Я дрался на танке. Продолжение бестселлера "Я дрался на Т-34" - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 47

Госпиталь, куда наконец нас привезли, находился почти в центре города. Размещался он в нескольких высотных зданиях. Наиболее легко раненные, которые могли самостоятельно спуститься при налетах немецкой авиации, были размещены на верхних этажах. А налеты немцев педантично повторялись ежедневно и, как правило, в 12 часов ночи. Госпиталь находился недалеко от сельхозинститута, а главное, не очень далеко от нефтеперегонных заводов, куда в основном была нацелена немецкая авиация. СХИ, как мы привыкли называть институт, напряженно работал, выполняя не совсем свойственную ему работу по обеспечению горюче-смазочными материалами войск и населенных пунктов. Еженощно мы, раненые, наблюдали, как ночью сигналили ракетами немецкие лазутчики, по выявлению и уничтожению которых шла напряженная борьба. Но часто мы наблюдали, как из района нефтеперегонных заводов выпускались ракеты, указывая цели немецким самолетам.

Если в первое время немецкие самолеты действовали почти безнаказанно, то в последующем эти лазутчики-«наводчики» частенько арестовывались и, конечно, уничтожались. Тут большую роль сыграли курсанты пограничного училища, которое дислоцировалось в Саратове. Тем не менее немецкой авиации удавалось удачно отбомбить нефтеперегонные заводы, представьте себе картину, эти заводы горели сутками. Но и немцам доставались дорогой ценой такие успехи. В эти дни мы, раненые, впервые увидали немецких летчиков со сбитых самолетов. Эти самоуверенные немецкие «асы» вели себя не как пленные, а как победители, несмотря на их плачевное состояние. Их, этих хваленых вояк, показывали мирным людям, которые с нескрываемой ненавистью относились к ним.

Мысль о том, чтобы стать танкистом, меня не покидала и в госпитале. И нужно сказать, что мне повезло, так как в Саратове были танковые училища. Еще в госпитале я написал рапорт с просьбой зачислить меня в Саратовское танковое училище. Просьбу мою удовлетворили, и я был зачислен курсантом Саратовского танкового училища им. Лизюкова. Надо сказать, что в училище шла напряженная учеба. Имелась прекрасная учебная база, замечательные учебные классы, прекрасные учебные поля, танковый полигон и танкодром, а главное, были замечательные учителя, прекрасно знавшие свое дело и теоретически и практически. Как уже было сказано, главное внимание в учебе уделялось изучению материальной части бронетанковой техники, причем не только нашей — советской, но и других государств, в основном США и Англии, и особенно фашистской Германии. Особое место в нашей учебе занимали практические занятия, больше половины учебного времени мы проводили на полигоне и танкодроме, занимаясь стрельбой и вождением. Учебный день фактически не был нормирован. Если мы не на полигоне, то 8 часов занимались в классах и 2 часа обязательная самоподготовка, которая также Проводилась в классах и огневых городках.

Особенно привлекали практические занятия по технике и изучению материальной части вооружения. Наиболее важное место занимала тактическая подготовка. Методика преподавания была самая разнообразная, курсанты участвовали в двусторонних тактических учениях, выступали в роли командиров и штабных работников частей и соединений. Хочется подчеркнуть, что все эти занятия готовились и проводились очень поучительно, качественно и, главное, интересно. Мы учились на T-26, но очень мало, почти сразу перешли на Т-34, действительно самый лучший танк Второй мировой войны. Мы гордились тем, что нам доверили такие великолепные машины. Единственное, надо отметить, что во время учебы и на войне самой слабой стороной наших частей все еще оставалась радиофикация машин. В Сталинграде я даже и не помню, чтобы у нас были рации, только телефоны. Кстати, вот чем-чем, а строевой подготовкой мы занимались с неохотой и без желания.

Преподаватели у нас были отличные, сами все показывали, все на личном примере. Одним словом, шла напряженная учеба с учетом того, что курс обучения был сокращен до минимума, а продолжительность учебы ограничивалась 6–8 месяцами. Поэтому если в нормальных условиях учебы в мирное время из училищ выпускали офицеров в звании лейтенанта, то в условиях войны выпускали офицеров в звании младшего лейтенанта. Наряду с напряженной учебой курсанты училища занимались и многими хозяйственными вопросами. Мы участвовали в благоустройстве училища и всего военного городка, помогали созданию новых учебных корпусов, классов и т. д. Нередко нас привлекали на хозяйственные и другие работы в городе. Не знаю, стоило ли при таком графике учебы отрывать нас от занятий, но мы справлялись со всеми заданиями.

Мы, курсанты, получая увольнительные, небольшими группами ходили в город, который нам очень нравился. Спускались мы с нашего городка через так называемый «Шанхай», то есть район города, который непосредственно соприкасался с городком. Это небольшие, как правило, одноэтажные частные дома, где в основном жили сотрудники училища. С особым удовольствием иногда мы ездили в город Энгельс получать продукты для училища. В Энгельсе был огромный мясо-молочный комбинат, где работали десятки тысяч человек, в основном женщины, не только из Энгельса, но и из других районов и из г. Саратова.

К началу 1944 г. учеба в училище подходила к концу, и после напряженной и насыщенной программы мы, курсанты, готовились к государственным экзаменам. Нужно особенно подчеркнуть, что экзамены носили прежде всего характер практической работы на материальной части, стрельбы на полигоне, вождения на танкодроме; особое внимание обращалось на знание техники, устройств и правил эксплуатации танков и самоходных артиллерийских установок. Экзамены мы сдавали более подробно по материальной части советской бронетанковой техники: танков Т-34, КВ, Т-26 и в общих чертах по устройству ВТ техники наших тогдашних союзников — по танкам «Валентайн», «Черчилль», «Матильда», М-26 и др.

Итак, государственные экзамены сданы. Я успешно сдал экзамены по стрельбе на полигоне, израсходовав два из трех снарядов для уничтожения цели, неплохо выполнил вождение по сложной трассе танкодрома, и можно было считать, что офицерское звание я получу. Вскоре, буквально через неделю, нас одели в новую офицерскую форму и по группам, по 15–20 молодых офицеров, отправляли по разным танковым заводам для получения материальной части.

В начале января я с несколькими товарищами выехал в Челябинск на танковый завод. К сожалению, нас там не приняли, так как офицеров, ожидающих материальную часть, было там предостаточно, и нас отправили в Омск на танковый завод. На Омском танковом заводе сборка танков была чуть ли не индивидуальной — всего 10 танков в сутки. Тогда как Челябинск выпускал более 60 танков в сутки. Омск — один из последних городов на восток от Урала, где я был во время войны. Январь — самый холодный месяц в Сибири. Казармы, где нас разместили, отапливались, как говорят, чуть-чуть. В казарме было холодно, спали мы, как правило, одетые. Кормили нас с учетом военной обстановки довольно прилично. С утра мы уходили на танковый завод, где было несравненно теплее. Мы практически занимались комплектацией наших будущих танков. Получали корпус танка и с ним ходили по заводским цехам, комплектуя всем необходимым. По мере готовности танков для одной роты, то есть десяти танков, уже сформированной танковой ротой выезжали на полигон для практических занятий. Занимались в основном стрельбой и вождением по определенной программе. После напряженной учебы формировали уже боевые танковые роты для направления на фронт.