Копье и кость - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Машевская cтр.№ 7

Маатхас скрипнул зубами, потер лоб, широко раскинул длинные руки и ноги. Даже не будь у них за спинами войск, он бы дал Бану срок. В конечном счете, заставлять ее нельзя. Он знает наверняка, что сумел бы понравиться танше…

Почему Сабир запретил ему проводить Бансабиру сегодня до шатра? Он, Сагромах, не идиот, чтобы спутать эту ситуацию с какой-нибудь другой.

Никогда прежде ему не было так тяжело заснуть, будучи пьяным.

Когда Сабир открыл глаза, на его походном табурете сидела Бансабира. И выглядела так, будто не она захмелела на минувшем ужине до того, что Русса, побоявшись, вызвался отвести ее в шатер.

– Бану? – сонно позвал мужчина.

– С добрым утром, отец. – В руках женщина вертела бокал с водой. – А теперь давай ты расскажешь мне, что происходит.

– О чем ты, Бансабира? – Тан поднялся на ложе, приняв сидячее положение.

– Давай ты расскажешь мне, что придумал, – пояснила Бану. Сабиру яснее не стало.

– Честно говоря, не совсем понимаю тебя, дочка. Дай-ка мне пару минут, и мы поговорим.

Спал тан в штанах. Поднялся, накинул рубаху, вышел, а когда вернулся, Бансабира подала таз с водой для умывания. Сабир все еще выглядел сонным, и Бану помогала ему с утренними процедурами, насколько возможно. Лагерь за пологом, не считая караульных, тоже только просыпался.

– Так о чем ты хотела поговорить? – спросил, ополаскивая лицо.

– Яфур Каамал как-нибудь объяснил то, что из возложенного на него союза всех северян и Раггаров вышел альянс всего двух домов?

– Бану, мы в содружестве с Маатхасом. Пока вы добирались сюда с востока, ты объяснила ему хоть один свой поступок?

– И то верно, – признала женщина. – Яфур все еще действует из-за стен или наконец показался на карте?

– Любопытно, что ты спрашиваешь. Судя по всему, у тебя хорошие шпионы.

– Хороших не так много, и они заняты большей степенью на востоке страны. Так что насчет Каамала? – Бансабира принялась раскладывать одежду отца.

– Насколько я знаю, к Раггарам ездил Этер.

– Тот заносчивый старший из братьев? – подняла глаза.

Сабир неопределенно хмыкнул.

– Именно, – принял из рук дочери тунику и посерьезнел: – С ним надо быть осторожней, Бану. Этер – лис с когтями льва.

Тан потянулся за поясом в руках дочери, но Бансабира отстранилась.

– А Яфур, видимо, тот самый лев?

– В том, что у него золотая грива, сомневаться не приходится.

Тан не опускал рук, ожидая, когда дочь подаст пояс, но Бансабира повязала его сама.

– Это вполне оправдывает рвение Раггара подружиться с соседом. – Бану обошла отца и, застегнув пряжку, подняла на Свирепого глаза. – Но не объясняет твоих поступков.

– Что? – остолбенел тан. Бансабира отошла на несколько шагов. Смотрела прямо, вызывая.

– Я часто задавалась вопросом, и никто не мог помочь мне найти ответ. Поэтому я спрашиваю у тебя, отец. Что происходит? Какого черта мы торчим здесь?

Как не вовремя она засомневалась, подумал Сабир. Попытался обойти угол:

– Бану, – шагнул к дочери, протягивая руку.

Бансабира отступила, сохраняя дистанцию.

– Мне приходится принимать решения, которые не доставляют мне никакого удовольствия, я имею право знать – зачем.

– Обещаю, однажды ты все узнаешь, – клятвенно заверил Сабир.

– Я имею право знать сейчас.

Сабир вздохнул. Настырная девчонка!

– Ты ведь знаешь, кому мы обязаны смертью твоей матери и моего брата.

– Доно-Ранбир погиб от рук бежевых, а не красных. А про мою мать и говорить нечего. Так что другим рассказывай, что ввязался в войну из-за мести.

– Б-Бансабира! – Тан даже заикнулся от подобной наглости.

– Я хочу услышать подлинную причину, тан, – взметнула она бровь. – Не узнать, а услышать.

– Месть – весомейшая из причин, как и древнее соглашение северян о взаимопомощи! – Сабир зарычал.

– Только не начинай снова петь про старые обиды танов! Думаешь, я поверю, что ты семь лет готовился к походу из-за старых обид?!

– А ты думаешь, я мог позволить собственному гневу послать неподготовленных солдат в гущу сражений? Отправить на верную гибель?! Я все тебе сказал еще год назад, и нечего сочинять всякую ерунду!

– Подумай, прежде чем соврать мне, отец! – вцепилась она взглядом в Сабира, как клещами. – Думаешь, я не вижу, что ты делаешь? – отбросив маску высокомерия, разошлась женщина. Тем не менее слова цедила довольно тихо. – Все эти попойки, совместные лагеря, теперь еще и празднование дня рождения Маатхаса! Не помню, чтобы ты торопился отпраздновать свой, мой или других наших родичей! Не держи меня за дуру, тан Сабир. Я не Русса, который слепо верит в братское родство северян! Нас предают, улыбаясь в лицо, а мы с предателем пьем одно пиво!

Хоть немного совладав с собственной яростью, Бану зашипела:

– Мне слишком хорошо видно, чего ты хочешь. Я твоя дочь, не буду ни осуждать, ни отговаривать. Напротив – у тебя куда больше шансов добиться целей с моей помощью. Я не откажусь, сколь бы ни претила сама мысль о браке. Кровавая Мать! – вскинула руки, вновь повысив голос и зашагав внутри шатра. – Насколько же низкого ты обо мне мнения, тан!

– Я настаиваю, чтобы ты звала меня отцом! – От голоса дочери грудь и горло перетянуло каленым железом обиды.

– Тогда, отец, – приблизилась она к Свирепому вплотную – два одинаково твердых взгляда схлестнулись, как мечи, – вспомни, что детей рожают и растят матери, а северяне со стародавних времен хранят мудрость: «Пусть руки отпадут у того, кто не радеет о родственниках».

Хитро прищурилась. В черном, с собранными в тугой узел волосами, при оружии. Слишком гордая, слишком сильная, слишком строгая, признал Сабир.

– Бансабира, – почти жалостливо протянул мужчина, моргнув первым. – Девочка моя, – ласково проговорил он, чувствуя, как в груди сжимается еще сильнее. Протянул руку, надеясь обнять дочернее плечо, но Бану ударом тыльной стороной ладони оттолкнула ее и вновь отдалилась от тана.

– Во всем твоем окружении, отец, – проколотила каждое слово, – нет ни одного человека, который бы смотрел так же далеко и видел так же много, как я. Оглянись – ни один из них не поспевает за тобой, – оскалилась, вновь напомнив Сабиру дикую кошку. – Научись доверять мне хоть немного! Или Раду, Юдейр и Гобрий плохо делали свою работу в прошедший год?!

Тан окаменел на мгновение. Не давая ему опомниться, Бану вышла на улицу, широким замахом взметнув полог. Их ссора с Сабиром привлекла внимание нескольких человек. В числе первых был Маатхас – с опухшей физиономией и красными глазами. Не спал, сообразила Бану, приветственно кивнула и, обведя глазами ротозеев, прошла к своему убежищу, игнорируя все и вся.