Такова торпедная жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Рудольф Гусев cтр.№ 117

Впрочем, названия изменились: и столицы, и завода. А казались вечными. Завод первоначально назывался «Физприбором». Но прежде чем говорить о Даминове, нынешнем главном инженере предприятия, вспомним немного о пролетевшем времени.

В конце 50-х — начале 60-х годов, когда все противокорабельные торпеды стали «примерять» аппаратуру самонаведения, неконтактный взрыватель и другую автоматику, срочно потребовался специализированный завод для их изготовления. Для этих работ привлекли образованный в г. Фрунзе в 1958 году завод «Физприбор». Сначала понемногу, затем плотнее. Торпеды изготавливались сотнями в Алма-Ате. Две столицы союзных континентальных республик стали вооружать корабли ВМФ новыми торпедами. Практически единственным директором завода «Физприбор» в советский период был Виктор Иванович Угаров. Первоначально деньги завод зарабатывал в основном по межзаводской кооперации, и Угаров почти не контактировал с генеральным заказчиком — УПВ ВМФ. Да и потом, в 70-е годы, когда завод приступил к изготовлению вполне современных торпед, Угаров предпочитал исполнять представительские функции внутри союзной республики и организаторские на заводе, или так казалось. Во всяком случае цветочных клумб на заводе было больше, чем где-либо, за исключением, может быть, Каспийского «Дагдизеля». Пороги Главка и заказчика традиционно обивал главный инженер предприятия или его заместитель.

Первыми торпедами, которые стал изготавливать завод, были СЭТ–65. И не только изготавливать, но и пристреливать их на озере Иссык-Куль. Ранее эти торпеды делал ленинградский завод «Двигатель». Тогда ленинградцы Рафальсон А. Г., Соловьев Б. Ф., Перельмутер В. А., Сильченков В. С. и многие другие здорово помогли фрунзенцам в освоении серийного производства. Но промахи были. И стали флотские торпедисты звать между собой фрунзенцев не иначе, как французами и первоначально даже засыпали завод рекламационными актами. И как не засыпать, если отчаявшиеся производители не могли «загнать» свои торпеды на глубоководный имитатор цели утонченными регулировками чувствительности аппаратуры самонаведения, а безбожно увеличивали значения эхо-сигналов. Естественно, такие эхо-сигналы не могли «обеспечить» ни атомоходы, ни дизельные подводные лодки ВМФ. Намечался первый скандальчик: при практических стрельбах торпеды не хотели наводиться на цель. «Прописались» на флотах лучшие специалисты завода: Клюхинов Владимир Федорович, Щетинин Юрий Семенович, военные представители — Иващенко Юрий Васильевич, Костырев Николай Владимирович и другие. А самонаведенцы ЦНИИ «Гидроприбор» Климовец Дмитрий Петрович, Арламенкова Тамара Михайловна дотошно проверили элемент за элементом в блоках систем самонаведения заводского изготовления:

— И где вы раздобыли эти реле и конденсаторы с таким разбросом параметров?

— В Армении. И недорого.

— Поэтому и недорого. Заменяйте все до единого.

Старший военпред завода Арнольд Тукмачев ублажал помощников из Ленинграда по вечерам в качестве культурной программы задушевным пением. «Только бы не бросили завод в трудную минуту и не уехали бы в Ленинград».

Первый блин почти всегда комом. Повариться в этой каше — значит стать специалистом высшей пробы. И варился в этой каше вчерашний студент Томского института автоматических систем управления и радиоэлектроники Оскар Даминов в ранге инженера второй категории с окладом в 140 рублей. Счастливый случай. Все, чему научили Оскара в Томске, было востребовано незамедлительно и полном объеме.

Вскоре заводу было поручено изготовление самых сложных узлов в минно-торпедном хозяйстве: аппаратурных модулей, блоков автоматики, телеуправления. Приобретаемый опыт позволил в 80-е годы заводу приступить к изготовлению торпед третьего поколения. Главным инженером завода в этот период стал Оплачко Николай Егорович, а заместителем — Оскар Даминов. Его заприметили давно. Хлопот с торпедами третьего поколения было достаточно. А он вел научные перепалки за интересы завода с могучими авторитетами — Левиным В. А., Тихомировым Р. П., Сорокой Г. М., Огуречниковым В. В. и другими. Торпеды УМГТ–1 для комплекса «Водопад» защищались фактическими пусками в составе ракет по реальной цели — подводной лодке 690-го проекта, и предметом споров, как всегда, были: попала или прошла в зоне срабатывания НВ и кто виноват, если не попала. Жаркие это были споры…

Ну, об истории хватит. Ясно, что Оскар Даминов стал классным торпедистом. И все было бы нормально. Но уже в конце 80-х годов объем государственного заказа для завода стал уменьшаться. Сняли с производства торпеду СЭТ–65, а потом и УСЭТ–80. Сохранились заказы на аппаратуру самонаведения, то есть то, с чего завод и начинал. Производство аппаратуры самонаведения — надежный хлеб. Все модернизации торпед начинаются с замены аппаратуры, но они не могли прокормить огромный завод. Дальше сведения о заводе стали поступать эпизодически. Советский Союз развалился, и не только бывшие республики, но и их предприятия получили суверенитета столько, сколько успели проглотить. По слухам, директором завода вместо «красного» Угарова назначили демократа Абураимова, не имевшего понятия ни в экономике, ни в технике. Первое, с чего начал демократ, — отменил ненужные формальности. Завод поделили на десятки самостоятельных фирм с правом вывоза материальных ценностей. Вместо старого революционного лозунга «грабь награбленное» заработал новый — «грабь, что только можно». Деньги исчезали вместе с фирмами, а фирмы рождались вместе с уточнением родственного окружения демократического директора. За несколько лет беспредела завод опустел и в России о нем стали забывать…

Так почему же сохранилась морская составляющая Киргизии? Почему в заявках на пропуска на торпедные заводы России стала появляться фамилия Даминова? Мне захотелось «отловить» Оскара и выяснить у него из первых уст, как удалось сохранить завод «наплаву». Я — в Санкт-Петербург, где он появился, а он уже улетел в Киев. Директор «Мортеплотехники» Леонид Михайлович Жуков разводит руками: «Был. Недавно. Говорил, что готов делать торпеды для России хоть четвертого, хоть пятого поколения. Готов вложить деньги. Но, ведь, ты сам понимаешь, у нас в России своих заводов хватает, кормить нечем. Правда, аргумент у него мощный: а где пристреливать будем? Пристрелочная станция осталась за рубежом, хоть восстанавливай „Тамару“ в Каспийске».

Мои попытки найти Даминова оказались, наконец, успешными. С помощью ветерана «Физприбора», а ныне московского пенсионера Михаила Александровича Богомольного мы «поймали» его после совещания у посла Киргизии и стоим у памятника Ленину на Ленинградском вокзале — оптимальной точке для встречи. После объятий и приветствий:

— Скажи, Оскар, как выжил завод? У нас тридцать минут. Теперь я уезжаю в Санкт-Петербург. Я все знаю до середины 90-х годов. А что дальше?

— Дальше просто. Когда демократы разрушили все до основания, был назначен новый директор — Султанбек Табалдиев. Время позвало умных, честных, государственно мыслящих людей. Он из них. Ну, а я — главный инженер. Стали собирать завод в единое целое и рекламировать его возможности. Заинтересовали индусов новой аппаратурой самонаведения. Рынок России для нас, понятно, закрыт. Только Индия да Китай. Раньше завод выкатывал торпеды за ворота — там ВМФ разберется, а теперь все до морских испытаний: покажи, докажи и расскажи. И получилось. Не сразу, конечно. Но заказ на модернизацию противолодочных торпед от ВМС Индии получили. Эти торпеды нам были знакомы. А вот с модернизацией кислородных торпед 53–65КЭ пришлось хватить лиха. С новой аппаратурой самонаведения торпеда на испытаниях утонула. И обвинили, конечно, нас. Причина потопления была другой, но проще обвинить новичка. Выкарабкались. Повторные стрельбы провели успешно. И еще получили заказ. Наше новое название завода — Транснациональная корпорация «Дастан» стала известна морякам Индии, тем и живем.