Абель-Фишер - читать онлайн книгу. Автор: Николай Долгополов cтр.№ 93

После возвращения из Парижа Демьянову пришлось вспомнить о прошлой гражданской профессии — трудился инженером-электриком в научно-исследовательском институте. Смерть его в 1978-м была быстрой и легкой: катался на лодке по Москве-реке, энергично гребя веслами, и умер мгновенно от разрыва сердца. Было ему всего 68…

Однако пора вновь передать слово полковнику Мутовину.

Абель и Молодый

Я разговаривал с Абелем, когда в палату вошел мужчина лет сорока. Невысокого роста, широкоплечий, крепко сбитый брюнет со скуластым красивым лицом. Глаза чуть раскосые, взгляд острый, ироничный, живой.

Абель заграбастал вошедшего в крепкие объятия, они расцеловались. Обернувшись ко мне, визитер представился: Константин Трофимович Перфильев. Так познакомился я с еще одним разведчиком-нелегалом — Карлом Вольфом, Гордоном Лонсдейлом, а по-настоящему — Кононом Трофимовичем Молодым.

Конон Трофимович навешал друга часто, говорили мы обычно долго, довольно откровенно, и я едва успевал потом записывать свои впечатления. О Молодом — Бене написано немало, и здесь мне бы хотелось рассказать лишь о том, что как-то связано непосредственно с Абелем.

Мне особенно запомнилось, при каких трагических обстоятельствах встретились два разведчика. Поначалу я недоумевал: Конон в разговорах шутливо жаловался на боли в копчике, после чего они с Абелем принимались хохотать. Постепенно выяснилась прелюбопытная история.

Юный Конон служил в разведбате. Не раз переходил линию фронта, обязательно возвращаясь с «языками». Потом, зачисленного в диверсионную группу, его забросили со спецзаданием в район неподалеку от белорусского города Гродно. Выброска прошла неудачно: парашютисты рассеялись и собраться вместе не смогли. Оставшийся один Конон пытался выйти на партизан, многочисленные отряды которых действовали в этом районе. Никак не получалось. Попал в облаву, был задержан и как подозрительная личность доставлен в местный отдел абвера. Молодый знал, что в Белоруссии фашисты с местными жителями не церемонились. А документ у него — липовый, наспех изготовленный в штабе, где формировались «летучие» диверсионные группы. Приготовился к худшему.

Под конвоем его ввели в просторный кабинет. Под портретом Гитлера восседал полковник-абверовец. Внимательно изучив документ Конона, усмехнулся, уставившись прямо в глаза парня в рваной фуфайке и дырявых опорках. Громко спросил: «Партизан?» Молодый, в предчувствии скорой развязки, только покачал головой. Немец вышел из-за стола, схватил оборвыша за шиворот, вывел на высокое крыльцо здания. На глазах нескольких солдат охраны повернул к себе спиной и изо всех сил дал парню под зад сапогом. Тот кубарем полетел с лестницы. А полковник кинул вслед ему его липовый документ и скрылся в здании.

Молодый рванул, не оглядываясь. Ожидал пули в спину, но выстрела не последовало. Вскоре Конон сумел перейти линию фронта и вернуться к своим. О счастливом избавлении иногда напоминали боли в копчике — тяжел оказался сапог полковника из абвера.

В начале 1950-х Конон Молодый, превратившийся в канадского гражданина Гордона Лонсдейла, должен был встретиться в нью-йоркском парке с нашим резидентом в США. Обстановка в парке безмятежная, мирная, публика одета элегантно, ведет себя раскованно. Не выделяется из толпы и Конон в своем добротно пошитом костюме. Из кармашка виднеется синий платочек. Навстречу ему приближается джентльмен с платочком красным. Эти вещественные пароли и предстоящий обмен паролями словесными исключали возможность ошибки да и риска. Поравнявшись, Молодый вдруг узнал в респектабельном господине несколько постаревшего абверовца из белорусского Гродно. Сразу заныл копчик. Признал его и резидент, вместо слов пароля растерянно спросивший: «Господи, неужели партизан?» Обалдевший от неожиданности Конон ответствовал: «Да». Потом, конечно, последовал обмен замысловатым словесным паролем.

— Так второй раз я встретился с моим «крестным отцом». — И Конон улыбнулся сидевшему рядом Абелю.

На мое невольное «Как в кино!» он ответил:

— Нет, в кино до этого не додумались, хотя мы предлагали включить этот эпизод в картину «Мертвый сезон». Режиссер был категорически против. Боялся, что зрители не поверят…

И еще об одной неожиданной «встрече» с Абелем поведал мне Молодый. После ареста в Англии спецслужбы давили на него сильно, склоняя к сотрудничеству. Применили и прием чисто провокационный. В Англии смертная казнь отменена, а в США электрический стул за «заговор в целях передачи военной информации» был вполне реален. В то время Абель тоже находился в тюрьме — в американской. Чтобы припугнуть Молодого, в его камере появился издававшийся в Штатах номер журнала «Лайф». На лицевой обложке коллаж — якобы снимок Абеля на электрическом стуле. Под снимком подпись: мол, Англия, как член НАТО, может передать Лонсдейла в руки американского правосудия и ждет его там электрический стул… Лонсдейл на угрозу не прореагировал.

На вопрос, считает ли он себя удачливым, Конон Трофимович ответил:

— Да, мне повезло пройти всю войну и остаться живым. Из 300 призванных вместе со мной одногодков выжили только 17. И в английской тюрьме просидел не слишком долго — всего четыре года. Обменяли на английского шпиона Винна. Но вот когда выносили в Лондоне приговор — обманули: дали 25 лет, хотя обвинитель просил 17.

Я с интересом наблюдал за взаимоотношениями Абеля и Молодого. Говорили они друг другу в лицо то, что думали. Иногда спорили — точки зрения далеко не всегда совпадали. Но были они, несмотря на это да на разницу в возрасте, настоящими друзьями.

В конце 1960-х Комитет госбезопасности направил в ЦК КПСС ходатайство о присвоении Конону Молодому и Вильяму Фишеру званий героев Советского Союза, но «серый кардинал» Суслов ходу ему не дал. И Абель, и Молодый об этом знали, но и пальцем не пошевелили, чтобы получить честно заслуженное.

В разговоре на эту тему Молодый припомнил давнюю историю об одном из князей Голицыных, впавшем в царскую немилость. Жил тот безвыездно в Крыму и прославился тем, что наладил производство игристого вина «Новый Свет», по вкусу не уступающего французскому шампанскому. Когда на конкурсе в Париже оно удостоилось Гран-при, у князя спросили о его отношениях с царем, на что тот ответил: «Слава Богу, царю никогда не удалось унизить меня почестями и наградами».

— Каково сказано — «унизить почестями и наградами»! — восхищался Молодый, и Абель согласно кивал головой.

Надолго запомнилось мне и еще одно характерное высказывание Молодого, которое полностью разделял и его старший товарищ:

— Разведчик не обладает ни сверхчутьем, ни сверхсилой. Агент 007 — субъект сугубо литературный. Таких в жизни не встретишь, они нашей профессии противопоказаны. Наша сила — в незаметности.

Однажды Молодый упомянул об эпизоде из своей карьеры нелегала. Обучался он в американской разведывательной школе в Швейцарии — кстати, я нигде и никогда подтверждений этому не встречал. Рассказ его сопровождался эпизодом прелюбопытным и поучительным.

— Недалеко от Базеля отправились мы, небольшая группа курсантов, отдохнуть на озеро. Среди нас были три англичанина, немец, датчанин, два ирландца и я — «канадец». И вдруг, слегка перед этим выпив, датчанин первым ринулся в воду и поплыл. Представьте себе — размашистыми саженками, как плавают только в России. Все мы молча стояли на берегу. Я был здорово расстроен: хорошо бы понял только я, хотя вряд ли… Или пронесет? Пикник закончился. Ни одного комментария к этому заплыву не последовало, но больше «датчанина» я никогда в своей жизни не видел.