Копье и кость - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Машевская cтр.№ 104

Женщина замерла, останавливаясь, только когда они раздели друг друга донага. Подняла с пола чашу с зачарованным снадобьем по древним рецептам – из соков деревьев, трав и яда змей. По обряду следовало начертить ею сплошную линию от точки над бровями возлюбленного до чресел, и затем он должен был повторить то же, обведя к тому же ореолы сосков и пупок любимой. Но в этот раз Агравейн-из-видения остановил храмовницу, мягко положив ей на запястье ладонь.

– Ты не обязана делать это.

– Но долг…

– Не имеет значения. Талнуру всего три. Если ты чувствуешь, что готова родить следующего ребенка, я приму твое благословение с честью, о мудрейшая, но, если ты пока не хочешь, отставь заклятие Праматери. Пусть память об этой ночи останется только в наших сердцах.

Рука женщины дрогнула. Жрица растерялась, прислушиваясь к себе, потом выдохнула и несмело поставила чашу на пол. Агравейн-из-видения взял ее ладони, развел руки, осматривая с головы до ног. Жреческие символы храмовницы были такими же яркими, как его. От вайдовых змей в левом уголке лба спускался прорисованный в коже узор из двух линий: одна, прямая, вилась вдоль брови, вторая, из рисунков, уходила вниз и полностью повторяла изгиб женской скулы и челюсти. Шея была чиста, но обнаженная грудь – усыпана знаками, как ожерельем. Некоторые совпадали с его знаками Верховного друида, некоторые были другими.

Друид спустил взгляд ниже – к мягкому животу, крутым бедрам, стройным ногам, также испещренным знаками. Великолепие.

Агравейн-наблюдавший-за-видением почувствовал восхищение, перемешанное с безумным желанием, что так настойчиво било кровью в паху. Улыбнувшись, женщина провела ладонями по твердой груди возлюбленного, обогнула контур плеч, погладила руки, коснулась живота. Гость в видении ощущал страшную неловкость, понимая, что лишний, но выйти из видения не мог хотя бы потому, что проживал чувства друида как собственные.

И только когда все закончилось, Агравейн-архонец стал замечать, что все не так. Волосы храмовницы не рыжие, а почти белые; глаза – почти синие, как у Талнура, в то время как его собственные – глаза друида – далеко не янтарные, а черные…

Они выглядели иначе, но оставались собой, все трое.

Агравейн открыл глаза и медленно поднялся в кровати. Подошел к столу, зажег пару свеч. Спать он не мог.

Увиденное во сне не являлось сном, архонец знал доподлинно. Это очень походило на то, что в годы его недолгого обучения на Ангорате описывали жрецы. Событие, которому он стал свидетелем, произошло одновременно тогда и теперь. Значит, когда он был Агравейном-из-видения (хотя принц не сомневался, что в той жизни носил иное имя), увиденное совершалось в давно минувших Здесь и Сейчас, а стало быть, додумал принц, оно существует и ныне. Потому лишь, что Здесь и Сейчас существуют вне времени и время – условно. Оно существует для человеческих тел, но для вечности Праматери и рожденных Ею душ время неведомо. И все, что теперь происходит с ним, Железногривым, просто очередное сиюминутное мгновение между теми Здесь и Сейчас, которые ужи минули, и теми Здесь и Сейчас, что наступят потом.

Агравейн осознал и другое. Праматерь изобразила в начале видения их такими, какими бы архонец наверняка признал всех троих, и только потом, когда развеялись все сомнения, придала героям картин их истинный облик. Железная Грива был друидом, Шиада – храмовницей, а их сын…

Мальчика Агравейн признал безошибочно. На руках в видении он держал того, кто теперь носил имя мудреца Таланара, Верховного жреца Великой Матери. И маленький мальчик тоже признал его, Агравейна, не потому ли, что Талнур-Таланар-ребенок увидел перед собой отца, а Таланар-Талнур-старец узрел сына? Не потому ли, что Талнур-Таланар был и сыном, и отцом одновременно ему, Агравейну, который и сам был сыном и отцом? И как теперь сказать, кто из них служил Богине дольше, кто воплощался в Этане и других мирах чаще, кто был древнее, а кто моложе? Ведь то, что увидел Агравейн, явно не исчерпывало срока знакомства и родства между этими тремя – были и другие воплощения, были другие связи. Архонец уловил чутьем.

Должно быть, и впрямь нет у Вселенной времен, потому что Вечность – это другая, тождественная первой Вселенная. И именно поэтому Агравейн и Таланар одновременно приходились друг другу отцами и сыновьями и в ту пору, когда случалось видение, и сейчас, в этом поколении Этана, что, по сути, тоже одновременно.

Агравейн, закутавшись в халат, вышел на балкон и вдохнул холодный ночной ветер последнего месяца зимы. Возможно, в чем-то он ошибся и чего-то не понял или понял неверно. Главное, он узнал наверняка – они с Шиадой были вместе: как правители, как верные Праматери, как любовники. Плод их любви переродился в одного из мудрейших людей своего времени, и сквозь время-условность Таланар наследовал своему отцу (и сыну) Агравейну в титуле Верховного жреца Богини. И раз во Вселенной нет времени, то разлучение их поколениями – лишь обман и морок: они не расставались никогда, потому что смерть – это окончание времени, и, значит, смерть – это тоже условность. Милосердная условность богов, что дробит для неразумных душ вечность, которая вновь соединяется воедино любовью. Поэтому любовь сильнее смерти.

Прошло несколько дней, прежде чем размышления об увиденном улеглись в сознании архонца и он пришел к определенным решениям. В эти дни он тренировался почти все время и совсем перестал видеться с юной Майей. Как-то почти незаметно для него истаяла зима. И наконец будто из спячки вывело послание, прибывшее с первым мартовским гонцом из Архона: король Удгар напомнил, что просит сына и соправителя прибыть на Священный остров.

Узнав о такой новости, царская семья Адани, а прежде других Тидан с сыновьями Сарватом и Салманом, от всего сердца поздравили принца.

– Ай да Удгар, – улыбался Тидан, входя в покои Агравейна. – Умертвил принца и воскресил короля. И как воскресил, Агравейн! – Он обнял гостя и поцеловал в щеки. Архонец коротко поблагодарил, а мелкий подрагивающий Тидан не унимался. – Не перестаю удивляться Удгару. Право, всегда умел сказать свое слово. Соправитель, надо же, такого в Этане не бывало уже лет сто по меньшей мере!

– Отец верно говорит! – Сарват, успевший за минувшие месяцы стать другом, хлопнул богатыря по плечу. – Ты ведь задержишься еще на недельку? – Обернулся к царю. – Отец, надо устроить пир! Пусть весь Этан знает, что наконец-то Агравейн Железногривый встал из могилы!

Тидан сказал, что причин для отказа нет, но имеет смысл обойтись просто хорошим званым ужином – для эффекта Удгар наверняка приберег что-то эдакое. Потом коротко улыбнулся и вышел вон, за ухо потащив с собой младшенького.

– Ты собираешься тренироваться? – спросил Сарват. – Последние дни только этим и занят.

Архонец покачал головой:

– Не сегодня. Хочу пройтись по Аллее Тринадцати Цариц. Если отъезд скоро, я бы еще раз увидел самые живописные места Шамши-Аддада. Недавно мне снился сон об Ангорате, и я хочу запомнить всю здешнюю красоту, которая напоминает этот Священный остров.