Монсегюр и загадка катаров - читать онлайн книгу. Автор: Жан Маркаль cтр.№ 48

Я даже боюсь представить, что творится сейчас в областях, расположенных на территории древней катарской Окситании: должно быть, там и поныне, между Юсса-ле-Бен и Ренн-ле-Бен, по ущельям, перевалам и долинам скитаются катары, избирая для своего пути лишь окольные дороги… Можно ли назвать этих странников преемниками катаров? Пожалуй, я воздержусь от ответа. Говоря откровенно, от него меня удерживает лишь то, что у совершенных все же есть некоторое преимущество перед друидами: согласно их верованиям, катарам доступно перевоплощение, в то время как друиды в него не верили. Нынешние последователи катаризма могут, по крайней мере, считать себя новым воплощением средневековых катаров, что следует из их собственного учения. Человеку XX века, считающему себя друидом, подобная роскошь недоступна — правда, он в свою очередь может воспользоваться другой, не менее сумасбродной уловкой: теорией о переселении душ. К подобному приему, заметим, некоторые «неодруиды» не замедлили прибегнуть.

Однако отложим шутки в сторону: история «неокатаров» заслуживает серьезного подхода к делу. XIV век стал той точкой отсчета, начиная с которой можно говорить об исчезновении (или забвении) религии совершенных. С этого момента связь с интересующей нас культурной традицией на долгое время прерывается, поэтому мы вправе утверждать, что любая попытка восстановить этот религиозный культ не может возродить к жизни подлинное, аутентичное учение совершенных. Плоды подобной реконструкции можно назвать лишь «неокатаризмом». Впрочем, это прекрасно понимал и сам Деода Роше, в свое время занимавшийся историей окситанских катаров и по праву считающийся реформатором этого течения. Рене Нелли называл этого человека «философом, обладающим благоразумием и осмотрительностью», в отличие от большинства его последователей, заполонивших эти края в надежде отыскать здесь пресловутые сокровища или Грааль. «Роше никогда не давал воли своему воображению, — добавляет Рене Нелли, — однако он, как и его ученики, верил в воображаемое существование некоего пиренейского Грааля».

Деода Роше родился в департаменте Од в 1875 году. Большую часть своего времени исследователь посвятил изучению различных философских систем, пытаясь отыскать в древнейших традициях (а затем и в религии манихеев) те утерянные звенья, которые помогли бы нам узнать все о происхождении, эволюции и самой сути учения катаров. Роше ожидала карьера в магистратуре, но он отказался от судейского кресла и вернулся в Разе, в Арк (к слову заметим, что в этих краях находился тот самый таинственный камень, который, если верить знающим людям, изобразил на своем полотне Пуссен). Здесь, в 1950 году, повинуясь внезапному порыву, он основал Общество изучения катаров, которому (уже после смерти Роше) суждено было превратиться в мощный интеллектуальный центр, служащий неоценимым подспорьем в исторических изысканиях. Главной целью этого научного общества является поиск источников, способных пролить свет на то, откуда берет начало катаризм, неотделимый, по утверждению Роше, от самой Окситании, ставший ее духом и плотью. Не менее важной задачей для исследователей оказывается выявление всевозможных последствий этого религиозного течения. К решению подобных проблем в Обществе изучения катаров относятся со всей ответственностью и осторожностью, подключая к своему поиску различные научные методы и дисциплины. Такой способ исследования применяется и к теориям, уже проверенным временем, и к новым, даже чересчур смелым, гипотезам.

Отправившись на поиски утерянных традиций, Роше допускал, что учение катаров представляло собой своеобразную инициацию, в ходе которой, через испытания духа, уверенность новообращенного перерастала в веру, в то время как духовные упражнения позволяли неофиту увидеть и понять то, что было недоступно большинству людей. В подобной трактовке катарского учения чувствуется сильное влияние философии Рудольфа Штайнера, этой загадочной (если не сказать «колдовской») личности. Отказавшись от доктрин Теософского общества в результате интеллектуальных разногласий с его лидерами, Штайнер вскоре основал собственную школу — Школу Антропософии. Следует признать, что это был не только одаренный ученый, обладавший «духовным оком» (воспользуемся определением из его же учения), но и глубоко порядочный человек, чья честность не уступала щепетильности. Он не одобрил решения теософов принять на веру все «тайные» доктрины, то есть безоговорочно подчиниться традиции Дальнего Востока. Штайнер был убежден в том, что у Запада есть собственная традиция, и эта убежденность подтолкнула философа к ее поискам. Деода Роше, на чье мировоззрение наложила сильный отпечаток Антропософская школа, был не менее озабочен вопросом о возращении Западу его утерянных корней, что выразилось в его неустанном поиске и изучении наследия катаров. Благодаря ему (убежденному, как и Штайнер, в том, что все ответы следует искать в нас самих) история окситанских еретиков стала общественным достоянием, катаризмом заинтересовались как оккультные круги, так и широкие слои общества: началось «возрождение культа катаров». Вне всякого сомнения, Деода Роше заслуживает восхищения и уважения, а труды этого ученого до сих пор служат примером тем, кто, как и он сам, неустанно стремится к разгадке того, кем же на самом деле являлись катары.

Однако другой человек в нашей истории вряд ли заслуживает похвального слова… Антонен Гадаль. Скромный учитель на пенсии — и глава Инициатического центра Юсса-ле-Бен, на которого в свое время оказали сильное влияние идеи Теософского общества (впрочем, нельзя сказать, что этот старый агностик усвоил их верно). Этот человек обожал свою малую родину и был готов на все, чтобы извлечь из нее пользу, при этом, однако, совершенно не думая о какой-либо материальной выгоде. Просто он был одним из тех мечтателей, о которых упоминал Рене Нелли.

Антонен Гадаль родился в Сабарте, в том самом верховье долины Арьеж, где пещеры, казалось, помнят то, чего не в силах вспомнить человек: истории незапамятных времен. В молодости, до начала Первой мировой войны, Гадаль познакомился с Адольфом Гарригу, который посвятил свою жизнь археологическим поискам и библейским изысканиям, пытаясь тем самым разгадать тайну катаров. Зараженный энтузиазмом Гарригу, Гадаль стал его преданным учеником, однако, в отличие от учителя, он не остановился на изучении пещер и средневековой теологии. Получив (благодаря изучению «Парсифаля» Вагнера) довольно туманное представление о Граале, он выдумал свой, «пиренейский Святой Грааль». Помимо этого «изобретения», Гадаль известен тем, что в свое время он опубликовал биографию Адольфа Гарригу и исследование об инициации катаров, более напоминающее исторический роман. Позднее в свет вышло его «Наследие катаров», в котором Гадаль изложил свои мысли о нынешних наследниках катарской традиции: ими, по его мнению, являются голландские розенкрейцеры, члены «Духовной Школы Золотого Розенкрейца». Нельзя сказать, что эта гипотеза оригинальна: один из удивительных поэтов, Морис Магр, уже говорил о том, что духовными преемниками катаров, скорее всего, являются розенкрейцеры. Он утверждал даже, что основатель этого ордена Христиан Розенкрейц на самом деле был катаром, которому передали свои знания альбигойцы, нашедшие приют в Германии. В подобной теории читателя может смутить лишь тот факт, что Христиан Розенкрейц был вымышленным персонажем… однако гипотеза имеет право на существование: дело в том, что в Юсса-ле-Бен была основана школа «золотых розенкрейцеров» ^[32]. Продолжая дело Антонена Гадаля, умершего в 1966 году, «золотые розенкрейцеры» основали в Юсса его музей; они и поныне не упускают случая отдать дань памяти «преданного, неутомимого открывателя тайн катаров», «любимого брата» и «старейшего служителя ордена».