Серебряные слезы - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Тронина cтр.№ 66

В церковь она ходила редко – все некогда было, да и не страдала она фанатичной религиозностью, заставляющей верующего шептать молитвы и бить поклоны... Она даже была немного суеверна, впрочем, как и всякая актриса.

На ее пути оказалась маленькая церковь, спрятавшаяся в переулочке, откуда доносился бодрый колокольный благовест.

Прижимая к груди букет из листьев, Дуся вошла внутрь, перекрестилась. Ожидавшие службы люди вдруг обернулись к ней, зашептались. Со многими она была знакома. «Что это? – удивилась Дуся. – Почему они так на меня смотрят?»

Из царских врат вышел священник в полном облачении. Глаза его были устремлены вверх, риза горела золотым огнем в потоке солнечного света, льющегося сквозь окно сбоку. Он произнес первые слова молитвы – от его голоса Дуся вздрогнула, похолодела. Это был он, Андрей.

Священник опустил голову, и глаза его встретились с Дусиными. Странно, невероятно, но факт – он посмотрел прямо ей в глаза, хотя на службе присутствовало множество людей...

«Постыдились бы, – шепнула ей на ухо одна старушка, вдова известного профессора. – Это его первая служба».

«Господи, прости меня!» – прошептала Дуся и попятилась назад, теряя листья из букета. Теперь она поняла, почему публика смотрела на нее столь недоброжелательно – все знали ту историю, которая произошла с Андреем несколько лет назад, все сочувствовали ему. Естественно, что ему, а не ей.

Дрожа, она шла по московским улицам, на которых буйствовало бабье лето, языческое в своей броской красоте, и не понимала, как такое могло случиться.

«Как будто голос какой меня туда позвал...»

Спустя некоторое время она встретилась с Андреем у знакомых – тот крестил у них ребенка.

– Дусенька! – улыбнулся он приветливо и нежно. – Как же я рад тебя видеть!

– Благословите, батюшка, – сказала она, не зная, плакать ей или смеяться.

Андрей перекрестил ее. Впрочем, очень скоро она перестала волноваться. Андрей стал совершенно другим человеком. Как будто и не было той любви, которая довела его до сумасшествия, поставила на грань жизни и смерти...

– И я очень рада тебя видеть! – с облегчением произнесла она. – Как теперь тебя величать?

– Теперь я отец Евлампий.

Они весь вечер проговорили дружески, открыто – как в детстве, словно опять стали друг другу братом и сестрой.

Андрей пользовался популярностью среди интеллигенции. Он был, если так можно выразиться, «светским священником» – эрудированный, с хорошо поставленным голосом, в курсе всех событий, разбирающийся в искусстве, с интересными суждениями... Московские профессора, художники, актерская братия, меценаты – все привечали его. Он крестил детей, венчал, соборовал, исповедовал...

Вскоре Дуся вышла замуж за того самого актера, с которым они играли заглавные роли. Герой и героиня.

Он был дивно хорош – статный, высокий, с благородным и страстным выражением лица, с копной густых каштановых волос, которые некоторые даже принимали за парик, настолько они были великолепны. Все московские барыни и барышни, курсистки и гимназистки, купчихи и мещанки были влюблены в Илью Иртеньева.

– Ты понимаешь, как тебе повезло? – однажды, полушутя, спросил он Дусю. – Столько особ женского поля завидуют, что именно тебе достался Илюша Иртеньев!

– Не меньшее число особ мужского пола завидуют тебе, – отпарировала Дуся.

Она сказала чистую правду – когда Дуся и Илья показывались на публике вместе, то производили сногсшибательное впечатление. Они оба были так нереально, дивно хороши, что мало кто верил в прочность и долговечность их союза.

– А что за батюшка в твоей свите? – как-то поинтересовался Илья. – Тоже влюблен в тебя?

– Нет, не влюблен, он мне вроде брата... Мы с ним воспитывались вместе.

– А до меня доходили слухи...

– Нет-нет, ерунда! – решительно возразила Дуся, а уж возражать она научилась весьма убедительно. – Была одна глупая история в прошлом – да ты, наверное, о ней слышал... У отца Евлампия случился нервный срыв, когда был он еще юношей. Ему показалось что-то, и он решил на себя руки наложить. В детстве он перенес ужасную драму – в один день лишился родителей, и это, видимо, наложило отпечаток на его психику... Но сейчас он милейший человек. Я вас познакомлю.

Сказано – сделано. На ближайшем приеме Дуся познакомила своего мужа с Андреем... с отцом Евлампием.

– Он мне очень не понравился, – сказал потом Илья. – В нем есть что-то странное... Я ему не верю.

– Но почему? – искренне удивилась Дуся.

– Он как будто играет, и играет очень плохо. Чрезмерно литературная речь, слишком приветливая улыбка, вежливость, которая буквально мозолит глаза...

Премьер Илья Иртеньев не знал одного обстоятельства. Впрочем, и Дуся не подозревала о том, что в судьбе ее старого друга происходили неприятные перемены...

Дело было в Тане.

С годами она стала еще эффектнее, а особенный ее характер, который в ранней юности можно было охарактеризовать как властный и фанатичный (она всегда добивалась того, чего хотела), принял законченную форму. Теперь малейшее препятствие на жизненном пути вызывало у Тани агрессию. Она воевала со всем миром и в первую очередь со своим мужем.

– Ты снова стал с ней встречаться, – со скрытой угрозой произнесла она, когда до нее дошли слухи, что пути Дуси Померанцевой и отца Евлампия, бывшего отрока Андрея, опять пересеклись.

– Танечка, это не совсем то, о чем ты думаешь...

– Конечно, а о чем еще мне думать! – рассердилась она, поправляя свою роскошную белокурую косу, уложенную в высокую прическу. – Целыми днями, пока ты шляешься неизвестно где, я сижу дома с твоими детьми, а ты...

Чем невероятнее обвинение, тем труднее оправдаться.

Он был образцовым священнослужителем, и даже те небольшие послабления, которые он позволял себе, будучи человеком, вхожим в артистическую, интеллектуальную среду, никак нельзя было поставить ему в вину. Несколько вольных суждений, некоторая снисходительность к людям, с которыми он общался, отсутствие жестких домостроевских принципов – вот, пожалуй, и все, в чем он был грешен. Он, в сущности, был обычным московским священнослужителем, который, сколько возможно, пытался обуздать вавилонские страсти, царившие вокруг.

Но Таня этого не понимала – душу ей жгла мысль о том, что ее муж опять видит Дусю, говорит с ней, смотрит на нее... По здравому размышлению, Таня не годилась в жены православному священнику, словно ее богом был жестокий языческий идол, которому надобно приносить человеческие жертвы.