Сила обстоятельств - читать онлайн книгу. Автор: Симона де Бовуар cтр.№ 98

Именно к этому убеждению пришел Франсис Жансон, именно к нему пришел и я сам. И думается, я могу сказать, что сегодня их становится все больше, тех французов, особенно среди молодежи, которые решили обратить подобную убежденность в действия. Многие вещи начинаешь понимать лучше, когда сталкиваешься, как я в данный момент в Латинской Америке, с общественным мнением за рубежом. Тех, кого правая пресса обвиняет в «предательстве» и кого некоторые левые не решаются защитить должным образом, за границей широкие круги считают надеждой завтрашней Франции и ее честью сегодня. Дня не проходит, чтобы меня не спрашивали о них, о том, что они делают, что чувствуют; газеты готовы предоставить им свои страницы. И манифест о праве на неподчинение во время военных действий в Алжире, под которым я поставил свою подпись вместе со ста двадцатью другими преподавателями университета, писателями, артистами и журналистами, приветствуют здесь как знак пробуждения французской интеллигенции.

С одной стороны, французы, которые помогают ФНО, движимы не только благородными чувствами по отношению к угнетенному народу и, конечно, не служат иностранным интересам, они работают для себя, во имя своей свободы и собственного будущего. Они работают для утверждения во Франции настоящей демократии. С другой стороны, они не одиноки, а пользуются все более широкой поддержкой, все возрастающей активной или пассивной симпатией. Они оказались в первых рядах движения, которое, возможно, разбудит левые силы, погрязшие в презренной осторожности. Они будут лучше подготовлены к неизбежному силовому столкновению с армией, отложенному на время после мая 1958 года.

Разумеется, из-за дальности моего местопребывания мне трудно представить себе вопросы, которые мог бы задать мне военный трибунал. Полагаю, однако, что один из них касался бы интервью, которое я дал Франсису Жансону для его журнала «Правда для», и я без обиняков отвечу на него. Я не помню ни точной даты, ни точных слов этой беседы. Но вы легко найдете все это, если текст представлен в деле.

Зато я знаю, что Жансон пришел ко мне в качестве учредителя «группы поддержки» и ее органа, этого подпольного журнала, и что я принял его с полным знанием дела. После этого я встречался с ним еще два или три раза. Он не скрывал того, чем занимается, и я полностью одобрял его.

Не думаю, что в этой области существуют задачи благородные и низменные, деятельность, предназначенная для интеллектуалов и других, недостойных их. В годы Сопротивления преподаватели Сорбонны без колебаний передавали пакеты и осуществляли связь. Если бы Жансон попросил меня отнести чемоданы или приютить алжирских борцов и я мог бы это сделать без риска для них, я без колебаний сделал бы это.

Полагаю, что следует сказать эти вещи, ибо близится время, когда каждый должен будет взять на себя ответственность. Так вот даже те, кто наиболее вовлечен в политическую борьбу, все еще не решаются, неизвестно из какого уважения к формальной законности, перейти определенные границы. И напротив, именно молодежь при поддержке интеллектуалов начинает разоблачать обманы, жертвами которых мы являемся. Отсюда исключительная важность этого процесса. Впервые, несмотря на все препятствия, предрассудки и предосторожности, алжирцы и французы, братски объединенные общей борьбой, оказываются вместе на скамье подсудимых.

И напрасно их стараются разъединить. Напрасно пытаются представить французов заблудшими, отчаявшимися или романтиками. Нам надоели фальшивые поблажки и «психологические объяснения». Необходимо со всей определенностью сказать, что эти мужчины и женщины не одиноки, что сотни других уже пришли им на смену, что тысячи готовы это сделать. Неблагоприятные обстоятельства временно отделили их от нас, но осмелюсь сказать, что на скамье подсудимых они являются нашими посланниками. Они представляют собой будущее Франции, а эфемерная власть, которая готовится судить их, не представляет уже ничего».

Вся французская пресса рассматривала это свидетельское показание как вызов, который правительство обязано было принять. Целые газетные страницы были посвящены организации Жансона, «121» вообще и Сартру в частности. Оскорбления и угрозы так и сыпались.

* * *

И вот наконец однажды вечером мы добрались до столицы Бразилии – Бразилиа. «Макет в натуральную величину», – отметила я в своих записях. Именно эта нечеловечность прежде всего бросается в глаза. Бразилиа похожа на тот стеклянный город, который вообразил Замятин в романе «Мы»: фасады сплошь покрыты окнами, и люди не испытывают потребности задергивать шторы; по вечерам ширина улиц позволяет видеть сверху донизу, как живут семьи в освещенных комнатах. Некоторые богатые улицы с линией низких домов называют «телевизором catingo» [64] : сквозь широкие окна первых этажей рабочие в перепачканных землей рубашках смотрят, как богатые ужинают, читают газету или смотрят свой собственный телевизор. Говорят, есть служащие, секретарши, которые без ума от Бразилиа. Но министры испытывают ностальгию по Рио, и Кубичек вынужден был пригрозить им отставкой, чтобы заставить поселиться в новой столице. Крохотные реактивные самолеты позволяют им за час перебираться из одного города в другой.

Между тем каждое из величественных сооружений, возведенных Нимейером на площади Трех Властей, прекрасно: Дворец правительства, Дворец правосудия, два небоскреба, где расположен правительственный аппарат, два купола, приютивших палату депутатов и сенат, кафедральный собор в виде тернового венца; они соответствуют друг другу и уравновешивают друг друга едва заметной асимметрией и откровенными контрастами, которые радуют глаз. Нимейер обратил наше внимание на то, что занимающие столь значительное место в современных бразильских зданиях внешние опоры, которые поддерживают вынос спасающей от солнца кровли, играют ту же роль, что некогда завитки искусства барокко: они защищают от света, устраняя прямую линию. Он рассказал нам, с какими проблемами ему пришлось столкнуться, чтобы осуществить смелые находки: горизонтальный разбег повисшей над пустотой солнцезащитной кровли поражает всех посетителей. Благодаря его осмотрительным причудам в этих дворцах для функционеров удалось избежать – наконец-то! – функциональности.

Очень далеко, по меньшей мере в десяти километрах, стоит Дворец Авроры, там находится президент, к нему примыкает часовня в виде спирали – безупречная. Дворец отражается в водоеме, где причесываются две бронзовые нимфы, говорят, они изображают дочерей Кубичека, рвущих на себе волосы из-за того, что их сослали в Бразилиа.

«Бразилиа Палас» в километре от Дворца Авроры тоже построен Нимейером. Он очень красив, но там задыхаешься, и к тому же какая ссылка! Даже на машине поехать купить пузырек чернил или губную помаду было тягостной экспедицией из-за жары и пыли. Ветер, земля противостоят решениям строителей. Им всюду бросают вызов вихри раскаленной земли. Люди извлекли из пустыни самую своевольную из столиц; пустыня отберет ее, как только их упорство ослабеет, окружая, она угрожает ей. Искусственный водоем не освежает взгляд: это голубое пятно воды кажется земным отражением пылающего неба.

Амаду и Нимейер устроили нам встречу с Кубичеком; в его кабинете у нас с ним состоялся короткий и очень формальный разговор. Бразилиа он считает своим личным творением. На площади Трех Властей находится построенный Нимейером музей, посвященный истории новой столицы. Это похоже на абстрактную скульптуру: просто, неожиданно и очень красиво.