Сыскарь чародейского приказа - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Коростышевская cтр.№ 44

Крестовский посмотрел на циферблат напольных часов, стоящих в углу, и поднялся с места. Одновременно с этим раскрылась дверь и в нумер вошел Брют. Канцлер был не стар — приближаясь к шестидесяти годам, он сохранил прекрасную физическую форму. В его каштановых волосах блестели седые пряди, из-под кустистых бровей смотрели хищные желтовато-карие тигриные глаза. Одет он был неброско — в темно-серый костюм и мягкую шляпу на тон темнее.

Семен поклонился:

— Ваше высокопревосходительство.

— Ах, оставь, Семен, мы сегодня без чинов. — Брют бросил шляпу на вешалку, обвел помещение цепким взглядом, раздул ноздри длинного изогнутого носа. — В экую клоаку нас с тобой сегодня занесло.

Крестовский скупо улыбнулся.

— Кстати… — Канцлер уселся на диван, закинул ногу на ногу и кивнул собеседнику, приглашая и его присесть. — Нумер оплачен до утра, как и знойная андалузская куртизанка, к этому нумеру приписанная. Так что, если возникнет желание…

Семен, все так же улыбаясь, покачал головой.

— А вот это зря, — укорил его канцлер. — Молодость один раз дается, и пролетает в мгновение ока. И ежели не тратить ее на барышень и винопитие, в старости останется только сожалеть об упущенных наслаждениях.

Брют вздохнул, как бы демонстрируя свои личные сожаления.

— Ну-с, мой юный друг, поведайте старику о своих новостях.

— Что именно интересует ваше высокопревосходительство? — осторожно спросил Крестовский, презрев предложение покровителя общаться без чинов. — Пока я подтвердил свои догадки касательно причастности известного нам лица к делу о паучьих убийствах. Полный отчет будет предоставлен в тайную канцелярию к концу следующей недели. Неклюдский пояс отправлен в государево хранилище…

— К черту пояс! — прервал его собеседник. — Про барышню твою расскажи. Ходят слухи, что Петухов тебе суфражистку в приказ подсунул! Да еще и простушку-немагичку!

Семен Аристархович приподнял брови:

— Однако я не ожидал, что наши внутренние…

— Брось! Петухов еще с червеня всем направо и налево рассказывал, какую свинью подсунул надменным чардеям. Так что она? Хороша ваша хрюшка?

— Господин обер-полицмейстер и о ее… гм… мировоззрении был осведомлен?

— Да нет, только про то, что барышня. И очень этим фактом потешался. Про остальное мне потом уж доложили. Не тяните, молодой человек. Она хороша?

Канцлер, как обычно, поминутно менял обращение, переходя с «ты» на «вы», и нисколько этим не озабочивался.

— Толковая, — ответил Крестовский искренне. — Умна, логично мыслит, учится на лету, сыскным талантом не обделена.

Брют поморщился:

— Да что там до ее талантов… Уродина?

— Да нет, вполне… — Семен чуточку запнулся, поняв, что слово «хорошенькая» из его уст может быть истолковано превратно, — обычной внешности.

— Роман с кем-то закрутила?

— Эльдар Давидович Мамаев, мой непосредственный подчиненный, будет просить ее руки в субботу на приеме у обер-полицмейстера.

— А вот это славно, — сказал Юлий Францевич и поднялся с места. — А то я, знаешь ли, грешным делом подумал, что новая барышня в приказе тебя примется окучивать. Суфражистка свободных взглядов, да еще и умна, против такого, думал я, старик, моему Семушке не устоять. А она, вишь, решила на нижестоящую должность разменяться. Молодец девчонка, хвалю.

Семен тоже поднялся с места, ибо сидеть в присутствии старшего, по возрасту либо по званию, было неприлично. Разговор его немало озадачил, его цели он не понимал.

— Рыжая еще, — продолжал канцлер, снимая с вешалки свою шляпу. — А ваша страсть к рыжим, Семен Аристархович, всем известна. Кстати, андалузка эта, которую я тебе до утра оплатил, тоже рыжая, говорят, и манер самых что ни на есть приличных. Я специально такую заказывал и велел приодеть ее поскромнее.

— Ваше высокопревосходительство, — остановил Крестовский уже выходящего за дверь канцлера. — Прошу извинить мое скудоумие, но не могли бы вы мне пояснить…

— А чего пояснять, Семушка. — Брют открыл дверь и вышел в коридор. — Планы у меня на твой счет большие, ты же мне, старику-бобылю, заместо сына, не хочу, чтоб ты на курсисточек разменивался. Так вот и стараюсь по-стариковски тебя развлечь да на путь истинный направить. Не благодари… А вот, кстати, и наш экзотический цветок.

По коридору к ним навстречу шла рыжая девица в премилой шляпке и бледно-зеленом платье, украшенном лентами. В первую очередь Семен подумал, что у здешних обитательниц странное представление о скромности нарядов, а во вторую похолодел, потому как по коридору «Сада наслаждений» несмело ступала Евангелина Романовна Попович, чиновник восьмого класса. Крестовский умел думать быстро. Прежде чем Геля успела открыть рот, он сдернул с нее очки и ухватил девушку за плечо.

— Я передумал, Юлий Францевич. Негоже от таких подарков отказываться.

Канцлер умильно хихикнул и махнул рукой.

Пока Брют шел по коридору, Семен не отпускал Гелиного плеча, а когда канцлер повернулся уже у самого выхода, чтоб полюбоваться на обращение с его подарком, наклонился к девушке:

— Не пищите, Попович, это надо для дела.

Он проговорил эти слова едва слышным шепотом, глядя в испуганные зеленые глаза, а потом с чувством ее поцеловал.

Геля не издала ни звука, слегка обмякнув, Семен, не желая оборачиваться и проверять, смотрит ли все еще на них Брют, затолкал ее в нумер, не прерывая поцелуя.

В четверг после обеда, неожиданно долгого и сытного, я усиленно боролась с дремой, служа на благо Отечества, и даже помыслить не могла, что уже через несколько часов окажусь в столичном… кхм… лупанарии с собственным начальством и в самой что ни на есть пикантной ситуации. Однако обо всем по порядку.

Я колотила по клавишам послушного теперь самописца, шеф тихонько сидел в кабинете. Ляля пробежала к нему с каким-то хозяйственным вопросом, чтоб сразу умчаться. Зорин все не возвращался, впрочем, как и Мамаев. Старания мои в овладении скорописью, как мне казалось, принесли некий результат — я уже могла почти не смотреть на клавиши, позволив рукам самостоятельно решать, подушечку какого пальца в каждом случае задействовать. Вечером меня ждало театральное представление, и я немного поразмышляла, какое из двух нарядных платьев мне надеть. Варианта было всего два: шелковое черное с довольно смелым вырезом, которое я сочла для сегодняшнего случая излишне нарядным, мысленно отложив его на субботу — меня, конечно, на прием к обер-полицмейстеру еще никто официально не пригласил, но, зная шефа, можно было предсказать, что повеление я получу минуты за полторы до приема, — и мятно-зеленое, которое матушка величала «барышня в поиске». Ко второму платью полагалась шляпка, моя любимая, между прочим, и я уже предвкушала, как выпущу локоны из-под отделочных кружев. Рыжим зеленое вообще-то к лицу, особенно если с оттенком глаз гармонирует. Мне даже стало немножко жалко эдакую красоту тратить на Мамаева.