Год Людоеда. Время стрелять - читать онлайн книгу. Автор: Петр Кожевников cтр.№ 107

Эгидовцам повезло с тем, что сейчас здесь велись работы по прокладке новой транспортной артерии, насущной для задыхающегося от смертоносных выбросов города. Желтела и гремела дорожная техника — дрожали кузова самосвалов, роняющих на землю песок и щебень, лоснился и дымился вал катка, в раскаленный асфальт бесстрашно вступали огнеупорные бахилы неподдельных мастеровых, среди которых затерялся Следов, чей взгляд был прикован не к объекту наблюдения, а к группе безнадзорных ребятишек, сновавших вдоль барахолки.

Весовой услышал громкие женские голоса и обратил внимание на трех женщин, по виду совершенно пьяных и опустившихся, — они брели, обнявшись, и пели, стараясь перекричать друг друга:

Станислав вспомнил этих особ, которых в последний раз видел во дворе театра «Серпантин» во время освобождения заложников. Прохожие с улыбкой поглядывали на женщин, которые, по всей видимости, рассчитывали получить за свое исполнение какое-либо вознаграждение, потому что самая крошечная из них, мать обнаруженной позавчера расчлененной девушки и Наташи, которая жила с Сашей, — она призывно выставила ладонь и после очередного куплета кричала мужским голосом:

— Люди добрые, помогите женщинам-инвалидам!

Граждане не реагировали: те, кто торговал, даже не оборачивались, а те, кто пришел прицениться, ускоряли шаг, чтобы побыстрее миновать захмелевшую группу, и устремлялись дальше вдоль плотных рядов тех, кто пытался получить деньги за поношенные детские туфельки, костыли, подвенечное платье. Люди старались заниматься своими делами, исполнение которых, по их мнению, могло стать гарантией от подобного финала, когда тебе остается только одно — протянуть руку.

— Стас, у них там что-то не так! — раздался в наушнике, закрепленном у Весового, голос Бороны. — Будьте начеку!

Станислав посмотрел в сторону серой «тойоты», дверь которой вдруг раздвинулась и из салона на проезжую часть вывалился человек, тело которого было каким-то образом связано с предметом, напоминающим палку. Мужчина по инерции пробежал несколько шагов, вслед ему из автомобиля раздались хлопки, после каждого из которых бегущий дергался, словно от ледяной воды или электрических разрядов. Достигнув рядов с товарами для новобрачных, мужчина упал, увлекая за собой стойку с платьями и другими причиндалами.

Микроавтобус тронулся с места и двинулся вдоль железной дороги, грозя сбить с ног нерасторопных прохожих. Весовой сорвался с места, толкнув в спину по-прежнему зависшего на созерцании нищенствующих детей Бориса. Обитатели барахолки также начали сгущаться вокруг неподвижного мужчины.

— Федя, у нас тело! — сообщил Станислав, ускоряя шаги и на ходу инструктируя Следова: — Как только добежим, говорим, что мы из милиции, и оттираем толпу!

— Мы едем за ними! Вызывай милицию и докладывай обстановку! — вышел на связь Плещеев, находившийся вместе с педиатром в эгидовском микроавтобусе. — Будьте осторожнее! В толпе могут находиться их люди!

Когда Весовой добежал до места события, то здесь уже собралась плотная толпа. Наиболее решительные склонились над лежавшим на животе среди брачных нарядов человеком, в ухе которого торчал скальпель, а в спине покачивался лом и зияли дырки от крупнокалиберного оружия.

— Граждане, мы из милиции! Здесь проводится спецоперация! Просьба всем отойти на пять шагов назад и ничего не трогать! — командным голосом объявил Станислав, присел возле истекающего кровью тела, посмотрел на знакомое лицо, приложил пальцы к яремной жиле и обратился в рацию: — Сергей, это Тимур! Он мертв!

«А когда ты улетаешь от нас — мир усыхает и коробится, люди превращаются в привидения, озера становятся омутами, горы выглядят чудовищами, а кроны деревьев напоминают руки, зовущие тебя, умоляющие тебя поскорее вернуться ко мне, к твоей фарфоровой девочке, ждущей тебя триста долгих, ненастных дней среди болот и наводнений.

Две наши жизни (а в них, в каждой, — еще по две!) словно параллели, которые никогда не пересекутся, как бы мы об этом ни мечтали! Я уже очень хорошо поняла, что для тебя дороже всего на свете твой здравый смысл, а для меня — безумство храбрых. Ведь для меня моя любовь — это способность отдать свою жизнь за любимого, дорогого, единственного человека. Разбуди меня среди ночи, я, не задумываясь и не запинаясь, отвечу: если враги начнут стрелять — я заслоню тебя своим телом!

Иногда я очень хорошо замечаю то, как мы стоим с тобой рядом, хотя ты этого, может быть, и не замечаешь (и даже не знаешь, дурачок мой, об этом!). Но эта столь желанная и дорогая для меня близость на самом деле похожа на вынужденную близость слепого и поводыря. Меня восхищают высокие чувства, а тебя привлекают высокие лестницы, и естество твое становится для меня недоступным — ты ускользаешь, как бы я ни стремилась к твоей сути! Как мне от этого горько, как я страдаю из-за того, что мы по-прежнему шагаем по жизни не вместе, не в ногу! Уж очень мне невыносимо так жить, голубчик мой!

Я знаю, что ты выберешь себе достойную супругу, с хладнокровием и тщательностью закройщика ортопедической обуви, выкраивающего пару сапог для урода (а урод, между прочим, не только я сама, вот такая, прости, как есть, но и моя душа, которая тебе, к сожалению, не нужна!). «И ничего не сделаешь, девочка моя!» — вздыхает моя мамочка. Да я и сама это прекрасно понимаю и полностью отдаю себе отчет в том, что мы с тобой, мой милый и несравненный человечек, живем в рациональный век, когда все подлинные, натуральные, естественные, неподдельные человеческие чувства неодолимо отходят на второй план, а о том, что такое страсть, мы с тобой знаем только понаслышке (правда ведь?).

Я скажу не лукавя: иногда моя (наша?) любовь безжалостно дурманит меня, отнимая силу воли, словно гипноз, тогда я злюсь, боясь потерять свое главное «Я». Но потом я вдруг замечаю, что любовь удесятеряет свои физические и духовные силы, и я благодарю ее неистово и нежно, как обнаженный дикарь суеверно благодарит небо за ниспосланный в смертельную засуху дождь:

Ты помнишь как?.. Нет, неужели нет? Ты стоял тогда совсем неподвижно, а я, тихонько нагнувшись, мелодично прочла название книги,

Это была популярная энциклопедия по психиатрии.

«А при чем здесь мы?» —

Но ведь и я исповедую ту же веру, и нести нам знамя свободы так же легко и естественно, как дышать в сосновом бору,