Я дрался на танке. Продолжение бестселлера "Я дрался на Т-34" - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 62

Мы жили в своем большом доме, с огородом, баней. Жили не богато и не бедно — как многие. Во времена нэпа народ жил неплохо. Что бы ни говорили, Ленин очень быстро наладил жизнь после Гражданской войны. Меня и сейчас никто не переубедил, что при Ленине было плохо. У нас была корова, лошадь, другая живность. Я помню обилие товаров в магазинах и лавочках. Но в начале 30-х нэпманов начали сажать, грянула коллективизация. Когда у нас стали создавать колхоз, отцу пришлось отдать туда всю нашу скотину. Сдать требовали все. По дворам ходили «синеблузницы» — так мы их называли. Женщина-милиционер, в синей блузе, берете, с «наганом» на поясе. Увидит у кого поросенка, приказывает: вырастить до такого-то веса и сдать. Никто не интересовался, чем ты сам будешь кормиться. И отказаться нельзя, это верный путь в лагеря.

В 1932 году начались перебои с хлебом. В два часа ночи шли занимать очередь в магазин. Сами пекли хлеб с картошкой. Начистим ее пару ведер, натрем на терке, и эту массу досуха отжимаем, чтобы вытек сок и крахмал. Потом крахмал сушили, делали из него блины и резали из этих блинов лапшу. Из лапши варили суп. Жмых, оставшийся после отжима, мешали с небольшим количеством муки, лишь бы склеить его, и пекли хлеб.

В 1933-м грянул страшный голод. По нескольку раз перекапывали огороды и поля в надежде найти несчастную картофелину. Траву жевали. От голода опух и умер мой дед Егор Андреевич. Отец тоже опухал, но ему удалось выжить.

После окончания 9 классов в 1938 году я поехал в Ленинград, устраиваться на работу. Поступил на трехмесячные курсы, закончил их и устроился работать на судостроительный завод им. Марти. Работал сверловщиком на северном стапеле. Тогда корпуса кораблей не сваривали, а делали на заклепках. Вот я и сверлил дырки для этих заклепок. Другие рабочие нас называли «звонарями», из-за жуткого грохота, который мы производили. Корпус корабля, словно огромный, железный колокол, а мы по нему долбим! Приходилось работать в наушниках.

Конечно, в молодости всего хочется попробовать. Я решил получить специальность шофера. В то время водительские права были далеко не у каждого. Иметь их было очень престижно.

Днем я работал, а вечером учился на водителя, благо курсы тогда были бесплатные. Получил права, мне тут же захотелось поработать шофером. Устроился водителем на мясокомбинат им. Микояна. Возил сосиски по магазинам. Кормили нас на комбинате изумительно! Все же знакомые, женщины-поварихи накладывают в тарелку от души. Солянку сборную мясную, помню, скушаешь, и целый день сыт. На колбасу смотреть уже просто не могли. Так избаловались.

В то время молодежь поголовно занималась спортом. Была мощная пропаганда физической культуры и спорта. В полную силу работали разные спортивные секции. Борьба, плавание, стрельба, футбол — выбор был на любой вкус. И все бесплатно. Я тоже в свободное время увлекся боксом, получил первый разряд. Очень гордился своим значком ГТО второй ступени. Первая ступень была у многих, а на вторую сдать было не так просто.

В 1940 году, весной меня призвали в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. Я проходил действительную военную службу в Гуйве, рядом с Житомиром. Служил в 40-й танковой дивизии, в 79-м танковом полку. К началу войны был младшим сержантом, в должности механика-водителя легкого танка Т-26. Потом, после боев в Сталинграде, 79-й полк преобразовали в 20-ю гвардейскую танковую бригаду.

Служить мне нравилось. Подъем в 6, отбой в 23 часа. Плюс полтора часа дневного отдыха. Остальное время — боевая подготовка, учения, стрельбы. Очень много времени уделялось физической подготовке красноармейцев. Допустим, если у кого-то не получается упражнение на турнике, то он с него долго не слезет. Сержант будет гонять до седьмого пота. Кормили в армии великолепно, кроме того, экипажи танков получали дополнительный паек: двойную порцию сахара, масло, другие продукты. Проводились учебные стрельбы, правда, чаще из пулемета. Это после войны накопилось много боеприпасов и на подготовку танкистов их не жалели, а тогда еще снаряды берегли. Отпускали на танк три-четыре боевых снаряда в год. Вкладных стволов для винтовочного патрона у нас тоже не было. А куда вкладывать? Пушка на Т-26 всего 45 миллиметров.

Проходили учения. Танк в наступлении, танк в обороне. Взвод в наступлении, взвод в обороне, и так далее по плану, ротные, батальонные. В конце года полковые учения. В обороне тактика, в общем, была грамотная. Определяли сектора обстрела каждому экипажу, записывали ориентиры. Тогда делали упор на создание ротных опорных пунктов, причем главная ставка делалась на пехоту, а танки играли вспомогательную роль. Теория самостоятельного решения боевых задач танковыми войсками появилась уже в ходе войны. За это спасибо маршалу Ротмистрову. Что касается атаки, я считаю, что до войны нас учили не тому, что было нужно, но об этом позже.

Все-таки военная карьера меня не прельщала. Были планы после демобилизации вернуться в Ленинград, на судостроительный завод, получить квалификацию.

Я уже считал дни, сколько мне армейской каши осталось съесть, когда началась война.

Накануне, в субботу, личный состав полка вывели на стадион. Часть готовилась к спортивному празднику. Отрабатывали упражнения, махали руками, а на следующее утро, 22 июня, немцы нам сыграли подъем. Прямо во двор трехэтажного кирпичного П-образного здания нашей казармы угодила бомба. Сразу вылетели все стекла. Немцы отбомбились, и многие бойцы, не успев не то что повоевать, но даже проснуться, оказались ранены или убиты. Представьте себе моральное состояние 18–19-летних ребят.

Беспечность нашего начальства была страшная! Вроде недавно отшумела финская кампания. Недавно освободили Бессарабию, Западную Украину и Белоруссию. Все знали, что рядом граница, знали о скорой войне, разговоры шли, но мы солдаты, нам не до больших материй. Что комиссар в казарме скажет, то и правда. А боеготовность гадкая была. Танки наполовину разобраны. Аккумуляторы хранятся в аккумуляторной, приборы стрельбы и наведения — в другом месте, пулемет — в третьем. Все это надо получить, принести, установить. Каждый аккумулятор — 62 кг. На танк их нужно четыре штуки. Вот мы с башнером Сафаровым сходили четыре раза. Командир танка, лейтенант, а у меня был танк командира взвода, жил на квартире в Житомире. Это 11 километров до Гуйвы, где базировалась часть. В полпятого немцы начали нас бомбить, и только к часу дня я увидел в расположении первого офицера. К линии фронта выступили уже вечером, затемно.

Незадолго до начала войны к нам в полк пришли 30 танков Т-34. Поставили трехметровый проволочный забор вокруг них, охрану. Нас, танкистов, не пускали их посмотреть! Такая была секретность. Так мы и ушли без них. Потом они нас догнали, и дрались с немцами, но большей частью нелепо погибли, засев в болотине.

Двигаясь на запад, прошли Новоград-Волынский, на окраине города — аэродром. Прилетели семь штук немецких «юнкерсов» и на наших глазах начали его бомбить. Только один советский самолет смог подняться. «Чайка», так тогда называли одну из модификаций И-15. В те годы люди в армии были очень хорошо подготовлены физически, а главное морально. Многие были готовы за идею идти на смерть. Сейчас редко встретишь людей того уровня. Вот эта тупоносая «чайка» уцепилась в хвост бомбардировщикам, умудрилась одного фашиста отбить от стаи и посадить на наш аэродром. На моих глазах «юнкерс» сел. Что там было дальше — не знаю, мы двигались вперед. По дороге идут беженцы, немцы их бомбят. Корова бегала по полю, так немец, паразит, заходит на нее и строчит из пулемета! Корова шарахнулась в сторону, он разворачивается и опять стреляет, но не по ней, а рядом, гоняет ее по полю, развлекается. Столько злобы кипело в душе, что если бы этот летчик попал к нам в руки — разорвали бы на кусочки.