Такова торпедная жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Рудольф Гусев cтр.№ 25

Их поддерживают стойкие заводчане с горским акцентом: «Ви нас хвост держит». Специалисты по торпедным аппаратам слушали-слушали, а потом их бородатый Самсонов как врежет:

— А почему вы свою торпеду не проверяете в автоклаве на величину забортного давления? Может, они у вас дырявые как решето. Скорость мы уменьшим, но вы все равно торпеды центруйте и проверяйте в автоклаве. Чтобы потом не было вопросов.

Представитель флота Василий Иноземцев тоже подает голос:

— Нужен выстрел с закрытым запирающим, как торпедоболванкой. Стопорение рулей ненадежно, может, стопор снимается в момент залпа?

Вот и посмотрим.

— А может, курок не успевает застопориться в откинутом положении, — подает голос Марычев, — средства обозначения не срабатывают. Теряем торпеды. Они уже, наверное, в сетях у японских рыбаков…

Предложений написали целую тетрадь. Все проверять — на сотню выстрелов наберется. А вопрос стоит о приемке подводной лодки.

— Вы можете исписать хоть десять тетрадей. Для меня сейчас важно решить одно: кто виноват — торпеда или торпедный аппарат? — Марычев обвел всех взглядом его превосходительства и изрек, — стреляем с закрытым запирающим — торпедоболванками. Выплывут — лодка не виновата.

Народ зароптал.

— Предлагаю два контрольных выстрела: первый на мелководье на максимальной скорости, второй на максимальной глубине на малой скорости, — это Леша Ганичев, — а там разберемся. Что-то всплывет.

После двухчасовой словесной перепалки идею Ганичева поддержали все и выработали предложения на утверждение начальнику МТУ и председателю Госкомиссии, с которыми те немедленно согласились.

Миша Шаламов тоже предпринял меры. Он позвонил Севе Солдатову:

— Сева, заходи. Поговорить надо. Все есть.

Второго приглашения не потребовалось. Сева вошел и сел. Миша небрежно вытащил из кармана пиджака связку ключей. Бросил на стол. — Там с нас должок. Наливай и снимай порчу с торпеды. Сева сообразил. Налил стакан. Капнул воды из графина.

— Нет ничего полезнее капли воды в стакане спирта. — Шумно вздохнул. «На штанге 200», выпил, шумно выдохнул. — «Вес взят». — Занюхал аварийным сухариком. — Думаю теперь, Миша, дела у вас наладятся, — и пока молекулы принятого не начали усваиваться, через караульное помещение поспешно покинул арсенал…

Председатель Госкомиссии капитан 1-го ранга Борис Марголин еще раз осмотрел в бинокль свинцовые воды прямо по курсу лодки. Ничего. Затем обратился к стоящему рядом командиру капитану 2-го ранга Белышеву:

— Вызови-ка мне этого лейтенанта из МТУ по торпедам. Побыстрей.

Через пару минут из рубочного люка раздалось:

— Прошу разрешения наверх. Старший лейтенант Лебедев по вашему приказанию прибыл, — Герман доложил, и от чистого свежего воздуха его слегка закружило. Он с трудом вылез из люка и прислонился к рубке.

— Ну, и где твои торпеды, лейтенант? Опять утонули? Мы испытываем подводную лодку, а не твои торпеды. Они дешевле стоят, чем затраченный ресурс на их поиск. Ты понимаешь, что такое час хода атомохода? Посмотри, весь японский рыболовный флот собрался, как на трибунах! Любопытствуют.

Герман молчал. Горизонт был расцвечен ярче Ленинской улицы вечером во Владивостоке.

— Где твои ракеты, световой прибор, стукач, о которых ты мне толковал?

И вдруг сигнальщик:

— Вижу торпеду! Вот она у самого борта в луче прожектора. Необходимо «Право на борт!» Торпеда была еле заметна. Стального цвета в черной воде. Световой не работал. Стукач был слышен, когда волны приподнимали торпеду к самой палубе.

— Счастливец, ты, однако, лейтенант! Надо было тебя пораньше вызвать наверх. Герман смотрел на торпеду. Вот она, первая, теперь дело пойдет…

Не один год потребовался флоту, что бы довести торпеду МГТ–1 до требуемого уровня надежности и эффективности. Практически все идеи той мозговой атаки оказались верными и потребовали многочисленных испытаний.

Впрочем, теперь, спустя много лет, когда не только торпеду МГТ–1 нигде не найдешь, но и атомоходы, для которых они предназначались, навсегда ушли из военно-морских баз, можно многое простить этой торпеде. Ведь с ее помощью получены ответы на ряд трудных технических вопросов. Стало ясно, что корма подводной лодки не лучшее место размещения торпедных аппаратов для стрельбы торпедами на больших скоростях. Кроме того, хочешь стрелять торпедами на больших скоростях — делай торпеде бочкообразную хвостовую часть, упрочняй цапфы рулей, весь крепеж, стопорные устройства. Для стрельбы с больших глубин — не делай лишних горловин и ненужных технологических отверстий на корпусе. Наконец, пора было сказать «до свидания» главному секрету Уайтхеда — маятнику в автомате глубины. Уже появились другие датчики, точнее работающие при больших инерционных нагрузках. МГТ–1 во многом была первой. Другое дело, что недостатки этой торпеды в большинстве своем были следствием определенных просчетов, которые нехотя признавались и медленно устранялись. Правда, торпеда вскоре стала освобождать торпедные аппараты подводных лодок под приборы гидроакустических помех. Иногда выгоднее не поразить цель, а ввести ее в заблуждение.

Капитан 3-го ранга Марычев Фёдор Игнатьевич в начале 60-х годов был первым флагминским минёром бригады первых атомных подводных лодок на Тихоокеанском флоте. Собственной минно-торпедной части бригада тогда не имела. Торпеды готовили во Владивостоке и доставляли на барже в совершенно секретную бухту. Если торпед было много, они так и лежали на барже до погрузки на лодку. Баржу загоняли в дальний угол бухты, оттуда ничего не было видно. Этим обеспечивался режим секретности. Но поскольку и баржу не было видно с базы, иногда о ней забывали. И жила там команда по полмесяца, пока её капитан не проходил через все кордоны и не заявлял о бунте, требуя харч и деньги за «БЗ», т. е. за хранение боезапаса. Вообще-то, баржевики с удовольствием возили боевые торпеды. Не вдаваясь в тонкий финансовый расчёт, торпедисты откупались тем, что имели, и жизнь продолжалась. Если торпед было немного, их сгружали и хранили в пожарной команде, где для этого был выделен угол. Командовал этим углом начальник несуществующей МТЧ старший лейтенант Юра Андерсон. Фёдор Марычев вместе с ним и тремя командирами БЧ–3 подводных лодок составляли все руководящие минные силы. Фёдор гордился своим служебным положением и считал, что до начальника Минно-торпедного управления флота ему осталось рукой подать. Своей должности он вполне соответствовал, плюс к тому, как никак, атомный флот. Поэтому по любому случаю, связанному с эксплуатацией торпед, он важно снимал телефонную трубку и звонил лично начальнику МТУ. Нет слов, тогда действительно было много вопросов, требующих непосредственного вмешательства высокого начальства, но больше, как всегда, было рутинных мелочей. Фёдор упорно считал, что все должны крутиться вокруг него. Исходя из изложенного выше скудного состояния собственных минных сил, а также того, что все лодки только что вышли с завода и плавали мало, любимым его занятием на подводных лодках был контроль ввода данных в торпеды через приборы торпедного аппарата, осмотр труб торпедного аппарата после выстрела и стрельба «пузырём». «Торпеда-дура, пузырь-молодец». Вводить данные в кислородные торпеды он не решался: они тяжёлые, чтобы их загружать-выгружать в торпедный аппарат, да и небезопасно этим с ними заниматься. А вот малогабаритные торпеды МГТ–1 — в самый раз. Загрузил, ввёл данные, выгрузил, посмотрел и т. д.