Ошибка Синей Бороды. Фантастический мистический роман - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Лем cтр.№ 51

Опишем по-другому. По ощущениям: пространства для одного человека слишком много, для двоих – подходяще, для троих – терпимо, для четверых – еле выносимо, далее – как селедки в бочке. В сносках заметим: сие определение весьма индивидуально и дано на глазок.

Стены выглядели нечисто, пол казался земляным. Центральной фигурой мебели был камин огромных размеров – во всю ширину стены. Внутри его горели молодые стволы, распиленные на метровые обрубки, со срезанными ветками. Рядом с пламенем висела решетка, на которой лежало что-то съедобное - поштучно и кучей на подносах, а также висели закрытые крышками чайники и горшки.

«Здорово стилизовано под старину, - подумалось Жюлю. – Снаружи и изнутри, будто действительно в средневековом трактире очутились».

На посетителей пахнуло добрым, домашним теплом и вкусным запахом свежезажаренного мяса. С овощами, луком, паприкой. И обязательным ингредиентом деревенского меню – чесноком. От которого у всех троих незамедлительно проснулся аппетит и отрапоровал в мозг, будто солдат - командиру:

- К поступлению пищи в рот готов! Вкусовые рецепторы приведены в боевую готовность, глаза голодные, желудок просит еды.

Мозг отдает команду:

- Принять на себя непрожеванную пищу! Смягчить, размельчить, пропитать, проглотить.

- Есть, Ваша честь!

Но как людям воспитанным - набрасываться на продукты, не спросив цены, не помыв руки и не дождавшись хозяев вошедшим было стеснительно.

Словно отвечая на их запросы, возле камина незаметно материлизовалась женщина, очень живописной внешности, наряженная в соответствии со стилистикой интерьера. Самую замечательную часть одежды составляла длинная, черная с аляповатыми цветами юбка в сборку, которая ее жутко полнила, превращая в бесформенную бочку. В частности из-за невысокого роста дамы.

Разве она не знает опасности быть малышкой? Даже пара лишных килограммов у приземистых людей создает визуальный эффект ожирения. Широкая юбка его удваивает. Француженка поди, должна бы следить. Если не за фигурой, то за модой. Хотя ладно, ей простительно: в глуши живет, «Космополитен» не получает.

Верхняя часть мадам одета в кофту, тоже черного цвета, непонятного размера и фасона, застегнутая на все пуговицы под шеей. Со спины на грудь тянулась шаль, перекрещиваясь на массивных грудях, поддерживая их вместо лифчика.

Когда женщина направилась к гостям, Жюль присмотрелся к решетке над огнем камина. Зрелище согрело взгляд получше весело трещавших стволов: готовые к употреблению овощи лежали на подносах в щедром количестве, на шампурах - добрые куски мяса, шипящие сочно, под ними - поддон для жира. Именно от тех съедобностей распространялся пробуждающий слюноотделение аромат.

- А-а-а, проходите, проходите, добрые путешественники, рада вас видеть в моем скромном кабачке! – скрипучим, старческим голосом проговорила дама. К тому же произносила звуки шепеляво как человек, недостающий зубов или имеющий неправильный прикус.

Стершийся от возраста голос ее резал ухо. Он походил на звук проржавевших, истончившихся шарниров крестьянской телеги, заезженной хозяином до крайности. Жюль образно представил эту повозку, шатающуюся на ходу из стороны в сторону по колдобинам грунтовки и пискливо жалующуюся на судьбу каждым поворотом колеса...

Подтверждая приглашение, хозяйка жестом пригласила гостей располагаться за столом справа от входа. Однако, они не поспешили уютно располагаться, насторожившись от чего-то. В речи дамы не чувствовалось искренности. Слова, вроде, гостеприимные, но сказаны без смыслового наполнения - безэмоциональным, бездушным тоном.

Когда подошла ближе, волна ее личного запаха, опередив хозяйку, хлынула на гостей. Запах показался странным у живого человека: какой-то сыро-земляной, с прелостью и разложением. По поводу чего у Жюля возникло предположение: дама так торопилась встретить посетителей, что засуетилась в поисках чистой одежки. Не найдя, выудила старую из кучи давно не стиранных вещей. Или еще хуже – из-под земли... Нет, не хочется дальше предполагать.

Неаппетитный запах соответствовал внешности мадам, которая неприятно поразила.

Кожа ее была дряблой и несвежей, тяжело обвисшей со щек, нездорового цвета - прелой древесины. Узкие губы сжаты в морщинистую гармошку, брови облысели. На голове – косынка, из-под которой вылезали в разные стороны клоки волос странной расцветки, которую невозможно идентифицировать одним словом. У лошадей она зовется «мышасто-пегая в яблоках» и смотрится оригинально. Как она называлась у трактирщицы, история умолчала. По незнанию определения.

Общее впечатление – упадка. Только глаза, провалившиеся в черепные глазницы, смотрели не по-старчески остро, хотя от прямых взглядов хозяйка предпочитала воздерживаться.

Возраст различить не представилось возможным. Жюль дал бы ей около шестидесяти, Жаннет – за семьдесят, Гастон – под девяносто. Верным было бы сложить все в сумму и умножить на два, но ведь столько люди не живут.

Так то люди...

- Не стесняйтесь, дорогие, располагайтесь! – еще раз, теперь - с энтузиазмом, пригласила хозяйка и широко улыбнулась.

16.

Все трое невольно отшатнулись: вдобавок к неприглядному облику у нее не хватало четырех передних зубов, точно тех, что у Делакруа. Только в отличие от него, старуха своего недостатка не стеснялась, наоборот, охотно продемонстрировала пустую верхнюю десну.

«Ведьма», - подумал Гастон.

«Химера», - подумал Жюль.

«Женщина-оборотень», - подумала Жаннет.

Каждый по-своему оказался прав, но не до конца.

- Меня зовут Перрина Мартен, - представилась женщина, не протягивая руки. – Можете звать просто мадам Перрина.

Знакомое имя, Жюль тотчас вспомнил. Из троих новоприбывших он был наиболее осведомлен об истории крепости Тиффож и ее обитателей. Прочитал о том больше книг, чем кто бы то ни было в его возрасте. Из которых прекрасно знал: Перрина Мартен – реальное лицо, проживала в этих краях на самом деле. Только... шестьсот лет назад. Она происходила из семьи румынских цыган, жила одиноко, занималась колдовством в прилежащей к замку деревне.

Осталась в истории как пособница темных дел барона де Рэ. Приводила в замок заблудившихся или осиротевших детишек, чтобы «петь в хоре», обещая сытое существование. Часто попросту забирала их у обнищавших родителей под предлогом - у хозяина они не будут знать лишений. Ей верили, вернее верили на слово ее господину, от имени которого Перрина выступала. Детей отдавали на время – откормиться. И больше не видели.

Будучи личной колдуньей барона, приготовляла магические снадобья. Для разных целей: чтобы войти в контакт с потусторонними силами, научиться неизвестным знаниям, усилить сексуальный позыв. Также поставляла важнейшие компоненты для его алхимических опытов и сатанинских ритуалов: зубы акулы, высушенные сердца ящериц, семена конопли, промытые в людской крови.