Юрий Гагарин - читать онлайн книгу. Автор: Лев Данилкин cтр.№ 116

Он осознавал, чего от него ждут, понимал, какие опасности его подстерегают — и уже не боялся совершить какой-либо faux pas ^[53].

Его больше не шокируют — подумаешь, невидаль — женщины с розовыми волосами.

Он интуитивно понимает, на чем можно давать автограф, а на чем нет: можно на окурке от «Лайки», нельзя — на долларовой купюре или фотографии какого-нибудь американца.

Его не смущает, когда музыкальный автомат в альпийском придорожном ресторанчике издает шипение, а затем произносит его собственным голосом: «Поехали!» — после чего транслирует песню какой-то местной рок-группы.

Он знает, как действует на публику его появление в белоснежном кителе и белых же брюках — так называемой «тропической форме для жарких районов», в которой никто, кроме него, не ходил (45). «Страшной силы, — применяя свое излюбленное выражение, пошутил Юрий Алексеевич» (31), — и он научился носить этот странный, невиданный для советского офицера костюм так, чтобы не выглядеть ряженым, — с достоинством.

Он привыкает к тому, что мальчишки, лезущие под колеса его кабриолетов, демонстрируют ему стрижки «под Гагарина» (и, если уж на то пошло, девушки — прически «Полюби меня, Гагарин!»: косички с бантиками набок (32)).

Что в городе, куда он приезжает, часто объявляют выходной день.

Что там, где нет электричества, тысячи людей выстраиваются вдоль его пути и держат в руках факелы и свечи — чтобы ему было светло.

Что ужины состоят из шести перемен блюд, а приносят их слуги на золотых подносах.

Поднабравшись опыта, он смог эволюционировать от кунст-камерной диковинки в сторону настоящего дипломата, чья задача — «укреплять дружбу между народами», ну или, по крайней мере, пропагандировать не тот образ СССР, который навязывали ему геополитические противники, а другой, более привлекательный.

Чтобы визит в ту или иную страну оказался удачным, следовало соблюсти определенный декорум. Гагарин — надо полагать, не без участия Каманина — разработал нечто вроде ритуального заклинания, которое магическим образом действовало на аборигенов; произносить его следовало по частям, каждую в свое время. На начальной стадии визита космонавт сообщал, что, во-первых, он некоторое время назад уже пролетал над этой страной («…Япония из космоса виделась, как и вся Земля, очень маленькой, точно затерявшийся в океане Вселенной островок. А она, как я вижу, не такая уж маленькая» (33) — и теперь хотел бы познакомиться с ее жителями поближе с чуть меньшего расстояния (запасной вариант: пролетал много где, но именно над этой страной, к сожалению, не довелось, и ровно поэтому ему хотелось бы все-таки ее увидеть). Во-вторых, в порыве откровенности Гагарин признавался, что приехать в страну X — «страну свободы и героизма» (если, например, это была Куба), «страну мужественных людей и давних традиций» (Финляндия) — было его «старинной заветной мечтой». Третьим пунктом шла благая весть: недалек тот день, когда жители и вашей страны тоже выйдут в космос (приняв, подразумевалось, дружески протянутую руку СССР). Затем следовал некий нейтральный, мало к чему обязывающий призыв: «Берегите нашу и вашу землю от тайфунов, от цунами, от войн!» Для финального аккорда приберегался тонкий комплимент: я поездил по вашей стране (городу, региону), здесь очень красивая природа, очень живописный ландшафт, очень вкусная еда — но что мне понравилось и запомнилось больше всего, так это люди. Вы и ваши соотечественники встречали меня так тепло, что знакомство с вами было самым главным событием в моей поездке.

Он мог и не говорить этого, но услышав эту музыку, туземцы таяли — и запоминали момент встречи с Гагариным на всю жизнь; он тем временем паковал в чемодан очередной комплект символических ключей от города.

Все эти спектакли невероятно бесили американских наблюдателей, которые комментировали их со всей едкостью, на которую были способны. «С момента своего знаменательного полета, — ерничала засекшая его на Кубе Washington Post, — майор Гагарин останавливался во многих странных местах, над которыми он до того — якобы — просто пролетал. Финляндия, Британия, Болгария, Куба: нигде не упоминается о том, какое место для следующей поездки не входит в список его давних заветных мечтаний. Надо полагать, уж конечно, это не Соединенные Штаты: кубинское правительство, наблюдающее за утомительно односторонним характером воздушных сообщений между островом и США, уменьшило пассажиропоток до двух полетов в день, и майору Гагарину придется записаться в долгий лист ожидания, чтобы заполучить место для полета в северном направлении» (35).

Всему свое время — Гагарину придется побывать в Нью-Йорке; об этой поездке мы тоже расскажем.

Освоив придворный этикет и сформировав базовые светские навыки, он легко принимает сложные подачи очень непростых собеседников. Он не смущается, когда Фидель обращается к нему с предложением поучаствовать в напоминающем оперетту диалоге. «Вчера Гагарин на протяжении 4 часов 47 минут сидел и слушал речи Кастро. В какой-то момент Кастро повернулся к нему и в шутку заметил, что он проговорил уже столько, что Гагарин за это время мог бы облететь земной шар два раза. „Всего лишь полтора“, — отвечал Гагарин. Кастро в ответ снова взялся за микрофон со словами: „У меня еще половина круга“» (34). Он экспромтом — когда цейлонский премьер-министр пожаловалась ему, что у нее недавно убили мужа, — сообщает, что горит желанием съездить к его могиле и возложить цветы — чем, разумеется, мгновенно завоевывает расположение сиятельной вдовы (40).

Он преодолевает всякую зажатость — и когда в Осаке его приглашают на сцену японцы, выряженные советскими трактористами, — чтобы вместе с ними спеть «Подмосковные вечера», он выходит и поет не ломаясь.

Он осваивает — очень быстро, уже к лету 1961-го — элементарный, но очень эффективный речевой трюк: запараллеливать местную, текущую тематику — с космической; иногда гагаринские конструкции выглядят настолько изощренными, что диву даешься его находчивости. Дарят ему англичане книгу Ньютона — он отвечает, что особенно это приятно потому, что его космический полет совершался по законам земного тяготения, открытым Ньютоном.

Приехав на ювелирный завод, он одаривает аудиторию уместным сравнением: «А ведь планета Земля — словно огромный бриллиант на ладони» (36).

Обедает в Каире наверху башни, в медленно вращающемся вокруг оси сооружения ресторане — что бы тут сказать? «Словно на центрифуге», — пошутил Юрий Алексеевич, присматриваясь к движущемуся за зеркальными окнами красочному пейзажу (31).

Встречается со строителями электростанции — пожалуйста: «И у вас, друзья, космические трассы: чтобы летать в космос, необходимо создать космический корабль, для этого нужен металл, а чтобы выплавить металл, нужны руда, уголь, электроэнергия…» (37).

Чем бы эдаким взять химиков? «Мы, космонавты, по характеру нашей профессии, может быть, раньше, чем кто-либо, сталкиваемся с химией в ее чудодейственном проявлении. Возьмите, к примеру, топливо, которое двигает наши ракеты…» (37).