– Мумии есть и в Эрмитаже, и в Пушкинском на Волхонке.
Она ломала голову, как бы подвести разговор к нужной теме, но пока ничего подходящего в голову не приходило. Ну нельзя же просто так бухнуть: «А Валька-то с Ваней...» Фи, как грубо!
– Илюш...
– Что?
– Нет, ничего... Ты веришь в гороскопы?
– Нет.
– А в летающие тарелки?
– Тоже нет.
– И я... – вздохнула Лида, уставившись на его ноги. Красивые мужские ноги в старых, запачканных джинсах. Даже эти джинсы вызывали в ней трепет...
– Ты как будто хочешь о чем-то сказать, но сдерживаешься... – произнес Илья, гремя под машиной какими-то железками.
Лида вздрогнула.
– Нет. То есть да... Вообще-то, я не должна тебе об этом говорить. Просто болтала сегодня с Валькой, и она кое в чем мне призналась, – смущенно сказала Лида, изображая нерешительность. – То есть ничего особенного, но я до сих пор под впечатлением...
– Девичьи секреты, значит, – констатировал Илья. – Расскажи. О чем там девчонки болтают, а?
«Ему интересно... Наверное, не просто так, – сжалось у Лиды сердце. Она ревновала и мучилась. – Если бы ему было наплевать на Вальку, он не стал бы спрашивать!»
– Да ну! – засмеялась она. – Это неприлично.
Он помолчал несколько мгновений, а потом сказал:
– Тем более интересно. Обожаю все неприличное... Ну, Лидка, выкладывай!
«Какое бы слово выбрать?..» – в замешательстве стиснула она пальцы так, что косточки побелели. Слава богу, что Илья сейчас не видел ее лица!
– Они переспали, – непринужденно выпалила она. – Твой друг и Валька.
Ноги под машиной были неподвижны. Илья молчал.
– Илья... эй!
– Что? – произнес он без всякого выражения.
– Ты чего?
– Я ничего.
– Как будто тебя это расстроило?
– Мне наплевать, – холодно произнес он. – Какое мне дело до чужой личной жизни...
– А-а...
Теперь Лида уже жалела о том, что не видит его лица.
– Она со всеми так? – вдруг спросил Илья.
– Как – так? Ах, да... Нет, что ты! Ванечка – ее первая любовь. Они оба как будто спятили немного. Ты разве не замечал? Мне кажется, у них все очень серьезно.
Лиде вдруг стало легко и спокойно. Она сказала. Илья сам просил ее обо всем рассказать! «Какое мне дело до чужой личной жизни...» Теперь точно, он и не взглянет на Вальку!
* * *
– Записку мальчишка принес, – сказала Клавдия Петровна, поднимаясь на веранду. – Написано – «Пироговой Валентине». Тебе, Валь...
– Записка? – удивилась та. – Надо же! Ну-ка...
Она взяла из рук матери сложенный вчетверо бумажный листок, на котором было написано ее имя, развернула и прочитала: «В восемь часов у старого дуба». Старый дуб рос на дальнем конце поселка и был для местных жителей чем-то вроде памятника Пушкину на улице Горького.
– Что пишут? – с любопытством спросила Клавдия Петровна.
– Это личное, – Валя быстро сложила бумажный листок в карман.
– Все секреты, секреты какие-то...
Было без четверти восемь. Записку написал Ваня – в этом Валя не сомневалась. Она, правда, ни разу еще не видела его почерка, но какая разница... Это он! Конечно – он. «Глупый, что же не зашел? – мысленно засмеялась она. – Как будто боится чего-то. Его же тут все любят – и мама, и дед... Хотя так, конечно, гораздо интереснее!»
Она надела свое любимое желтое платье, зелеными тенями подвела глаза. «Господи, мы совсем с ума сошли! Что будет, что будет... даже не знаю, чем все это может закончиться!»
Выскользнула из калитки и направилась к месту свидания. Старалась не бежать, но шаг все равно то и дело сбивался на бег. Валя так любила своего Ванечку, и ей было глубоко безразлично, что правила предписывают девушке опаздывать на свидание и уж ни в коем случае не мчаться на него рысью.
У дуба никого не было. Ваня никогда не опаздывал. «Наверное, спрятался...» Валя заглянула за широкое дерево и увидела, что там, на земле, прислонившись спиной к шероховатой грубой коре, сидит Илья, полузакрыв глаза.
– Ой... – засмеялась Валя. – Вот кого я нашла! Илюшка, а ты чего тут делаешь?
– Тебя жду, – ответил он, даже не повернув в ее сторону головы.
– Шутишь? – растерялась Валя. – А где Ванечка?
– При чем тут Ванечка? Это я написал тебе записку, если хочешь знать.
– Ты? – удивилась она. – А я почему-то подумала...
Илья с раздражением вздохнул. Все происходящее вдруг перестало нравиться Вале – она вспомнила о том поцелуе, из-за которого так взбесилась тогда Лида. Случаен он был или нет? Теперь кажется, что нет...
– Валь, надо поговорить.
– О чем? – уныло спросила она.
– Есть одно дело.
Илья встал, отряхнул свои джинсы.
– Пойдем, что ли, прогуляемся...
– Зачем?
Из-за поворота показалась старуха с козой.
– Затем, что тут народу полно и все на нас пялятся!
– А ты боишься, что Лида узнает? – обрадовалась Валя. – Ты о ней хочешь поговорить?
– О ней, о ней...
Они побрели в сторону Марьиного пруда. Солнце опускалось за лес, птицы шумели в листве.
– Это соловей? – спросила Валя.
– Дятел.
– Нет, я серьезно...
– Господи, Пирогова, мне глубоко на это наплевать! – Вале показалось, что Илья смотрит на нее почти с ненавистью.
– Ты чего?
– Ничего!
– Ты чего так злишься? Случилось что-то? А, вы, наверное, с Лидкой поссорились...
Некоторое время они шли молча, а потом вдали показался пруд, наполовину затянутый зеленой ряской. Оранжевое вечернее солнце освещало все вокруг, и было так красиво, что у Вали сжалось сердце.
– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – напомнила она.
– Сейчас...
Валя, сложив руки на груди, стояла на берегу и задумчиво смотрела на пруд.
– Деев...
– Что?
– Ты странный.
– Ты тоже. Мы подходим друг другу, – усмехнулся он, становясь рядом. – Вон, гляди, у того берега утки плавают...
– Опять? – сердито спросила Валя, поворачиваясь к нему. Ишь что выдумал – «Мы подходим друг другу!».
– Нет, не опять. Всегда.
– Деев! – с негодованием закричала Валя. – Что значит – всегда?!