Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Карл Дениц cтр.№ 125

Поэтому капитанам подлодок, действующих вблизи вражеских берегов, дано право, если потребуется, прервать операцию (если такое решение принято, следует при первой возможности передать оперативную сводку). Также капитан может вернуться на базу раньше, чем израсходованы топливо и торпеды, если он посчитает это целесообразным, исходя из состояния подлодки или команды».

Первые же доклады продемонстрировали вполне положительные результаты. «U-482» (командир фон Матушка) заняла позицию в Северном проливе к северу от Ирландии и, согласно информации англичан, потопила там корвет «Хорст Касл» и 4 торговых судна.

Неплохие результаты были достигнуты также в Ирландском море, на западном входе в Английский канал и в районе Шербура. Прибрежные операции подлодок со шноркелями в более удаленных районах тоже оказались успешными. В октябре 1944 года, по сводкам англичан, «U-1232» (командир Добрац) потопила 4 судна (24 331 тонна) и торпедировала пятое (2373 тонны). «U-870» (командир Хехлер) успешно действовала даже в районе западнее Гибралтара.

К концу января мы установили очень приятный, по крайней мере для нас, факт: шноркель превратил даже старые подлодки в эффективный инструмент войны. В предыдущем квартале показатель эффективности подлодок в море был так же высок, как и в августе 1942 года. Но принципиальная разница заключалась в том, что в 1942 году подлодки оставались в море в среднем 60–100 суток, и 40 из 60 суток они проводили в оперативной зоне. В декабре 1944 года они оставались в море в среднем 37 суток, из которых 9 проводили в оперативной зоне. На то было несколько причин. Мы лишились баз в Бискайском заливе, поэтому величина отношения времени, проведенного в море, к времени в порту резко уменьшилась. Расстояние от новых баз к оперативным зонам стало больше, а преодолевая его под водой со шноркелем, лодка двигалась медленнее и, значит, тратила больше времени на переход до оперативных зон и обратно. Поэтому общее количество потопленного тоннажа было намного ниже, чем в 1942 году. Об изменении такого положения можно было говорить только после ввода в эксплуатацию новых подводных лодок с большой подводной скоростью.

Наибольшее удовлетворение принес нам тот факт, что, как выяснилось, в конце января 1945 года наши потери намного уменьшились. Они составили 10,4 % от общего количества подлодок в море, что было немного выше, чем во второй половине 1942 года, зато значительно ниже, чем в 1940-м и 1941 годах.

Таким образом, можно сделать вывод, что благодаря эффективности шноркеля и беспримерному мужеству наших подводников чисто оборонительная, сковывающая силы противника акция переросла в полномасштабную наступательную кампанию в прибрежных водах противника. Кроме того, команды подлодок извлекли немалую пользу из операций на мелководье – они получили опыт нахождения вблизи береговой линии, имеющей извилистую конфигурацию, в условиях приливно-отливных течений, что затрудняло их обнаружение патрульными кораблями. Во время пребывания подлодок в прибрежных водах противника мы постоянно напоминали командирам, что они должны действовать неожиданно для противника. К примеру, при нападении на конвой, следующий вблизи берега, атаковать нужно со стороны берега, а не со стороны моря и после атаки уходить также в сторону берега, а не в открытое море.

В конце января, ввиду того что достигнутые результаты оказались неплохими, а потери приемлемыми, командование подводного флота приняло решение направить лодки, которые будут приняты в эксплуатацию в феврале, также в прибрежные воды противника.

Это решение вовсе не было простым и легким. Противник мог намного усилить оборону в этих водах, и по всем признакам именно так и должен был поступить. Кроме того, находясь там, подлодки должны были соблюдать радиомолчание. Это означало, что информация о судьбе лодок будет получена командованием только по окончании похода, то есть спустя много недель после их выхода в море. Да и в случае неблагоприятного развития событий что-то предпринять будет невозможно.

Но с другой стороны, каждое судно с военными грузами, идущее во Францию или в устье Шельды, которое мы сможем потопить, облегчит участь наших солдат на суше. Да и использование наших подводных лодок для сковывания легких сил противника в прибрежных водах, не давая высвободить их для атаки на наше судоходство в Северном море, в Скагерраке и у берегов Норвегии, также не было снято с повестки дня. Начиная с конца ноября, к примеру, через эти воды шел непрерывный поток транспортов, везущих войска для укрепления фронтов на границе Германии.

Доклады, представленные капитанами подводных лодок после возвращения из боевых походов в феврале и начале марта, показали, что принятое в январе решение продолжать использование наших подлодок в прибрежных водах противника было правильным.

Однако в марте у нас снова появились основания для беспокойства. Перехваченные нами радиосообщения противника не содержали никакой информации о том, чем заняты сейчас наши подлодки. 13 марта мы получили сообщение с «U-260» (командир Бекер), в котором говорилось, что субмарина, находясь на глубине 250 футов и примерно в 60 футах от дна, была повреждена взрывом мины. Капитан информировал о том, что поднять подлодку на поверхность ему удалось с большим трудом, и теперь он намерен приказать команде покинуть тонущий корабль и высадиться на ирландский берег.

Так мы получили доказательство создания противником глубинных минных полей, предназначенных исключительно для подводных лодок. Командование подводного флота предвидело такое развитие событий и разработало инструкции, как избежать столкновения с такими минами. Командиры подлодок, следуя через районы, где предполагается наличие минных полей, должны были держаться безопасной глубины 50–100 футов, поскольку установка мин на такой глубине означала бы угрозу не только немецким подводным лодкам, но и собственному судоходству противника.

После получения сообщения с «U-260», учитывая отсутствие информации о судьбе других подводных лодок, мы приняли решение нарушить радиомолчание и передать приказ всем подлодкам уходить из прибрежных вод, а если принятые противником контрмеры слишком эффективны, то возвращаться на базу.

Вплоть до самой капитуляции мы не имели сведений ни о ходе отдельных боев, ни о принятых контрмерах. Только после окончания войны мы узнали, каким сокрушительным было поражение. Потери возросли с 6 в январе до 29 в апреле. Причем причины столь резкого роста станут известны только тогда, когда англичане опубликуют официальный отчет о войне на море в тот период.

В последние недели войны мы несли потери и в собственных прибрежных водах, и в портах. Натиск авиации противника становился все сильнее.

Когда начались испытания подлодок типов XXI и XXIII, выявились некоторые проблемы, которые обычно возникают только с механизмами, основанными на совершенно новых принципах. Это затянуло испытания, однако итоговые результаты оказались вполне удовлетворительными. Максимальная скорость в подводном положении у лодок типа XXI достигла 17,5 узла, а при скорости 5,5 узла они двигались почти бесшумно. Их дальность плавания оказалась настолько велика, что переход через Атлантику перестал быть проблемой, они могли дойти до Кейптауна, оставаться там в течение 3–4 недель, после чего вернуться на базу, не получая топлива в пути. На них были установлены новые приборы и системы наведения торпед, все расчеты, предшествовавшие пуску торпеды, выполнялись автоматически, а пуск торпеды производился с глубины 150 футов.