От чистого сердца - читать онлайн книгу. Автор: Эдита Пьеха cтр.№ 48

В 1982 году я отмечала 25-летие своей артистической деятельности и 45-летие на сцене БКЗ «Октябрьский». Пригласила Броневицкого с его новой женой Романовской и по совместительству новой солисткой «Дружбы». Но мне говорили часто, что не ладится у Сан Саныча с ней, кажется, когда я её увидела, поняла почему, но ему говорить не стала. Концерт прошел хорошо, после чего я удивилась – он зашел ко мне за кулисы и сказал: «Да, я не зря на тебя потратил время». Для меня это была самая большая его похвала и большая редкость. Что делать, он был таким человеком, что отнюдь не умаляло его достоинств.

Но если Сан Саныч вдруг расщедрился на комплименты, то Романовская довольно тяжело перенесла концерт и даже не пыталась скрыть свою ревность ко мне. Знакомые потом рассказывали, что, сидя в зале, она все время шептала Броневицкому на ухо: «Твоя Пьеха под фонограмму поет». Сан Саныч в конце концов не выдержал, осадил её: «Да замолчи ты!»

Когда выступление закончилось, Романовская пришла ко мне в гримёрку и, наблюдая, как я снимаю грим, вдруг спросила: «Почему я не могу быть такой же, как вы?» – «Потому что вы опоздали, – ответила я. – Мой приход на эстраду совпал с моим временем, и я оказалась нужной, а вы такая, как многие». Ей это ужасно не понравилось. Тогда, посмотрев на нее и на Броневицкого, я вдруг поняла, как ему не повезло. Моя догадка нашла подтверждение в любопытном эпизоде, который случился в Сочи. Туда я приехала уже с внуком Стасом, у меня были гастроли, идем по улице, и вдруг навстречу Сан Саныч: «О, привет». – «Привет». – «Знаешь, что тебе скажу, только не подумай плохо: у меня нет денег, она мне не дает, угости коньячком». – Так он про свою новую жену говорил. Я удивилась: «Как – не дает? У тебя же всегда были деньги. Шура, на тебя это не похоже». – «Ну, угости коньячком». – Угостила.

Потом я узнала, что она у него все деньги забирала. Так и получилось, что было время, когда он был жесток со мной, но эта жестокость проистекала из его желания сделать из меня настоящую Артистку. Он добился этого, а его вторая жена была с ним жестока как с мужчиной, чего он абсолютно не заслуживал. Так получилось, что он связал свою судьбу с женщиной, которая, скорее всего, его просто не любила.

После встречи с Броневицким в Сочи во мне все всколыхнулось. Меня смогут понять только те, кто сам испытал на себе столь долгий брак. Длительные отношения обладают удивительной магией, особенно когда тебя с человеком связывает не только быт, но и творчество, когда ты в связке с ним постоянно что-то преодолеваешь, спотыкаешься, побеждаешь, проигрываешь, разочаровываешься, но потом снова обретаешь надежду. И так много, много лет. И наступает день, когда ты смотришь на мужчину напротив себя, которого называешь мужем, и понимаешь, что смотришься в него почти как в зеркало, что он стал настолько частью тебя, настолько в тебя пророс, как дерево, что ты не понимаешь, где кончается он и начинаешься ты.

Я часто думала обо всем этом, пыталась понять, почему так происходит. Осознавала, как мне жаль моего первого и единственного по-настоящему мужа – Александра Александровича Броневицкого. Ему досталась трудная судьба, он родился не под той звездой. Тогда большой силой был Союз композиторов, в который его не принимали, они вместе учились с Андреем Петровым, и не только, с другими музыкантами, которые потом получили всякие звания, стали членами Союза композиторов, и никто за него ни разу не заступился. Ему ведь и звания никакого так и не дали. Завистников было много, недоброжелателей.

А он был не только талантливым музыкантом: прекрасно рисовал, лепил, вырезал по дереву. Часто наблюдала, как он любил что-то делать руками, когда приезжал к родителям на хутор, который Александр Семенович, его отец, купил для своей семьи. Там был чудесный сад, воздух чудесный, прекрасные продукты, натуральные. Там Илона выросла, брат Сан Саныча – Женя. Эльза Гансовна, мама Эрики Карловны, имела корову, вот Илонка на этом молочке и выросла. В доме семь комнат, потом хозяева этого хутора вернулись из Сибири, и хутор пришлось вернуть им. Хотя Женя пытался доказать, что его семья заплатила за этот хутор большие по тем временам деньги, но ему не удалось отстоять дом.

Много чего вспоминалось, все было: и любовь, и обиды. И хотя мой главный принцип в жизни – «помню только хорошее», но иногда нет-нет да вспомню что-то особенно болезненное. Сан Саныч был непростым человеком, замкнутым на себе, нечутким. Например, у меня часто поднималась температура, или от волнения, или когда болела, простужалась. Лежу, чувствую, ползет температура вверх, мне плохо, говорю ему: «Шура, у меня температура, надо вызвать «Скорую», а он удивленно так: «Тебе плохо? Ты же вроде нормальная?», и мне приходилось делать все самой. Он не понимал ничего, что происходило с другими людьми, был как будто покрыт броней.

И все-таки сегодня я понимаю: это моя большая ошибка, что я ушла от него, а ведь могла быть его щитом, вот и считаю, что виновата как женщина – у меня не хватило терпения, мудрости. Тогда казалось, что вся его ревность просто невыносима. И действительно, происходили иногда совершенно дикие случаи. Например, Валерий Генде-Роте, он часто делал со мной, как сегодня говорят, фотосессии. Вот мы уходим куда-нибудь на улицу, он меня снимает на фоне города. Возвращаюсь через несколько часов. Броневицкий: «Где ты была, что у вас с ним?» – «Да мы просто снимались». – «Неправда, он на тебя так смотрит, у вас явно что-то было». Мне говорили друзья: «Это он тебя так любит, так выражается его любовь». Но ведь когда он женился второй раз, свою жену он так не ревновал, как меня. Я ходила в исполком, чтобы после нашего развода ему дали квартиру, мне не хотелось разменивать квартиру на 5-й Советской, я вложила в нее всю душу, все силы, сделала там прекрасный ремонт. По сути, из трущобы, какой она была, превратила её в красивую трехкомнатную квартиру, хотя в ней сейчас не живу. Я выхлопотала ему квартиру в Гавани, и он там со своей Романовской жил.

Да, многое у нас с Броневицким не случилось именно так, как мне того хотелось. Может, свою роль сыграло то, что он был на шесть лет меня старше, да и такому мужчине сложно сказать: цыц, ты должен быть другим… И еще он никогда никому не прощал ни одной ошибки. С этим было трудно жить. Но память о Сан Саныче никогда не умрет во мне, потому что он сделал очень много для меня, он подарил мне Судьбу, и вспоминаю я о нем всегда с благодарностью. Меня до сих пор мучает воспоминание о том, что я ему сказала во время нашего разрыва. Услышав от него что-то нелестное, не со злости, но от напряжения вдруг произнесла страшные слова: «Ты встретишь женщину намного моложе себя, или ты её уже встретил. Ты влюбишься в нее, или ты в нее уже влюбился, и она отомстит тебе за меня, она будет тебе изменять, и ты не сможешь этого вынести». Как оказалось потом, напророчила – через двенадцать лет так и случилось.

У Сан Саныча были слабые сосуды и жуткие вены на ногах – варикоз. Когда мы жили вместе, у него всегда с собой была маленькая фляжка коньячка – для расширения сосудов: если чувствовал, что-то не в порядке – сразу глоток делал. 12 апреля 1988 года, во время гастролей в Нальчике его жена Романовская ушла из их совместного номера ночью и, как потом выяснилось, закрыла его на ключ. Шуре тогда было 57. А наутро, вернувшись, нашла его мертвым, он лежал с телефонной трубкой в руках у дверей. Инсульт. Возможно, если бы я была рядом, то смогла бы ему помочь, а его вторая жена об этом не думала, её даже не оказалось рядом. Ушел Александр Александрович Броневицкий 13 апреля 1988 года. Мы узнали о его смерти от жены брата Евгения – Любы, она позвонила и сказала: «Шура умер…»