Копье и кость - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Машевская cтр.№ 71

В последний момент перед ударом Бану закрыла Адара собой, ловко поймав руку отца. Надо же, кажется, рефлексов она не утратила.

– Бансабира, этот мальчишка позволяет себе сомневаться в твоих правах и в моих приказах! Отойди! – На своей памяти Бансабира впервые видела отца в таком состоянии. Даже тогда, когда Бану прилюдно выбрала своим избранником Маатхаса, Сабир и не думал поднимать руку. Хотя, может, все дело в том, что такова судьба всех Яввузов – любить кого-то из детей намного больше остальных? Если бы Гайер был ребенком не Нера, а Сагромаха, женщина была уверена, она бы вернулась с ним вместе в фамильный чертог.

– Он всего лишь ребенок, отец, – попыталась вразумить Бану. – Зачем ты вообще приказал привезти его сюда?

– Он не вечно будет ребенком! Ты была не старше, когда встала на путь войны!

Аргумент неоспоримый, конечно, но Бану не сдавалась:

– Ты не ответил: зачем он здесь? – спросила как можно спокойнее.

– Я поручил Руссе и Ран-Доно сопроводить моего внука домой. – Сабир Свирепый опустил наконец руку. Его голос потеплел. – Коль уж ты остаешься с армией.

В его голосе, заметило окружение с трепетом или ужасом, не было и тени упрека. Всеединая, да насколько велика его любовь к дочери? Что бы она ни сделала, чего бы ни пожелала, она всегда для него права. Кроме, пожалуй, замужества, но тут и сама Бану не подвела отца. Даже сейчас, когда родился Гайер, из всех родственников новорожденного больше всех остальных ему радовался именно тан Сабир. Тан проводил с внуком и дочерью все время, которое удавалось. И для тех, кто знал Свирепого не первый год, было очевидно: дело не в том, что Гайер его первый внук, и не в том, что он мальчик: вся причина была в том, что Гайер – ее сын.

– А раз им все равно держать опасный путь домой и раз все равно пришлось бы вызывать Ран-Доно для пущей безопасности, я подумал, что самое время познакомить моих детей.

Бансабира сосредоточенно кивнула. Ладно, раз отец так решил, пусть так и будет. К полудню она снимется с места. Не время ссориться, надо проститься с семьей.

Она скоро уйдет, подумал Сабир, не время для ругани. Он ведь так и не сказал, как гордится дочерью за рождение внука, за победы в боях, за освобождение Нера, за соглашение с Ниитасами. Более надежного соратника он себе не пожелал бы. И более преданного преемника тоже. Да, надо не упустить шанса и сказать обо всем этом, пока еще есть время.

Этер Каамал вызвался сопровождать племянника к родственникам невестки и даже взял на себя его безопасность. Бану была против, но Сабир настоял. Отцу Бансабира верила безоговорочно. Что бы ни было, он идеальный глава высокого дома. Бесчестия, насилия и предательства в адрес тех, кого должен защищать, тан Яввуз ни за что не потерпит и не простит. Потому танша подчинилась.

Как только Бану вывела войско с земель синих, в первую же ночь явился Юдейр – с поздравлениями и донесениями.

Он не был так приучен к темноте, как Клинки Богини, так что пользовался для освещения ночной дороги характерным приспособлением из науки Храма Даг – деревянной трубкой дюймом в диаметре, в которой на перекладине помещался или тлеющий уголек, или кусочек торфа. В трубке, закрытой сверху и снизу, выдалбливалось маленькое отверстие, так что направление рассеивания света всегда было очень четким. К тому же такое отверстие позволяло не только контролировать зону освещения, но и быстро скрыть себя, просто прижав фонарик открытой частью к одежде.

– Надо же, Рамир тебя и этому научил? – улыбнулась танша.

– Это было первое, чему он научил, когда понял, что я не ориентируюсь в темноте, как вы.

Он повзрослел, подумала танша и даже позволила себе перекинуться с бывшим оруженосцем парой необязывающих фраз. А потом велела любыми средствами проникнуть в Золотой танаар и добыть стяг Раггаров.

Тан Сагромах Маатхас, защитник Лазурного танаара, отложил бумагу и потер грудь. Слева, там, где и безо всяких вестей нещадно тянуло уже года полтора. На здоровье тан не жаловался, нет. Но чем больше проходило времени, тем четче становилось в памяти каждое воспоминание. Должно ведь быть наоборот: с глаз долой – из сердца вон, отец по молодости часто ему это повторял.

Как и то, что, когда тебя настигает судьба, от нее нельзя ни спрятаться, ни победить.

В этом, что ли, все дело? В судьбе? Глупость какая! Он, Сагромах Маатхас, конечно, не отрицал божественного пристрастия, но все же никогда не считал, что что-то в жизни может идти настолько бесконтрольно с его стороны.

Да без разницы, что он там считал, угрюмо и почти зло подумал тан, вновь потерев грудь.

Это должен был быть его ребенок. Не какого-то там сопляка Каамала, а его. И он должен был родиться на севере, в родных землях. В фамильном замке Маатхасов или Яввузов – не так уж и важно. Но точно не посреди Синего танаара, в походном шатре, когда рядом не было никого, способного оказать хоть какую-то помощь!

Ему следовало быть настойчивее и убедить Сабира отдать Бансабиру за него. А если бы не отдал – обдурить его, украсть Бану, убить Нера Каамала, в конце концов, сразу после свадьбы и жениться на маленькой танше самому! – словом, сделать все что угодно. Даже если бы жена возненавидела его! Он сумел бы преодолеть и это со временем.

Воистину, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и всю жизнь жалеть об этом еще сильнее.

Как бы сложна ни была ситуация, как бы его ни донимали бежевые Вахиифы вот уже который месяц – он пробьется. Не только потому, что это позволит ослабить последний могучий союз Яса, не считая северного, но потому, что Сагромах не мог позволить себе умереть, не увидев Бансабиры Яввуз еще хотя бы однажды.

Королева Гвендиор обняла престарелую женщину, облаченную в черные с белой окантовкой одежды монахини. Когда отстранились, взгляд королевы упал на массивный деревянный крест на груди настоятельницы. Знак того, что все замыслы Гвендиор не напрасны; символ Христа, обрекающий ее на выдержку и терпение в нелегком и длительном деле.

– Что с вами, дитя мое? – спросила настоятельница Алианора. – Вы печальны. Наш прием огорчил вас?

– Что вы, матушка, я рада вновь побывать дома, и прием был самый лучший. Но заботы не дают мне покоя.

– Воистину ваши заботы велики. – Алианора слегка присела, опустив голову.

– Как отныне и ваши, матушка.

Женщины двинулись от церковного крыльца во двор, к ожидавшей королеву карете. Возле них не было ни души – Алианора отправила всех вперед, чтобы закончить беседу с царственной воспитанницей наедине.

– Я непременно все сделаю, ваше величество. Если вдруг вы измените решение, только дайте знать, я все устрою.

– Королям не свойственно менять решения, Алианора. Не дайте отцу девушки добраться до нее раньше меня, ближайшую пару лет она никуда не должна деться отсюда.