Чапаев - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Дайнес cтр.№ 96

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Чапаев | Автор книги - Владимир Дайнес

Cтраница 96
читать онлайн книги бесплатно

IV. Затем Вы меня назвали конюхом, как будто это какое-нибудь бранное слово. Как будто конюх это непременно какойнибудь негодяй. У нас, коммунистов, на этот счет взгляды совершенно иные. Мы конюхов, плотников, столяров, каменщиков и разных бедняков вообще считаем своими братьями. Мы им даже доверяем крупные дела, полагаем, что только на них, искренних работниках бедняках, а не на каких-нибудь проходимцах, держится Советский строй. Например, Вы были шарманщиком. Но ведь это совсем не значит, что раз Вы шарманщик, так, значит, и негодный человек. Ведь Вы вот все-таки Начдив. И если я Вас перестал уважать, так совсем не потому, что Вы шарманщик, а потому, что Вы оказались недостойным моего уважения. Не бранитесь конюхом, вам это не к лицу, ибо сами Вы вышли не из барского роду, да и к тому же на всех митингах звоните, что Вы тоже коммунист.» Конюхом» ругаются только белоручки — аристократы, да еще всевозможные выскочки, которые вышли с самого низу, из простонародья, а, поднявшись наверх, — позазнались, стали стыдиться этого простонародья, стали презирать его, а иногда даже и бить — то кулаком по лицу (как было в 74 бригаде), то плетко — хлыстиком по груди (как было недавно — в штабе дивизии).

V. Один из уважаемых мною товарищей недавно передал мне, что Вам Фурманов был нужен и мил только потому, что у Фурманова хорошие отношения с Фрунзе, что Фурманов может Вам помочь в повышении Вашей карьеры. В разговоре с Вами я вчера сообщил Вам эти сведения, Вы не отказались, Вы с ними согласились и их подтвердили. Как же после этого не потерять к Вам уважение? Значит, все Ваши со мною отношения, все поступки и слова — все это была коварная, хитрая ложь, которая прикрывала Ваши карьеристские мечты и Вашу слепую ненависть к политическим комиссарам. Сколько раз Вы издевались и глумились над комиссарами, как Вы ненавидите политические отделы, только вспомните! Так какой же Вы коммунист, раз издеваетесь над тем, что создал Центр. Комитет Коммунистической Партии? Ведь за эти злые насмешки и за хамское отношение к комиссарам (помните собрание командного состава) — таких молодцов из партии выгоняют и передают Черезвычайке. Недаром Вы так ненавидите Черезвычайку! Кончаю. Запомните, что если Вам совершенно нечем уязвить и осрамить меня — так лучше молчите и не лгите наглым образом, ибо эта ложь только Вас же самого хлещет по физиономии да, кстати, еще помните, что у меня в руках есть документы, факты и свидетели». [233]

На оригинале письма рукой Чапаева написан ответ:

«Осторожность не трусость и я никогда от пули не отказывался и не говорил, что меня кто-то посылает на смерть, а честность моя всегда со мной и я комиссаров [234] не жалею, как и себя, так ни о ком не плачу. Конюхом я вас назвал не потому, что я ненавижу конюхов, но Вы помните, что комиссар, но не умеете держать себя прилично, что касается комиссаров, я сам был честным комиссаром и проводил политическую жизнь нормально, а если вы хотели поддержать коммунистку, я вправе сделать вам замечание. Что касается Анны Никитишны, то я не скажу ничего до тех пор, покамест не скажет она. Что касается тебя, я говорил и говорю, что Фурман в другом месте пользы бы принес больше, а возле меня он бездействует, — с этим ты согласился сам. Прошу больше мне не писать, что думаешь — думай про себя. Меня не задевай. Что касается Анны Никитишны — меня удивило, что это за игра. Затем до свиданья, а может и прощай. Чапаев».

Не успел Фурманов отправить письмо Чапаеву, как комиссару принесли заявление от военного комиссара 74-й стрелковой бригады ПЛ. Брауцея:

«Доношу до Вашего сведения, что ненормальные явления, как со стороны комбрига Зубарева, так и начальника дивизии, недопустимы, считаю долгом, как коммунист, борющийся для общего блага, блага всего трудового и во имя тех людей, которые вместе с нами идут за одно общее дело, бросают нам упреки в глаза на наших командиров, где все те грубые обращения их приходится улаживать. Как побои, которые делались комбригом, и многие враждебные отношения ко всем политическим работникам. Их самовыделение, выхвалы, как, например, по прибытии в гор. Уфу моим командиром (Зубарев Д. Ф.) в присутствии командира 221-го полка тов. Аазды он заявил, что Чапаев сказал, что он будет командовать дивизией, а Чапаев группой. Безграничное пьянство, безобразия с посторонними людьми — это показывает совсем не командира, а хулигана. Кроме того, в очень широком масштабе наблюдается применение своих товарищей на ответственные должности, не считаясь с тем, — соответствует он назначению или нет, а люди — специалисты находятся в строю или где в обозе, а если нет, то просто откомандировывались как несоответствующие. Такие явления случались с командирами полков и батальонов. Чувствую жестокую боль в своем сердце, при отъезде из Самары на фронт, имея состав 74 бригады около 12 000 человек, из которых свыше 1500 человек одних коммунистов и около 1000 интернационалистов, где люди спаяны со своими командирами и комиссарами товарищескими отношениями, как львы рвались вперед, но со времени появления и прилива таких нелепых командиров, рекомендованных т. Чапаевым, которые говорят, что они коммунисты, но сами всегда против тех людей, которые призывают к просвещению и дают знать сущность нашей борьбы. У меня с комбригом неоднократно происходили столкновения на почве политической, где он заявлял, что они комиссаров только возят за собой как куклу и всегда враждебно говорят про власть комиссаров, где замечается в огромном виде наталкивание начдива тов. Чапаева командиров на своих комиссаров.

Встретив на улице командира арт. дивизиона, он остановил его и спросил, говоря: «Т. Чапаев мне велел опросить всех командиров, что они будут делать, когда уйдет Чапаев и с кем пойдут и против кого, против комиссаров или т. Чапаева», мною был перебит этот разговор; проезжая дальше — встретившегося на дороге красноармейца он снова спросил в таком же виде: знаешь ли ты Фурманова и Чапаева, считая недопустимым такие вопросы, я прервал разговор. Считаю такие проделки начдива недопустимыми, несущими контрреволюционный заговор против политических работников, не считаясь с ответственными, но и красноармеец, достигший политического воспитания, может пасть жертвой, что и наблюдалось в 222-м полку. Ввиду того, что в наших руках находится большая часть несознательных, которых можно нашим командирам использовать для своего блага, как слепое оружие в руках, может отразиться очень больно на нашей общей работе. Мой долг, как истинного бойца, отдавшего свою жизнь для освобождения всего мира, поставить вам на вид, где вы в свою очередь не должны промолчать, а дать ход этому делу, не как единоличному, касающемуся интересов, а для общества. По моему заключению, имя т. Чапаева стало очень интересным в пользу нашу. Но когда в человеке проявляется чувство захвата власти, которая грозит не только одной части преданных людей революции, но и всей революции. Так вот с моей стороны, по моим усмотрениям, считаю нужным ограничить власть и хорошо вменить на вид, внушая чувство коммуниста. При расследовании дела могу дать лица, подтверждающие мнения, и красногвардейцев, которые ко всем этим делам тоже смотрят противно». [235]

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию