Ветер. Ножницы. Бумага - читать онлайн книгу. Автор: Нелли Мартова cтр.№ 92

Алик с порога поцеловал ее и вежливо, по-дежурному произнес:

– Рад тебя увидеть.

Некоторое время они оба молча жевали креветки, с хрустом разламывали розовые масляные панцири и вытирали пальцы салфетками. Алик посматривал на вырез шелкового халатика, но Инга не замечала в его глазах огонька желания. Наконец их взгляды столкнулись, и они хором сказали друг другу:

– Я хочу у тебя что-то спросить.

Получилось смешно, но никто не рассмеялся.

– Ты первая, – терпеливо сказал Алик.

– Помнишь эту открытку? – Она протянула ему карточку.

– Странно, и я с тобой хотел поговорить об открытках.

– Ну да? – Инга поперхнулась вином.

– Ага. У нас в конторе последнее время творится какая-то ерунда. Сегодня у нас был тренинг, ну знаешь, эйчарное мероприятие для промывания мозгов, обычное дело. Представляешь, сотрудники начали ни с того ни с сего нести какую-то пургу. Кто в кого влюблен, началось безобразие, оказалось, что одна толстая тетка солидного возраста и страшенного вида влюблена в молодого начальника. Ее, конечно, закидали камнями. В общем, перед тем как нести всю эту чушь, все сотрудники смотрели на картину.

– Картину? – живо заинтересовалась Инга.

– Ну да. На тренинге надо было всем вместе нарисовать картину. И там в серединке была карточка, очень похожая на открытку. Что-то такое самодельное, вроде как аппликация, еще засохший букетик приляпан. Только глянешь – и голова начинает кружиться, то ли от сирени, то ли еще от чего. Я порвал ее в клочки, и это сумасшествие прекратилось. Ерунда какая-то… Это что, новый метод НЛП? Я вспомнил, как мы с тобой в прошлый раз поругались из-за открытки, и подумал: вдруг ты об этом что-то знаешь?

Инга глубоко задумалась. Если сейчас рассказать ему про Меркабур, про родителей, про Магрина, он точно решит, что она сошла с ума. Нет, если бы он поверил, то, возможно, дал бы какой-нибудь по-мужски логичный и простой совет, но он не поверит ни за что на свете. Слишком это выпадает из его картины миры.

– Знаешь, ты прав. В самом деле, это новый психологический метод, что-то вроде НЛП или двадцать пятого кадра. Он очень секретный, о нем мало кто знает, – она принялась вдохновенно сочинять. – Даже не знаю, кому понадобилась такая глупость, хулиганить на этом вашем мероприятии. Может, она что-то с кем-то не поделила.

– Почему ты думаешь, что это именно она, а не он?

– Ну, это очень женский метод. Мужчины и открытки – это как-то плохо совмещается.

– Я тоже так подумал. В нашем офисе последнее время черт-те что творится – один очень серьезный товарищ пришел как-то на работу в галстуке с микки-маусом, а другой сотрудник выкинул кресло из окна, хорошо еще, что не убил никого.

– Как ты думаешь, кто бы это мог быть?

– У нас есть одна стерва. Каждый раз, когда что-то происходит, у нее такое хитрющее выражение лица. И потом, последнее время она выглядит как-то не в себе. Забывает все, путает. Чувствую, что она к этому причастна.

– А как ее зовут?

– Ванда Цветкова, она работает в отделе выпуска. А что?

– Ну, мне кажется, исчезновение моих родителей и тот тип, что требует у меня квартиру, все это как-то связано с этим новым методом.

– А что ты о нем знаешь? Об этом методе?

Взгляд Алика стал очень ласковым. Они сидели на диване, Алик обнял ее за плечи, положил руку на колено.

– Расскажи мне, очень любопытно. Как им пользоваться?

Инга отодвинулась. Его дыхание, запах дорогой туалетной воды, горячая рука – чужие, неприятные, хочется прогнать их от себя. И он туда же. Он такой же, как Артур Германович. Небось спит и видит, как бы залезть в кресло повыше легким движением открытки. Зачем она с ним встречается? Ведь не любит его ни капельки. И не будет у них никакого феерического секса, и быть не может. Потому что нет контакта, не откликается глубинное, радостное, теплое на Алика, не видит она в нем ничего родного и близкого, не хочется довериться ему целиком. Да лучше с грязным клоуном из альбома переспать!

– Алик, посмотри на эту открытку повнимательнее, пожалуйста. – Она сунула ему под нос карточку с бабочкой.

– Я не хочу, – он отвернулся.

– Обещаю, ничего страшного не случится. Здесь нет никого, кроме нас с тобой.

– Ну да, конечно, ничего не случится. А завтра я узнаю, что стал двоеженцем, – он тоненько хихикнул.

– Боишься? Не доверяешь мне?

– Просто не хочу.

– Хорошо. Тогда закроем эту тему. – Инга встала, подошла к окну.

Открытка лежала на столе, грубая и простая. На ней бабочка расправила два крыла, одно – мягкое и бархатное, а другое – из простой бумаги, но с золотыми узорами.

Инга украдкой посматривала на Алика. Тот задумчиво очищал от панциря очередную креветку. Он такой холодный и такой красивый! Весь одет с иголочки, как всегда, гладко выбрит, принес букет цветов. И пустой, как барабан, стукни по нему – только эхо и услышишь. И глупый. Вот глупый, он же не понимает! Инге вдруг стало его жалко, как маленького мальчика, который не хочет съесть конфетку, потому что ему жалко разворачивать фантик. Расшевелить бы его. Что с ним сделает эта открытка? Он начнет танцевать голышом? Споет «Марсельезу»? Сходит по-малому в цветочный горшок? Как бы она отомстила ненавистному начальнику на месте той, другой? Инга была уверена, что эта Ванда просто-напросто по-мелкому мстит. Как странно, как не похоже это на скрапбукера. Знать не понаслышке радость потока и потешаться над коллегами по работе? Все равно что профессору медицины с ехидным удовольствием втыкать самую толстую иглу шприца в мягкое место пациента.

Она решительно вернулась на диван, едва отдавая себе отчет в том, что делает. Обняла его, съела прямо из его рук креветку, облизала пальцы. Инга целовала его лицо, глаза, чувствовала, как его руки забираются под халатик, как движения становятся грубыми, жадными. И не испытывала ни малейшего возбуждения, как будто в ней отключили функцию «секс». Она обнимала его правой рукой, а левой ухитрилась взять со столика открытку. Целовала веки, не давала ему открыть глаза. Потом осторожно взяла его руку, обхватила указательный палец и провела им по контуру бабочки. Когда Алик понял, в чем дело, и выскользнул из ее объятий, было уже поздно.

Дио мио, и на что только способны золотые феи!

* * *

Бездомный котенок умеет смотреть в глаза так, что становится мучительно стыдно, если не подберешь его или хотя бы не покормишь. Он – сама доверчивость, мурчит, трется шкуркой об ногу, тянется к человеку крохотной душонкой и всем своим видом говорит: «Моя жизнь сейчас – в твоих руках».

Инга терпеть не могла кошек. По крайней мере раньше терпеть не могла. Последнее время она уже не понимала, что ей, на самом деле, по душе. Но она и прежде никогда не проходила мимо котят на улице. Звонила знакомой, увлеченной кошатнице, та приезжала и забирала их. Просто из чувства долга и воспитания. Инга никогда не интересовалась дальнейшей судьбой подобных малышей.