Женщины-убийцы - читать онлайн книгу. Автор: Олег Мазурин cтр.№ 25

Зашевелилась и местная полиция. По факту гибели Чарльза Коттона-младшего назначили повторную экспертизу. Тот доктор, что проводил первую аутопсию ребенка, сумел сохранить образцы тканей с живота Чарли, для того чтобы провести лабораторные исследования, но в круговороте дел и забот забыл о них. Но теперь в связи с новыми обстоятельствами дела по факту смерти Чарльза Коттона-младшего врач провел исследования и, наконец, установил присутствие мышьяка в тканях умершего. Доктор обратился в полицию, которая и арестовала Мэри. Тело ребенка эксгумировали и провели тщательные анализы. И на этот раз вскрытие показало, что мальчика отравили мышьяком.

Также было выкопано тело Джозефа Наттрасса, а за ним — еще шесть трупов. Всех мертвецов проверили на присутствие в их организме и тканях мышьяка. Все сошлось: и другие жертвы злодейки Коттон были отравлены именно этим ядом. Сторона обвинения настаивала на дальнейших эксгумациях близких Мэри, но судом было принято неоднозначное решение: инкриминировать отравительнице лишь один преступный эпизод — убийство молодого Чарльза Коттона. Правда на смертную казнь это не тянуло и к лицевому счету душегубки прибавили еще шесть смертей. Конечно, имелись непроверенные данные, что она убила гораздо больше людей — свыше 20 жертв за 20-летний период (с 1852 по 1872 год). Маньячка умертвила 10 своих детей, 5 пасынков, 4 мужей, 1 любовника, 1 приятельницу и собственную мать.

Суд над Мэри Энн Коттон начался в марте 1873 года. Обвинение предоставило многочисленных очевидцев, которые свидетельствовали о закупках Мэри Энн мышьяка, длинный список жертв желудочной лихорадки в ее прошлом, и ее заявления относительно Чарльза, являющегося препятствием к ее бракосочетанию с Куик-Маннингом.

…Мэри Энн сумрачно смотрела на публику, судей, прокурора, адвоката, присяжных, охранников. Особенно на присяжных. Ведь них зависела теперь ее дальнейшая судьба. Либо она оборвется на эшафоте, либо продолжиться на свободе. Интересно поверят ли они словам защиты, сжалятся ли они над бедной домохозяйкой, простят ли ей невинные прегрешения. Кто знает…

И вот в последний раз адвокат взял слово:

«Ваша честь, моя подсудимая абсолютно невиновна. Она не совершала тех преступлений, которые ей инкриминируют. И вот мои доказательства. Ее приемный сын Чарльз Коттон, возможно, отравился мышьяком, который использовался в краске для зеленых обоях дома Коттонов. Мы уже провели их химический анализ. Вдыхая пары яда в течение долгого времени, ребенок накапливал его в организме, и когда концентрация яда стала критической, он тут же скончался. Зеленые обои — вот убийца маленького Чарли, а не подсудимая. Это же очевидно, ваша честь. Поэтому обвиняемая Мэри Энн Коттон должна быть оправдана. И это тоже очевидно. Не так ли, ваша честь?»

Судья задумался, а государственный обвинитель отразил выпад ловкого адвоката:

«Ваша честь я протестую против такого нелепого доказательства, если бы дело обстояло так, а не иначе, то и другие бы члены семьи, в том числе и сама подсудимая, умерли бы также как и Чарльз от паров ядовитых обоев. Но этого не произошло. Как видите, подсудимая Мэри Энн Коттон вполне жива и здорова».

Адвокат возразил:

«Но, господин прокурор, смешно и даже нелепо сравнивать организм ребенка и взрослого человека. Смертельная доза мышьяка для взрослого и ребенка совершенно разные. И детскому организму достаточно всего лишь малая толика яда, в то время как взрослому требуется этого вещества в разы больше. И вполне может быть, я этого не отрицаю, что моя подзащитная уже сама объята этим смертельным недугом. И пройдет еще немного времени, и она сама умрет без всяких на то смертных приговоров. Она жаловалась мне на тошноту, металлический вкус во рту, плохое самочувствие, боли в желудке. На лицо симптомы отравления мышьяком. Моя подзащитная возможно уже обречена, так пусть она умрет на свободе на глазах у родственников. Я считаю это проявлением высшей справедливости и правильности будущего судебного приговора. Поэтому, ваша честь, я вполне официально прошу назначить врачебную экспертизу по поводу здоровья моей подзащитной. Разве это не очевидно?»

Судьи озабоченно зашептались. Вскоре главный судья ударил небольшим деревянным молотком с фигурной ручкой по специальной подставке для усиления звука и провозгласил:

«Господин адвокат, мы отклоняем вашу теорию о ядовитых зеленых обоях как необосновательную и просим жюри присяжных удалиться на совещание для вынесения приговора».

После этих сухих и убийственных слов подсудимая и ее защитник упали духом: версия с зелеными обоями не прошла.

Через полтора часа суд присяжных объявил Мэри Энн Коттон виновной в убийстве своего пасынка — Чарльза Коттона и приговорил к смертной казни через повешение. Но Мэри не согласилась с решением (как она говорила) продажного суда и не признавала себя преступницей. Она писала многочисленные жалобы, ходатайства, письма своим сторонникам, где утверждала, что она невиновна и что о ней говорят «самую ужасную ложь»!

В отчаянии она написала мужу, Джеймсу Робинсону, письмо и попросила, чтобы тот посетил ее в тюрьме с дочкой и двумя пасынками. Вот строки из этого послания: «…Если в Вас есть хоть капля сострадания — вы можете спасти мою жизнь… Я должна сказать Вам: Вы — причина всех моих бед. Вы отказались от меня. Оставили, заставляя меня блуждать с ребенком на руках… не имея места приклонить голову».

Но Робинсон игнорировал это письма, как и все последующие: ему не нужна была жена-убийца. Но Мэри строчила письма ему снова и снова с просьбой о встрече. Она просила его ходатайствовать в ее поддержку. Но Робинсон не стал спасать свою жену-душегубицу. Не стал приезжать к ней и на свидания. Вскоре преступнице в тюрьму пришло письмо от семейной пары, которая удочерили ее малютку рожденную отравительницей от чиновника и несостоявшегося мужа Куик-Маннинга. Она ответила на письмо, прося приемных родителей заботиться о ее малыше и поцеловать его от ее имени.

24 марта 1873 года Мэри Энн Коттон взошла на эшафот. Казнь проводил пожилой палач. По злому умыслу или по халатности, а может по какой-то другой причине, но палач неправильно закрепил петлю на шее преступницы. Поэтому когда люк под ногами преступницы открылся, вместо того, чтобы умереть моментально, Мэри Энн боролась за жизнь в течение трех минут. И эта смерть была неприглядна и мучительна!

Ее белое лицо от прекращения кровоснабжение головы по мере удушения синело. От потери сознания опорожнился и мочевой пузырь. Потом изо рта пошла кровавая пена — ведь дыхательные пути были закрыты не полностью, и в легкие попадало какое-то количество воздуха, несмотря на петлю.

Агонизировала преступница долго. Фаза конвульсий наступила примерно через 45 секунд после повешения. Настоящая агония началась, когда боль от удушения, стала невыносимой. Мэри начала судорожно дергать ногами. При этом пошли мощные движения грудной клетки — жертва безуспешно пыталась вдохнуть хоть глоток воздуха, и скорость этих движений стремительно нарастала. Казалось, что Мэри бьется в припадке истерического смеха — настолько быстро сотрясались ее плечи и грудь. По телу преступницы шла сильная дрожь, мышцы попеременно быстро спазматически сокращались и расслаблялись, как бы вибрируя. Эти движения были настолько сильными и частыми, что присутствующие на казни люди слышали как гудит веревка. Ноги Мэри то поджимались к подбородку, то синхронно дергались в разные стороны, то раздельно. Коттон поневоле исполняла «пляску висельника».