Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Карл Дениц cтр.№ 77

На этом этапе войны на море приходилось считаться с возможностью внезапного появления авиации в любом месте и в любое время, поэтому и действовать приходилось соответственно.

В период со 2 по 12 сентября, то есть непосредственно перед гибелью «Лаконии», в журнале боевых действий командования подводного флота появилось множество записей, касающихся неожиданного появления самолетов, их атак на немецкие подводные лодки, приведших к гибели последних, во всех морских районах. Я неустанно предупреждал капитанов, что опасность нападения с воздуха вовсе не преувеличена. Но мы снова и снова убеждались, что моим офицерам было свойственно недооценивать степень опасности, основным элементом которой являлась внезапность. Почему-то многие капитаны упорно продолжали верить, что, пока самолета не видно, лодка находится в безопасности. Никто не хотел понимать, что уже в следующую минуту, когда самолет выныривал из облаков, положение лодки становилось безнадежным. На то, чтобы вахтенные на мостике спустились в помещение и лодка погрузилась, уходила минута, а за минуту самолет пролетает 4 мили. Поэтому, чтобы срочное погружение давало хотя бы минимальную надежду на спасение, атакующий самолет следует заметить не ближе чем за 4 мили. Просто скрыться под поверхностью воды еще недостаточно. Лодка должна успеть погрузиться на глубину, где она будет в безопасности при взрыве сброшенных с самолета бомб.

Сказанное означает, что жизненно важно заметить самолет еще на границе пределов видимости. Поэтому, двигаясь по поверхности, подлодка должна находиться в постоянной готовности к погружению и к тому же идти на высокой скорости, потому что чем больше скорость, тем меньше времени тратится на погружение. При следовании по поверхности на мостике должны находиться только вахтенные и никого лишнего, чтобы свести к минимуму время, необходимое людям на спуск в отсеки.

Все перечисленные условия можно выполнить только в хорошую погоду, когда небо безоблачное. Когда видимость плохая, ситуация меняется. Если же подлодка занята в спасательных операциях, невозможно следовать мерам предосторожности – при этом лодка стоит, а почти весь экипаж находится на палубе и помогает вытаскивать людей из воды. В таких обстоятельствах вопрос о срочном погружении даже не ставится, и при атаке с воздуха субмарина становится неминуемой жертвой.

Учитывая вездесущность вражеских самолетов, участие в спасательных операциях в будущем может быть смело приравнено к самоубийству. Мой приказ спасать уцелевших, только если подлодка не подвергается опасности, стал невыполнимым, и случай с «Лаконией» доказал это вполне убедительно. 17 сентября в 19.03 я получил радиограмму с «U-507», незадолго до этого подвергшейся нападению с воздуха.

«17 сентября. Итальянцы переданы на „Аннамит“. Британские офицеры на борту. 7 спасательных шлюпок с 330 англичанами и поляками, среди которых 15 женщин и детей, оставлены в квадрате FE9612. Женщины и дети провели ночь на борту подлодки. Все уцелевшие получили горячую пищу, напитки, теплую одежду, медикаменты. Еще 4 спасательные шлюпки в квадрате FE9619. Их местоположение сообщено на „Глуа“, который вышел на поиски».

Из этого сообщения ясно видна готовность немецких морских офицеров, воспитанных в лучших традициях флота, прийти на помощь к попавшим в беду. Но я вовсе не считал себя вправе позволить им и дальше демонстрировать благородные порывы. Ведь, поступая так, они подвергали серьезнейшей опасности и себя, и свои команды, и подводные лодки. После потопления «Лаконии» я подверг риску безопасность моих субмарин ради спасения моряков с погибшего судна, а противник поступил совсем наоборот – подверг риску жизни своих людей ради возможности потопить еще несколько немецких подводных лодок, даже несмотря на то, что они были заняты благородным делом – спасали людей. Мне пришлось разработать новые приказы, которые исключили бы возможность повторения подобных ситуаций и не давали капитанам права самим решать, оправдывает ли участие в спасательных операциях риск вероятности воздушной атаки или нет. Приказы должны были быть составлены таким образом, чтобы предполагаемая или действительная ситуация в воздухе не являлась решающим фактором, определяющим поведение подлодки. Исходя из изложенного 17 сентября все командиры подводных лодок получили приказ следующего содержания:

«Отныне и впредь все попытки спасти экипажи потопленных судов должны быть прекращены. Этот запрет относится также к подъему людей из воды и помещению их на борт спасательной шлюпки, помощи, если спасательная шлюпка перевернулась, снабжению продовольствием и водой. Эта деятельность противоречит основной задаче войны – уничтожению вражеских кораблей и их команд».

На Нюрнбергском процессе британский обвинитель старался доказать, что этот приказ по сути является приказом убивать, обязывающим немецких капитанов преднамеренно убивать уцелевших после гибели судна моряков. Но даже Международный военный трибунал, в котором четыре державы-победительницы судили побежденных, не смог принять эту точку зрения британского обвинителя. Ни подводный флот в целом, ни я лично не были осуждены за методы ведения военных действий.

Немецкие подводные лодки приняли участие в тысячах боев с противником. И только в одном случае капитан немецкой лодки расстрелял уцелевших моряков. Это было когда капитан-лейтенант Эк, командир «U-852», потопив пароход, открыл огонь по крупным обломкам, которые могли выдать присутствие подводной лодки вражеским самолетам. Заботясь о безопасности своей лодки, капитан зашел слишком далеко и расстрелял обломки, несмотря на то что среди них находились люди.

В этом же походе подлодка «U-852» была уничтожена атакой с воздуха. Команда разместилась на резиновых лодках и тоже была расстреляна с самолета.

Капитан-лейтенант Эк и его офицеры были приговорены к смертной казни британским военным судом и 30 ноября 1945 года расстреляны.

Я услышал об этом случае уже после окончания войны, в Нюрнберге. Разумеется, я никак не мог одобрить действия этого командира. Офицер не должен ни при каких условиях отступать от общепринятых моральных принципов ведения войны. Однако на допросе в Нюрнберге я сделал следующее заявление:

«Я бы хотел заметить, что капитан-лейтенанту Эку пришлось принимать очень трудное решение. Он был ответствен за безопасность лодки и команды, а в военное время груз этой ответственности очень тяжел. Насколько я помню, примерно в это время и в этом же месте под бомбы попали еще четыре лодки. Если, зная это, Эк считал, что, воздержавшись от этой акции, он будет обнаружен и уничтожен, и если он пошел на расстрел людей именно из этих соображений, тогда, я уверен, немецкий военный суд обязательно принял бы этот факт во внимание. Когда сражение закончено, события видятся несколько иначе, об этом не следует забывать, принимая решение, так же как и о колоссальном грузе ответственности, лежавшем на плечах злосчастного капитана».

Угроза с воздуха действительно была крайне серьезной, а мой приказ воздержаться от любых спасательных работ, чтобы не подвергать риску лодки и команды, необходимым. Это доказывает тот факт, что все три субмарины, принимавшие участие в спасении людей с «Лаконии», в следующем походе были потеряны вместе с командами в результате атак с воздуха.