Покушение на Сталина. Дело Таврина-Шило - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Ландер cтр.№ 86

Кстати, в вопросе о награждениях за захват террористов следует особо отметить несостоятельность умозрительных утверждений некоторых исследователей о том, что за данное задержание орденом Кутузова 1-й степени был отмечен начальник ГУКР «СМЕРШ» Абакумов. Он действительно получил этот высокий полководческий орден, однако далеко не за арест Таврина и Шиловой, и к тому же намного позднее данной истории, 21 апреля 1945 года. Сложно сказать, кто впервые запустил по страницам печатных изданий этот безосновательный слух, но таковой оказался живучим. Это утверждение абсолютно надумано, однако ввиду частоты упоминания его все же следует рассмотреть. Даже отбросив бесспорный аргумент о том, что руководителей никогда не награждали за особые конкретные успехи подчиненного аппарата без награждения хотя бы одного-двух низовых сотрудников, посмотрим на это с другой стороны. Какое отношение Абакумов и вся система «СМЕРШа» имели к захвату террористов? Абсолютно никакого. Логичнее было бы наградить наркома внутренних дел Берию, поскольку боевиков смог задержать именно милицейский патруль. Более того, в реальности упомянутый Указ Президиума Верховного Совета СССР от 21 апреля 1945 года извещал о награждении орденом Кутузова 1-й степени не только Абакумова, но и также абсолютно непричастных к аресту террористов заместителя наркома внутренних дел СССР, комиссара ГБ 2-го ранга И. А. Серова и наркома внутренних дел БССР, комиссара ГБ 3-го ранга Л. Ф. Цанава. Орден Кутузова 2-й степени получили 2 генерал-лейтенанта, 3 генерал-майора, 2 комиссара ГБ 3-го ранга и полковник. Разыгравшееся воображение автора «тавринской» версии происхождения полководческого ордена Абакумова не удержало даже наличие этой высокой награды у ряда других руководителей центрального аппарата и фронтовых органов военной контрразведки: заместителей начальника ГУКР генерал-лейтенанта Н. Н. Селивановского, генерал-лейтенанта И. Я. Бабича и генерал-лейтенанта П. Я. Мешика, а также начальника УКР «СМЕРШ» 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта А. А. Вадиса. Вклад военных контрразведчиков в обеспечение фронтовых операций был велик, и именно за это их награждали полководческими орденами.

Маршрут агентов от высадки до поимки

Попутно отметим странный факт умолчания в спецсообщении о предполагаемых объектах покушения. В соответствии с этим документом, задержанный «был переброшен на самолете немецкой разведкой для диверсий и террора», однако в нем нет ни слова о намерении осуществить эти действия в отношении Верховного Главнокомандующего и иных членов правительства. А ведь такой факт, якобы сообщенный задержанным агентом, не мог скрываться от руководства, не говоря уже о том, что арест террориста с подобным заданием являлся бы для спецслужб одной из вершин их достижений, потому умалчивать о подобном чекисты никогда не стали бы. Факт, позволяющий предположить, что объекты предполагаемых терактов были озвучены лишь на допросе в Москве.

Весьма интересно посмотреть, как реагировали оперативные ведомства на данное задержание на государственном уровне и что именно они сообщили о нем в инстанции. 30 сентября, то есть с очень большой задержкой, НКВД СССР, НКГБ СССР и ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР направили в Государственный Комитет Обороны сообщение № 4126/М о задержании немецких агентов, заброшенных в советский тыл с целью совершения террористических актов против руководителей ВКП(б) и советского правительства. Данный документ отчасти рассматривался в главе «Обзор литературы», здесь же проанализируем его под несколько иным углом зрения. Прежде всего, в глаза бросается отсутствие стремления быстро проинформировать высшее руководство государства о сорванном теракте. Уже само по себе это выглядит достаточно странно. Казалось бы, спецслужбы должны с гордостью доложить о пресечении серьезной и опасной операции противника, но оба наркомата и военная контрразведка почему-то медлят с этим на протяжении более трех недель с момента события. Причем за этот период вводятся особые меры безопасности по Москве и Московской области, но и это не ускоряет составление сообщения. Создается впечатление, что наркомы и начальник ГУКР долго не могли решить, что именно следует сообщать Сталину о попытке покушения на него. Документ составлен очень аккуратно, если не сказать больше. Абсолютно обходится существенный факт наличия у Таврина и Шиловой фальшивых документов «СМЕРШа». Похоже, Абакумов вообще не желал иметь с данным делом (разумеется, до начала радиоигры) ничего общего. Наверняка у него имелись на это веские причины. Крайне любопытно, что, несмотря на утверждение о том, что в действительности задержанный является Шило, везде в тексте документа он, тем не менее, именуется Тавриным. Более того, специалисты могут обратить внимание на примечательное обстоятельство: в качестве Таврина, как утверждается в сообщении, он был опознан лицами, знавшими его по Свердловской области, а вот относительно Шило проверена лишь информация о факте рождения такового в Черниговской области. Таким образом, оперативные ведомства не утверждают окончательно, что задержанный является Шило. Весьма любопытный и примечательный момент. Похоже, что контрразведка во всех ее ветвях старалась скрыть от ГКО ряд обстоятельств, и это заставляет задуматься о том, что в деле не все так просто, как казалось на первый взгляд. Все вопросы прошлого Шило-Таврина старательно оказываются отодвинутыми на задний план.

Данное сообщение, вообще говоря, представляет собой примечательный образчик продуманности в преподнесении информации в инстанции, препарирования информации и ненавязчивого приписывания себе несуществующих заслуг. К примеру, подчеркивалась бдительность спецслужб, остановивших показавшегося подозрительным мотоциклиста. Причины такой проницательности не оглашаются, равно как и умалчивается, что к этому времени в районе шла операция из-за вынужденной посадки немецкого самолета. На первый план выпячиваются такие фигуры, как сам Скорцени, освобождавший, как подчеркнуто в сообщении, самого Муссолини, а также очень известный изменник Родины Жиленков. Предусмотрительно умалчивается о том, что задержанный пользовался документами военной контрразведки. Передергиваются факты: указывается, что террорист вез с собой гранатомет, хотя на самом деле он выбросил его на месте посадки. Но многоопытным в аппаратных играх офицерам госбезопасности и внутренних дел невыгодно фактически подтверждать то, что агент избавился от экзотического оружия, ибо это доказывает, что он не имел намерения выполнять задание по убийству. В общем, явно планировалось заложить основы громкого дела с последующей раздачей орденов за бдительность, предусмотрительность и пресечение. Действительность обернулась несколько иной, но так уж получилось. И отыгрались за это задержанные, а уж Шилова так страшно пострадала вообще практически ни за что.

Но вернемся к агенту, чье поведение в момент задержания не перестает удивлять. Он не только не предпринял ничего для уклонения от встречи с Ветровым, не только не попытался с боем прорваться сквозь патруль после остановки, он еще и покорно ждал результат звонка в Москву, хотя знал ответ заранее, а после задержания немедленно признался в тягчайших преступлениях, заведомо способных привести его в расстрельную комнату. И если на этапе первоначального задержания Таврин действительно мог полагаться на защитную силу своих документов, то абсолютно непонятно, что сдерживало его позднее. Рассчитывать ему было не на что, вероятность побега стремительно уменьшалась с каждой минутой, и все же агент непростительно медлил. Боялся за жену? Возможно. Но, думается, в данном случае сыграл свою роль и другой, не менее серьезный фактор.