Главный противник. Тайная война за СССР - читать онлайн книгу. Автор: Николай Долгополов cтр.№ 35

— Ответ простой. Наша работа, она увлекательная. Тебе хочется жить, чтобы работать, работать. Видишь: приносит пользу, значит, нельзя останавливаться. Сомневаюсь, что долгий отдых идет на пользу. Вот, я уже говорил, Служба сделала нам с Гоар отличный подарок: построила дачу. Никогда у нас здесь ее не было. Но за три года надолго — на неделю — выбрались лишь однажды. И хватит. Десять дней зимних каникул: кажется, многовато. Надо держаться в тонусе. И нельзя давать себе расслабляться. Ни в коем случае!

— Иногда в книгах даже ваших бывших начальников проскальзывали какие-то намеки на вашу работу — ту, что вы вели после Тегерана. Но эта стадия — без сроков давности?

— Есть вещи, дорогой Николай, которых вообще не откроют — никогда. Кое-что, быть может, чуть-чуть. Даже в операциях по Тегерану, о котором мы с вами подробно в свое время беседовали, столько всего, о чем не сказано и что совсем не тронуто… Хотя сняты фильмы, написаны книги.

— И вы с этим живете. Но разве не хотелось бы кому-нибудь рассказать, поведать?

— Мы к этому привыкли. Лишнее — не говорим.

— А воспоминания не для публики — для будущих учеников, для истории, извините за пафос, для вечности? Берете магнитофон, наговариваете. Представляю, что вы можете рассказать.

— А если каким-то образом попадет в чужие руки? Такое исключить нельзя. Скольких людей подставим. Ну, что-то, понятно, для пользы дела пишем. Вернувшись очень и очень давно из, скажем так, одной страны, Гоар по просьбе Службы написала некое пособие. Как себя в этом не совсем обычном государстве вести, о традициях, манерах, способах общения. Столько лет прошло, а коротким этим путеводителем до сих пор пользуются. А дела наши, и подробнейше, в архивах. Так надежнее. Но что-то выходит, вылезает. Вот вам — о последнем эпизоде. После съемок английского телефильма о покушении на «Большую тройку», их вела в Москве внучка Черчилля, с которой мы познакомились, появилось в прессе немало статей. И семья, с которой мы общались в одной из далеких дальневосточных стран и не виделись с 1960-го, нас отыскала, прочитав эти материалы. Мы выехали из Ирана под своей фамилией — Вартаняны, и они нас по ней знали. Сейчас они живут в Лондоне, и увидели в газете фото — мы в ту пору и сегодня. Обращались они к знакомым армянам, искали номер нашего телефона, и мы с Гоар решили: пусть звонят. Тут же через неделю приехали со слезами на глазах в Москву всей семьей, и мы провели с ними целую неделю. Теплые люди, горевали, думали, мы погибли.

— Знали, чем вы по-настоящему занимались?

— Даже не догадывались. А сейчас — не спрашивали.

Гоар Левоновна: — Но прорвалось все-таки: «Кто бы мог подумать».

— Они наши друзья. Почему у разведчика-нелегала не может быть в чужой стране близких друзей, с его работой никак не связанных? У нас по всему миру много знакомых, товарищей.

— И они помогали вам в работе?

— Не в оперативной. Понимаете, мы всегда чувствовали себя надежно в компании нормальных людей. Но и в их обществе нельзя терять чувства осторожности. Потому что и среди вроде бы своих могут попадаться провокаторы. Надо распознавать людей, ведь сама профессия заставляет быть психологами. А когда приходилось уезжать, то наверняка друзья потом интересовались: куда же эта пара пропала, исчезла? Не думаю, что и сегодня они знают, где мы сейчас, кем были. Если только видели фильмы, читали статьи. Здесь нет цинизма, но это — жизнь разведчика, и нам важно было иметь такое вот окружение. Потому что если полиция вдруг проявляет заинтересованность, то начинает всегда с твоих близких… А друзья всегда отзываются о тебе хорошо.

— Догадываюсь, что многие были из армянских общин.

— Вы правы. Но частично. Нельзя долго держаться только в армянской общине. Скорее, наши соотечественники на первых порах в какой-то стране давали нам выход на других людей, на иные сферы. Мы завязывали знакомства и потихоньку, постепенно от этой диаспоры уходили.

— Но почему?

— Опасно: мы, армяне, очень любопытны, у нас — связи по всему земному шару. И если слишком вживаться, с корнями вписываться в какую-либо армянскую диаспору, то могут заинтересоваться, проверить. Сработает лучше, чем контрразведка.

— Вы всегда работали под армянскими фамилиями?

— Под разными. В зависимости от обстановки.

Гоар Левоновна: — Вы так говорите, что я с вами сижу и слушаю. А надо чай принести.

— Геворк Андреевич, вот и Гоар Левоновне интересно. Может, еще что-то из нерассказанного?

— О случайных встречах, которые для нелегалов смертельны, мы говорили. Но вот еще об одной. В 1970-й выбираемся в отпуск из нашего нелегального зарубежья — и отдыхаем в Ереване. Вдруг прямо на нас идут знакомые. Объятия, поцелуи искренние, люди-то хорошие. Ясно, не догадывались, кто мы. Помогли нам в том государстве легализоваться. Их дом — как наш родной. Через них мы создали свое окружение, вошли в общество. Когда мы покидали ту страну, то уезжали, с ними не попрощавшись. Такова жизнь нелегала. И вот в Ереване пошли вопросы: где вы, как вы? Почему из такой-то страны уехали? Мы искали вас по банкам, но так, чтоб не вызвать подозрения.

— По банкам, это потому что в них подробные данные?

— И нас, как и их, селят в гостиницу. Мы с чемоданами, и со всеми необходимыми атрибутами. Товарищи по Службе быстренько предоставили и оберегали нас, как только могли.

Гоар Левоновна: — И мы неделю — с ними. В Ереване тогда пришлось трудно. Всюду знакомые, ведь мы там после Тегерана учились, могли при них подойти, расспросить.

— Но были и друзья иного рода?

— Те, которые помогали или были завербованы. Или не были завербованы, но все равно, как у нас говорят, из которых «качали информацию». Некоторые делились ценными для нас новостями просто на доверительных началах. Это уже чисто человеческий фактор. Когда есть что рассказать и найден хороший внимательный собеседник, хочется излить душу. А если вы вовремя задаете еще и наводящий вопрос, то не надо никакой вербовки. Бывает достаточно знакомства с компетентным человеком. Да и вообще вербовка дело тонкое. Если я вербую кого-то, значит, я себя раскрываю. Откуда у меня полная уверенность, что завтра он меня не выдаст? Когда мы работали в Иране, то к нам на идейной основе приходили десятки. Но вы заговорили о случаях, об эпизодах, и мне припомнилось, что однажды в одной стране…

— О, эта одна страна…

— Так именно в ней, далекой или близкой, похитили опять-таки одного руководителя. И все силы были брошены на поиски преступников. Остановили и меня: откройте багажник. Посмотрели, и я поехал дальше. Следующий пост: выходите из машины! Мы вышли, снова открыли багажник: а там — автомат. Меня спрашивают: это чей? Спокойно говорю, что это вы туда бросили, не мой же. Но ситуация, сами понимаете, напряженная. Похищен государственный чиновник, его ищут… И тут на мотоцикле нас догоняет тот, первый полицейский, который при осмотре забыл свой, понимаете, свой автомат в моем багажнике. Вопиющая полицейская небрежность: забыть оружие, когда шуровал при досмотре. Случай — анекдотичный. Но сначала подумал, что разыгрывают провокацию. Вот где можно было засыпаться. Правда, потом мы бы доказали свою непричастность. Но сколько нервов, времени, и какое к нам бы тогда внимание.