Александр Македонский. Царь четырех сторон света - читать онлайн книгу. Автор: Питер Грин cтр.№ 26

В это самое время Александр выразил желание попросить совета у оракула Зевса-Амона в оазисе Сива. Если учесть, что оазис находился примерно в 300 милях и отделяла его от дельты Нила раскаленная Ливийская пустыня, у царя должны были быть достаточно серьезные причины для такого путешествия. Александр не стал бы тратить около полутора месяцев на пустой каприз. Известно также, что он обращался к оракулам и прежде – накануне значительных событий (так было в Дельфах и в Гордии). И снова он надеялся заглянуть в грядущее.

Александр достиг оазиса Сива в конце февраля. Когда он, получив ответ оракула, вышел к своим приближенным, жаждавшим узнать, что он услышал, он ответил только, что «узнал то, чего желало его сердце». В письме к матери, написанном вскоре, Александр заверил ее, что узнал некую тайну, которую поведает ей одной по возвращении. Так как при жизни он больше не побывал в Македонии, то унес эту тайну в могилу. Однако думается, что не стоит пренебрегать в этом случае традиционными ответами. Так как уже было известно о статусе Александра как сына бога, оракулы стремились подтвердить это. Если Амон и не прямо обещал македонскому царю власть над Персидской империей, то, по крайней мере, ему было сказано, каким богам следует принести жертвы, когда он станет владыкой Азии. Очевидно, была одобрена идея основания Александрии на выбранном месте. Ясно одно: услышанное в оазисе Амона Александр воспринял как откровение, и это повлияло на его дальнейшую судьбу.

Ко времени своего возвращения Александр уже выработал план строительства нового города. Он должен был находиться на перешейке, в форме, символически соответствующей виду македонского воинского плаща. Архитектор Деинохар уговаривал Александра принять «решетчатую» систему, с большим центральным проспектом, идущим с востока на запад, пересекаемым под прямым углом многочисленными улицами. Но у царя были и свои идеи относительно расположения внешних укреплений, центрального рынка, а также различных храмов, включая святилища египетских божеств Исиды и Сераписа. Официальная закладка города состоялась 7 апреля. После закладки первых камней Александр оставил строительную площадку и снова отплыл в Мемфис.

Там, среди многих ожидавших его послов, были и послы из Милета, сообщившие замечательные новости, касавшиеся местного оракула Аполлона. Оракул в Дидимском святилище ни разу не пророчествовал со времени Греко-персидских войн. Высох даже священный ручей. Однако после прихода Александра, как утверждали послы, произошло чудо: ручей снова потек, а оракул стал пророчествовать. Так как милетяне хотели загладить свою вину за поддержку персидского сатрапа во время эгейской кампании, царь, вероятно, воспринял все это не без скепсиса. Однако в пропагандистских целях все это было очень полезно. Сообщение же оракула, привезенное послами, не могло не быть приятным. Аполлон подтверждал происхождение Александра от Зевса, предсказывал великие победы в будущем и не видел опасности в мятежных намерениях спартанского царя Агиса.

С этого времени Александр начал более мягко относиться к послам из Эллады. Успехи, как и то, что он узнал в оазисе Амона, сделали его более снисходительным. Но трудно представить себе, чтобы Александру была безразлична возможность мятежей в Греции. Все, что могло предотвратить там всеобщую смуту, следовало использовать.

Пребывание в Египте закончилось к середине апреля. Передав дела египетской администрации, которая в значительной мере и теперь состояла из египтян, Александр отбыл в Тир, где его ожидал флот, а также афинские, хиосские и родосские послы. Афиняне обратились с повторной просьбой (в первый раз они получили отказ) отпустить своих соотечественников, захваченных при Гранике. На этот раз царь ответил согласием. Хиосцы и родосцы жаловались на действия македонских гарнизонов. Проведя дознание, Александр удовлетворил их жалобы.

Новая политика умиротворения была политически прозорливой, но она также во многом диктовалась тревожной ситуацией в самой Греции. Зимой спартанский царь Агис с братом Агесилаем захватили большую часть Крита. Перед тем как покинуть Египет, Александр послал часть флота во главе с Амфотером, чтобы «освободить» остров и очистить море от пиратов (под последними имелись в виду и спартанские военные корабли). Однако в Тире Александр узнал, что Агис начал открытый мятеж. Собрав большое наемное войско, он призвал другие греческие полисы присоединиться к нему. Однако значительное число их проявило нерешительность или даже враждебность.

Александр действовал исходя из этой ситуации. Около сотни кипрских и финикийских кораблей были отправлены на Крит, чтобы соединиться с кораблями Амфотера. Этот флот, войдя в пелопоннесские воды, должен был, насколько возможно, выполнить задачу объединения всех антиспартанских сил. Ходили также слухи о мятеже во Фракии. Но Александр не имел времени и других резервов, чтобы сейчас заниматься Грецией. Теперь это стало делом Антипатра.

В начале лета 331 г. до н. э. Александр со своей армией отправился на северо-восток через Сирию и к 10 июля достиг Тапсака (Фапсака) на Евфрате.

Дарий хорошо понимал, что следующей целью Александра должен быть Вавилон. Этот великий город на нижнем Евфрате был экономическим центром империи и стратегической базой для защиты Суз, Персеполиса и восточных провинций. Персидский царь не сомневался, каким будет путь противника. Александр старается действовать быстро, экономя время, а потому он должен выбрать путь вдоль берега Евфрата, как некогда поступил и Кир во время рокового сражения при Кунаксе.

Есть все основания полагать, что Дарий изучал опыт той битвы и надеялся повторить его. Равнина возле Кунаксы, в 60 милях к северо-западу от Вавилона, прекрасное место для кавалерийских маневров, а у персидского царя теперь было в распоряжении 34 000 человек конницы. Между тем, по его расчетам, люди Александра достигнут этой равнины, будучи сильно утомленными после похода во время летней жары. Если к этому добавить тактику выжженной земли персидского военачальника Мазея, то македоняне, по плану Дария, могли стать легкой добычей для свежих, хорошо вооруженных военных сил Персии, имевших также численное превосходство.

Но Александр, почти наизусть знавший «Анабасис» ^[8], был не тем человеком, которого можно заманить в подобную ловушку. К тому же узкая долина Евфрата едва ли могла бы прокормить его войско, даже и без операций Мазея. Поэтому, соорудив два понтонных моста через Евфрат, македонское войско, вопреки ожиданиям персов, направилось на северо-восток. Мазей в ужасе узнал об этом, после чего проскакал 440 миль до Вавилона, чтобы принести Дарию эту неприятную весть.

Дарию пришлось срочно менять тактику, и он решил задержать Александра при переходе через Тигр. Это было рискованно, ведь никто не знал точно, какой именно брод выберет противник. Ближайший к Вавилону брод в Мосуле находился примерно на одинаковом расстоянии от Вавилона и от Тапсака (соответственно 356 и 371 миля), но, идя с севера (как Александр), это расстояние можно было покрыть быстрее. Самый дальний от Вавилона брод (422 мили) был самым ближним к Тапсаку (308 миль). Похоже, что Дарий полностью сосредоточился на Мосульском броде. Имея многочисленное, маломобильное войско, он мог надеяться достичь только этого места прежде Александра, и то при благоприятном стечении обстоятельств. Все зависело от координации действий между Мазеем и верховным командованием. Надо было, чтобы имперская армия в срок достигла Арбелы, и Александр бы ничего не узнал об этом маневре.