Династия Романовых. Загадки. Версии. Проблемы - читать онлайн книгу. Автор: Фаина Гримберг cтр.№ 27

Интересно также и продолжающееся «дробление» династии на противостоящие линии. При Алексее Михайловиче сложились линии Романовых-Милославских и Романовых-Нарышкиных. При Петре линии эти представлены, прежде всего, разумеется, потомством самого Петра и потомством Ивана Алексеевича (незамужние сестры Ивана и сестра Петра Наталья – как бы не в счет). И вот оформляются уже внутри «Петровской линии» две новые – потомство от Лопухиной и потомство от Екатерины Алексеевны. Следует отметить, что подобное династическое «дробление» вовсе не является произвольным, зависящим всецело, например, от личностных брачных пристрастий. Нет, оно в истории любой династии закономерно и неминуемо.

Можно вообразить себе тревогу и даже отчаяние Петра. С «внутренним выступлением» справиться было не так трудно. Но то, что сын пытался потеснить его с внешнеполитической арены, подорвать его репутацию, – вот это было для Петра очень и очень серьезно и опасно. Надо сказать опять же, что обо всей дальнейшей закулисной дипломатии нам доподлинно ничего неизвестно. Однако с помощью Петра Толстого, человека незаурядных дипломатических дарований, удается убедить Вену и Неаполь не поддерживать Алексея Петровича. Вероятно, он был серьезно дискредитирован в глазах тех, что могли стать его потенциальными сторонниками. Наконец царевич возвращается в Россию. За ним везут его беременную возлюбленную. Сохранилась их короткая переписка, и если переписка эта не является поддельной, то из нее можно заключить о глубокой привязанности Алексея Петровича к женщине, известной под именем Ефросиньи: он тревожится о ее здоровье, об их будущем ребенке. И еще раз хочется повторить: нам кажется, что мы очень даже осведомлены обо всей этой истории; особенно, конечно, благодаря известному фильму «Петр I», в котором были заняты прекрасные актеры. Но на самом деле известно очень и очень мало. Кто была Ефросинья, кто стоял за ней, какую роль она сыграла в зарубежном вояже царевича – все тайны. Здесь мы ненадолго отвлечемся, чтобы сказать несколько слов о воздействии кинематографа. Например, в реальности у нас нет никаких оснований полагать царевича слезливым и безвольным. Но с одной стороны – скупые свидетельства, дающие образ человека, ведущего свою «политическую игру», а с другой – одаренный актер, создающий силою своего таланта характер убедительный, хотя и не имеющий отношения к реальной истории. И еще одна забавная деталь: трудно отыскать на территории бывшего СССР человека, который не был бы знаком с фильмом «Петр I»; и, разумеется, Екатерину Алексеевну мы все представляем в обличье актрисы Аллы Тарасовой – разбитной блондинкой. А между тем, портреты Екатерины Алексеевны, хотя и не так часто, но воспроизводятся в репродукциях и изображают смуглолицую брюнетку с вьющимися черными волосами… Поэтому будем всегда помнить, что исторический роман, кинофильм, пьеса не есть источники информации для нас, но прежде всего – проявления творческой фантазии авторов, придерживающихся определенных исторических концепций… И невольно вновь и вновь вспоминаешь Пушкина: «Полтава», «Медный всадник», «Арап Петра Великого», «Капитанская дочка»… Как он умел, уйдя от «выраженной концептуальности», показать историю в ее трагической противоречивости…

А между тем, царевич у нас уже в Москве. Кажется, он уже понял, что его игра проиграна; кажется, он желал бы сделаться «частным лицом» и жениться на своей возлюбленной. Точных данных нет. Но судьбы Романовых, проигравших «свои игры», будут оставаться еще долго жестокими и страшными. Почему? Потому что реально упорядочивает престолонаследование только Павел I. Его потомки уже не ссылают друг друга в далекие северные края и не морят в крепостях; уже есть возможность опереться на четко сформулированный закон. Ни у Петра I, ни у его преемников, до Екатерины II и Павла I включительно, такой возможности еще нет. Вот отсюда – страшная участь, постигшая Алексея Петровича, маленького Ивана Антоновича, его мать Анну Леопольдовну и прочих ее детей. И вот почему впоследствии Константин Павлович кончил свои дни действительно «как частное лицо», а не в каком-нибудь северном узилище в вечной ссылке под охраной…

А покамест Петр начинает «московский сыск». Арестованы люди из «партии» Алексея: Василий Долгоруков, Никифор Вяземский. Казнены Кикин, дьяк Воронов, ближний человек царевича Большой-Афанасьев, сопровождавший Алексея за границу. Казнены и люди из «группировки» Евдокии Лопухиной: Степан Глебов, расстриженный епископ Досифей, Пустынский, Журавский и др. Петр и царевич отправляются в Петербург, туда же должны привезти для допросов и Ефросинью…

Интересно, что казни эти – публичные… Но можем ли мы полагать, что Петр действовал с какою-то особенной жестокостью? Ну, конечно, нет. Эта расправа с политическими противниками не приняла характер «всеобщего сыска». Никаких «народных выступлений» в поддержку Алексея Петровича и его сторонников не произошло… Приведем цитату из Соловьева:

«Перед Петром не был сын, неспособный и сознающий свою неспособность, бежавший от принуждения к деятельности и возвратившийся с тем, чтоб погребсти себя в деревне с женщиной, к которой пристрастился. Перед Петром был наследник престола, твердо опиравшийся на свои права и на сочувствие большинства русских людей, радостно прислушивавшийся к слухам и замыслам, имеющим целью гибель отца, готовый воспользоваться возмущением, если бы даже отец и был еще жив, лишь бы возмутившиеся были сильны. Но этого мало: программа деятельности по занятии отцовского места уже начертана: близкие к отцу люди будут заменены другими, все пойдет наоборот, все, что стоило отцу таких трудов…»

Очень «концептуально характерная цитата». Перед нами очередная попытка Романовской концепции «сесть на два стула»: опереться разом и на национальную доктрину, прокламирующую идею о некоем «народе, стороннике стародавних обычаев», и на концепцию интеграции России «в европейский контекст». Но мы уже знаем, что никакой стабильной «старины» не было в русской истории, особенно в истории первых Романовых, да и ни в какой истории не вычленишь период «старины». Что же касается «большинства русских людей», или лучше назовем это: «сторонники кардинальной смены политического курса», то можно смело предположить, что большинство среди лиц, имеющих значение для политических мероприятий внутри и за пределами страны, составляли именно сторонники Петра. Более того, «партия» Алексея Петровича также вовсе не намеревалась «кардинально менять курс». И после Петра уже никто и никогда не предпринимал попыток изменить этот самый «курс» резко и кардинально. Оснащенный Петром корабль двигался в одном направлении при всех преемниках Петра. А существовали они вообще, эти «сторонники смены курса»? И если бы они существовали, то в какое «назад» они могли бы желать повести Россию? Куда? К чьим порядкам? Софьи? Федора Алексеевича? Алексея Михайловича? Михаила Федоровича? Бориса Годунова? Или уж прямо к Ивану IV Грозному?.. И ведь все это разные правители, различные исторические периоды… Куда «назад»? Назад к засилью родов-кланов, которые, подобно Хованским, готовы сами претендовать на престол и власть? Назад к разрыву с Европой? Но это было бы уже и не «назад», а какое-то новое «вперед», ведь Романовы всегда понимали насущную необходимость единения с европейской правящей аристократией… Интересно, а что еще могло ожидать именно Романовых на этом пути «вперед»? Гибель, конечно. Россия, отъединенная от Европы, гражданской ли войной, политикой ли «железного занавеса», для Романовых была гибелью. В такой России, не прошедшей «школу» конституционной монархии и сбалансированной системы образования и просвещения, неминуемо (в традициях развитого феодального демократизма) должен был прийти к власти «лучший человек» – тоталитарный диктатор…