Пустой мир. Кровь и честь - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Тимченко cтр.№ 104

Первоначальная поддержка неожиданно перешла к графу Розмийскому, как к сыну последнего короля, эпоха правления которого у очень многих оставила хорошую память. Многие считали, что правление сына Иинана Третьего станет прямым продолжением той политики, что вел его отец.

Только его первоначальный успех не продержался очень долго, поскольку слишком уж активно его поддерживали Гористары. Поддерживающие остальных двух претендентов бароны очень быстро смогли перевести спор именно в то русло, что граф Розмийский на деле может стать марионеткой Гористаров, конечно, очень древнего и уважаемого рода, но уже давно известного своей жадностью и желанием властвовать над всем Рейнсвальдом. Становиться под пяту правления этого рода хотелось далеко не многим, и постепенно чаша весов начала склоняться к графу Фларскому, чьи сторонники активно поддерживали идеи равенства феодалов, а так же тех реформ, что могут избавить Рейнсвальд от тех проблем, что накопились к окончанию эпохи правления Иинана Третьего. Программа реформ, выдвинутая графом, предполагала в первую очередь реорганизацию торговых путей и основных торговых трактов, уже устоявшихся на территории королевства, но частью обходившие новые феоды, еще не включенные в общую систему торговли, а потому испытывающие проблемы с развитием и рынками сбыта своей продукции. Среди малых феодалов большую поддержку получила предложенная реформа личных армий феодалов, которые прежде обладали полной свободой в принятии на вооружение самых различных технологий. Не ограниченные так же и по максимально допустимым показателям личного состава и стоявшей на вооружении техники, за исключением нескольких вето, наложенных королем на особо смертоносные и разрушительные технологии, представляющие угрозу всему королевству.

Уже многие считали, что необходимо ограничивать возможности феодалов, поскольку столь большие армии просто не могли стоять без дела, в результате чего по всему Рейнсвальду время от времени возникали различные локальные конфликты. Порой из-за пустых мелочей, но разгоравшихся до жарких схваток, в которых гибли порой целые поселения, а потери исчислялись тысячами. И из-за этого же небольшие феоды всегда чувствовали притеснение со стороны своих старших и более могущественных соседей, с чьими армиями им, конечно, было не тягаться. Такая же реформа уравнивала бы их возможности, но сильно сказалась на отношении к графу крупных феодалов, не видевших в личных армиях, по численности порой приближавшихся к королевским войскам, ничего плохого. Сам Эдвард еще не знал, как стоит реагировать на подобное, поскольку его возможности такая реформа тоже задевала серьезно, но это был пока лишь проект. Быть может, после окончания уже подступившей к порогу войны, такие армии действительно не понадобятся, да и неизвестно, что вообще от них останется, когда отгремят сражения.

С продолжением спора начинали вскрываться и те противоречия, что уже разделяли феодалов Рейнсвальда, не только лишь связанные с территориями и торговлей, но и уже очень старые, покрывшиеся коростой и все глубже проникающие в самую суть королевства. Не смотря ни на что, Рейнсвальд, со всей его данью традициям, верности устоям и строгой социальной иерархии, все же развивался, не останавливаясь и не замирая в эпохе застоя.

Старые феоды начинали постепенно отставать от молодых, развивающихся и вынужденных бороться за свое место на внутреннем и внешнем рынках Рейнсвальда, а потому активно вкладывающих все доступные средства в модернизацию производства, улучшения качества и надежности выпускаемой ими продукции. Малые герцогства и баронаты чаще всего вытеснялись потоком промышленных товаров, идущих в огромных количествах от гигантов в этой сфере, вроде Тристана или Гористара. А потому прокладывали новые пути для внешней торговли в поисках покупателей. При этом из уже крепко закрепившихся на рынке феодов далеко не все стремились поспевать за новыми тенденциями, поскольку система и так хорошо работала, налаженная и эффективно действующая, все больше усугубляя разницу между количеством и качеством, принципиально разную для многих феодов.

Проблемы возникали и с неконтролируемо развивающимися колониями, иногда становившимися самостоятельными, когда центр больше не мог их удерживать, а иногда оставаясь в прежнем статусе, но по размерам и значимости далеко превышая метрополию. Порой они двигали и развитие многих феодов, что в частности, сильно заметно в Тристанском баронате, где там сразу вводили самые передовые технологии, и постепенно расширяя на все остальные территории. Только чаще давление центра тормозило само их развитие, из-за чего порой даже оказывались нерентабельными. Некоторые старые графства и баронаты уже вовсе выступали за отказ от развития экстенсивной пполитики Рейнсвальда, считая, что королевство должно располагаться исключительно на самом острове. А вот для большинства молодых и небольших феодов такой путь экономики был единственным ключом к выживанию и даже процветанию.

Эти и многие другие проявившиеся сегодня противоречия были лишь немногими вопросами, поднятыми только в первый день обсуждения, но они уже показывали ту глубокую пропасть, что пролегала между различными силами на Рейнсвальде, сейчас с новым энтузиазмом вцепившимися друг в друга, пока еще только на дипломатическом языке. Споры становились ожесточеннее, а слова были все жестче и жестче, появлялись уже даже открытые обвинения и угрозы. Претенденты переманивали поддерживавших их феодалов один у другого, предложения и просьбы сменялись едва ли не чаще, чем на них успевали отвечать, некоторые оставались и вовсе без ответа, а некоторые вызывали новые обсуждения, новые вопросы и новые пути для поиска ответов. Атмосфера становилась все более напряженной, и люди, запертые здесь друг с другом, все больше походили на свору голодных собак.

Эдвард, вслушиваясь в накалившиеся до предела споры, вспомнил ту старую историю, рассказанную как-то его отцом, что если в одной банке закрыть множество пауков и даже регулярно кормить их, то они все равно начнут убивать и пожирать друг друга, до тех пор, пока не останется всего лишь один. Самый злой, самый сильный и наглый паук, сожравший всех остальных и при этом сумевший выжить. А потом он тоже умрет, не сумев переварить все то, что сожрал, подавившись, попросту не способный остановиться. Люди должны выходить на компромисс, иначе они просто рискуют повторить участь этих пауков, вот в чем мораль истории. И глядя на окружающих его феодалов, Эдвард все лучше понимал, что никто не хочет уступать. Равенство возможностей и чувство столь близкой власти, что до нее можно руку протянуть, ожесточали людей, заставляя их до последнего вздоха лезть вперед, пробивая перед собой лишь собственные интересы и не обращая внимания ни на что другое.

Дебаты были прерваны только уже глубокой ночью, когда напряжение достигло таких пределов, что еще немного, и феодалы готовы были объявить войну друг другу прямо здесь и сейчас. Стража Трона вошла в зал, объявив, что сегодняшнее собрание закончено, и продолжить можно только на следующий день. Взвинченные и нервничающие дворяне, все еще что-то вполголоса обсуждающие, не способные сразу оторваться от разгоревшихся споров, покидали свои места и расходились по выделенным для них комнатам в королевском дворце.

– Так что скажете по поводу сегодняшнего дня? – спросил Эдвард у графа Фларского, когда они уже выходили из зала. Граф выглядел совершенно истощенным в физическом и в моральном плане после того напряжения всех своих сил, что пережил в течение этого дня, – мне кажется, мы смогли достигнуть определенных успехов.