Параджанов - читать онлайн книгу. Автор: Левон Григорян cтр.№ 49

— Кого ты мне привез? Ужас! Саят-Нова стоит в «третьей позиции».

К счастью, Галстян как действительно талантливый человек быстро понял, что приглашен не для демонстрации своей балетной пластики, и в дальнейшем точно выполнял все указания режиссера.

Так непросто собирался актерский состав. К слову, такое же возмущение, теперь уже у грузинской интеллигенции, вызвало решение Параджанова доверить роль царя Ираклия армянскому художнику Онику Минасяну. Вот такая была идиллическая дружба народов еще в идиллические 60-е годы.

Следующая новелла, «Царская охота», одна из немногих, точно следующая сценарию. Восстанавливая архивные материалы, пришлось добавить лишь некоторые выразительные кадры.

Из крепостных ворот выходит пышно разодетая царская свита. Егеря с соколами. Волнуется дрессированный гепард. Светские, причудливо одетые дамы выделывают сложные па, танцуя с золотым шаром. Воинственные всадники, включившись в игру, выхватывают золотой шар друг у друга.

Мотив золотого шара в этой сцене — одна из замечательных находок Параджанова. Снова и снова с ним танцуют, его ловят, передают друг другу. Весь двор играет с золотым шаром, все, кроме Саят-Новы, в качестве придворного поэта приглашенного на царскую охоту. (Слова «гламур» тогда не было и в помине, зато пустые, тщеславные игры были всегда.)

Здесь Анна уже не робкая возлюбленная, здесь она в своей стихии, идет ее игра. В роскошном охотничьем наряде (какие только меха не искали для этой сцены!) она поднимает пистолет, лихо стреляет. Достойный участник развернувшейся вокруг джигитовки, соревнования в удали, отличном владении конем и оружием.

В этой веселой толпе лишь одна белая ворона — поэт, не обученный джигитовке. И оружие его не пистолет, а лира, но здесь она явно не нужна…

Придворные услужливо сажают Анну на коня. Она снова лихо стреляет. Подан конь и поэту, и, взяв из его рук кяманчу, ему вручают саблю и пистолет. Но как нелепо они выглядят в его руках, как чужды они ему…

Можно написать целые тома, исследующие извечный конфликт между поэтом и двором, вспоминать, сколь ненавистен был Пушкину камер-юнкерский мундир, а можно и одним кадром показать разделяющую их пропасть.

И хотя Анну и Саята воплотила одна Софико Чиаурели, какие разные они на экране! И хотя придворный поэт тоже наряжен в дорогой черный каракуль, он все равно — белая ворона. Параджанов при помощи этих деталей разворачивает лаконичную и емкую новеллу о том, как протекала жизнь поэта, облагодетельствованного царской милостью. Без лишних слов и объяснений нам все рассказано в этой его новой режиссуре.

Унеслась, разбежалась царская охота, а влюбленные — Анна на белом коне и Саят на черном, — заблудившись, оказались у стен старого заброшенного мавзолея. Тучами черного, оставшегося от какого-то неистового пожара пепла встречает их эта старая могила. Разгоняя руками вьющийся в воздухе пепел, проходят они в глубину мавзолея. Но целы стены и цело все, ибо горел здесь пожар страстей!.. Языки невидимого огня бушевали здесь.

Но кто эта женщина с пепельным лицом и в пепельном одеянии, возникшая как видение из кружащегося пепла, стоит перед ними?

Это уже пятая роль Софико в фильме, и появляется она со скорбным ликом сгоревшей любви… Является как предзнаменование… как свидетельство того, что всякая страсть станет пеплом!..

А сходство в чертах лица этой рано состарившейся женщины с чертами лица юной Анны не случайно. В глубине мавзолея лежит обернутая в красивые ткани мумия.

И долгим эхом звучат под гулкими сводами мавзолея слова, вышитые жемчугом: «Ты отошла в мир иной, и мы, живущие под солнцем, сделали кокон, чтобы вылетела ты на том свете бабочкой».

После лихой джигитовки, после упоения молодостью, ловкостью, силой, после суетных игрищ с золотым шаром они вошли в мавзолей Сгоревшей Страсти. «Все проходит» — эти знаменитые слова не произносятся, но ощутимо витают в воздухе вместе с пеплом былых страстей…

Какое же перерождение ждет этих еще таких молодых и прекрасных влюбленных? Что зреет тайно в коконе их страсти, и какой преображенной бабочкой им вылететь в мир, пройдя путем неисповедимых метаморфоз?

Ответ на эти вопросы мы получаем в следующей новелле. И предстает он в драматическом противопоставлении двух цветов — красного и черного, и героям надо сделать свой выбор. В красном мире человеческих страстей развернуть свои радужные крылья или вылететь, преобразившись, из своего кокона, выбрав черный, духовный мир…

Но прежде нам надо ответить на отложенный вопрос: почему в рассказ об Анне и Саяте ворвались маски? Что говорили нам они, при том что не проронили ни слова? А сказали они о многом…

Какое продолжение могла получить любовь, возникшая на наших глазах? Да, родство душ, так символично обозначенное через родство лиц, определилось. А дальше? В какой церкви освятить брак простолюдину из Авлабара и сестре царя?

И потому чувство молодых влюбленных имеет лишь один выход — сублимироваться в чувственную, запретную, закрытую масками страсть. И неистовый ритм алого барабана, так откровенно зажатого между ног торжествующего сатира, дает точную картину того, во что преобразились трепет ищущих друг друга нитей и пение струн…

Но страсть, не имеющая продолжения, страсть бесплодная рано или поздно сожжет всё и всё превратит в пепел.

Вот почему охота привела их в мавзолей, в гробницу, полную пепла. Смертельно усталое лицо-маска, украшенное пепельными перьями, должно было рано или поздно возникнуть в их судьбе. Лихорадочный румянец персидских масок превращает лицо любви в пепельный лик… Вот что предрекала похотливая обезьяна, раскачивающаяся на золотой раме.

При всем активном использовании декоративных средств Параджанов точен в этой «анатомии страсти». И завораживают нас не просто красивые картинки, а именно психологизм его рассказа, не внешний, а внутренний рисунок.

И наступает час выбора. Красное или черное? В каком из миров им дальше жить?

Лицо Саята на фоне золотого оклада с темным ликом Бога. Лицо Анны на фоне другого золотого оклада. Он пуст…

Снова золото дворцовых палат, но теперь они покрыты не белыми, а черными кружевами. Снова настраивает свою кяманчу Саят-Нова.

Печальные глаза Анны, закрывающей лицо красными кружевами, ее выбор. В этой маске она прекрасна, как никогда. Словно стон звучит одна из лучших песен поэта: «Ты огонь, огонь наряд твой, как вытерпеть огонь мне этот». А в глубине кружится в пустой раме золотой ангел — дитя, которое им не дано прижать к груди.

В руках Саята черные кружева — он сделал свой выбор.

Так просто, в изысканных пластических решениях складывает Параджанов свой рассказ об извечном столкновении мирского и духовного.

Нет, никогда не насытят сердце художника мирские, светские игры в золотой шар, дорогие наряды и любовные услады. В загадку, в тайны Бога, в черную бездну вечных исканий устремлен его дух. Не утоление и не удовлетворение смысл его жизни, а вечный поиск — вот ради чего приходит в мир поэт.