Бестужев-Рюмин. Великий канцлер России - читать онлайн книгу. Автор: Борис Григорьев cтр.№ 29

Бухвальд продолжал бомбардировать Румянцева «страшилками» о том, что шведы намерены уйти с мирной конференции и возобновить военные действия.

И вот 10/21 апреля русские в Обу пошли ещё на одну уступку, объявив со своей стороны в ультимативной форме, что дальше Нюланда они не пойдут, и стали ждать ответа шведов. Ответ затягивался, Бухвальд пугал, что шведы на такие условия вряд ли согласятся и готовят к войне армию от 30 до 40 тысяч человек и флот, состоящий из 24 кораблей. (На полях против последних утверждений голштинца, намеренно сгущавшего краски, А.П. Бестужев оставил пометку: «Угрозы! Столько нет! Неправда!», а там, где говорилось о том, что Дания тоже намеревается помогать шведам, осуществив интервенцию на Аландские о-ва, Бестужев написал: «Прежде ни о чём не писал, а ныне с разными угрозами!»)

От назойливых действий голштинца лопнуло терпение и у Елизаветы Петровны, которая «Бухвалду вовсе изволила запретить в дела на конгрессе мешатца и нашим полномочным с ним корреспондоватъ не велеть, ибо ни денег, ниже какого повеления ему не будет и не ожидал бы» (письмо кабинет-секретаря барона И.А. Черкасова от 14/25 мая вице-канцлеру Бестужеву). Вице-канцлер вообще был недоволен ведением дела на мирных переговорах, полагая, что Румянцев проявлял в Обу излишнюю торопливость, и писал ему довольно «неласково». В ответ генерал обижался, оправдывался и со своей стороны укорял вице-канцлера: «Я никогда не думал, чтоб ваше сиятельство на моё покорное письмо так недружески ответствовали…»

9 мая Нолькен прибыл в Стокгольм и довёл до сведения правительства Швеции последние условия русской стороны, но они показались там слишком строгими. Однако некоторое время спустя оставшийся в Обу Седеркройц сообщил в Стокгольм, что, по-видимому, и Нюландский лен из условий мирного договора можно будет исключить. Эту новость подтвердил английскому посланнику в Стокгольме Мельхиору Ги-Диккенсу его коллега из Петербурга. Оказывается, Седеркройц, пользуясь своим старым знакомством с царевной Елизаветой, написал императрице льстивое письмо, что, по мнению Мальмстрёма, в конечном счёте и побудило её согласиться на минимальные территориальные требования.

24 апреля Елизавета собрала ещё один форум «знатных», но фактически безответственных персон, чтобы спросить у них мнение о том, как завершить мирный договор в Обу. Сановники пришли к выводу, что, ввиду недружественного расположения Пруссии, Польши, Турции, Дании и Франции, жёсткие требования к шведам нужно снять. Собрание постановило оставить за Россией Кюменегордскую область, включая Фридрихсгам и Вильманстранд, а также Саволакс и Нойслотт (Нейшлот) «с их дистриктами, ибо эти области прикрывают Выборгский, Кексхольмский и Олонецкий уезды». С этим согласилась и Елизавета: «Лучше нам оставить за собой малое, да нужное, а шведам уступить большее и им полезное, а нам ненужное». О чести и достоинстве России и о справедливом наказании наглого агрессора помышляли лишь один А.П. Бестужев-Рюмин и несколько его единомышленников, но решали «демократично» — большинством.

И тем не менее в середине мая из Стокгольма сообщили, что король Фредрик не может уступить Нюландии, он готов расстаться только с Кюменегордской провинцией! Это походило уже на издевательство. Тогда Румянцеву и Люберасу поступило указание… согласиться вернуть шведам и Нюландскую провинцию, но из Кюменегордской провинции потребовали оставить за Россией Саволакс и Карелию. 1 июня русские делегаты зачитали своё окончательное решение, и в случае несогласия с ним предложили шведам уехать из Обу домой. Абзац про Саволакс оказался для шведов неприятным сюрпризом, но Нолькен и Седеркройц с конгресса не уехали. Румянцев и Люберас пояснили им, что Саволакс попал в текст договора либо по ошибке, либо по инициативе А.П. Бестужева-Рюмина, и заверили их, что это можно всё изменить, и послали в Петербург курьера, которому поручили выяснить возникшее недоразумение. В Швеции в самом разгаре было крестьянское восстание в Далекарлии, сделавшее своим знаменем датского принца, и мирный договор был нужен шведскому правительству как воздух, но Румянцев и Люберас так боялись обидеть шведов, что ни о чём ином, кроме как об их ублажении, думать были не в состоянии.

Приезд курьера из Обу послужил причиной ещё одного собрания русских министров, которые принялись «рассуждать» о том, чтобы отдать шведам и Саволакс. Об этом заседании «мудрецов» А.П. Бестужев-Рюмин написал И.А. Черкасову письмо, в котором красочно описал «выступления» горлопанов генерал-прокурора Трубецкого, начальника Тайной комиссии Ушакова и князя М.М. Голицына, настоявших в последний момент на изменении уже утверждённых инструкций Румянцеву и Люберасу. «Могу поистине сказать, что от помянутых спорщиков и крикунов сего собрания совет подобен был козацкому кругу».

Зная характер вице-канцлера, мы можем вполне свободно предположить, что требование об удержании за русской стороной Саволакса и впрямь могло быть им тайно добавлено к уже утверждённым ранее инструкциям. Почему же для пользы дела и не обмануть дураков? Это обстоятельство и послужило, по всей видимости, предметом яростного спора Трубецкого и его «товарищей» с Бестужевым-Рюминым. Уловка вице-канцлера не прошла из-за «принципиальной» позиции его противников, которые думали не о пользе отечества, а о том, как насолить ему лично. То, что они при этом «угодили» шведам, для них не имело почти никакого значения.

В мае, в разгар трудных мирных переговоров со шведами, вице-канцлер обнаружил, что в Сенат в качестве переводчика был незаконно — судя по всему, стараниями г-на Бруммера, — «пристроен» некий швед Вассер, вообще не владевший русским языком. На вопиющее нарушение правил сохранения государственной тайны, запрещающих допуск иностранцев к государственным учреждениям, Бестужев указывает в письме к Черкасову от 1 июня 1743 года.

Но пока Нолькен и Седеркройц сидели в Обу, война продолжалась, и на театре военных действий произошло ещё одно неприятное для шведов событие — появление эскадры Н.Ф. Головина у о-ва Гангут и прорыв большой галерной флотилии русских в западную часть Финского залива. Шансы русской делегации на заключение мира на своих условиях сильно возросли, но тем не менее 14 июня Нолькен и Седеркройц в знак несогласия с русскими условиями покинули зал заседаний и собрались отъехать домой. Но никто никуда не уехал. Согласно Соловьёву, шведы Обу вообще не покидали. 15 июня Нолькен якобы явился к Люберасу и со слезами на глазах просил русскую делегацию сделать шведам уступку по Саволаксу. Договорились подписать текст мирного договора, оставив пункт о Саволаксе на апробацию Елизавете, а о Нойслотте — на апробацию королю Фредрику.

Шведским делегатам деваться было некуда — в Ботническом заливе появились русские галеры, а далекарлийские крестьяне угрожали самому Стокгольму. Шведы безоговорочно уступали русским Кюменегордскую провинцию и крепость Нюслотом (Нейшлот) с узкой полоской саволакской землицы. Шведы обязались немедленно приступить к выборам Адольфа-Фридриха в качестве наследника шведского трона. Позорный для России торг наконец закончился, и поздним вечером 16/27 июня 1743 года был подписан прелиминарный акт. После подписания «немец» Люберас в доверительной форме сообщил Нолькену и Седеркройцу, что после избрания русско-голштинского кандидата на шведский трон императрица вернёт саволакскую землю вместе с крепостью Нюслотом обратно шведам.