Королева Кристина - читать онлайн книгу. Автор: Борис Григорьев cтр.№ 85

Перед возвращением в Рим настроение королевы выравнивается: «Для меня несказанная радость снова увидеть Вас… Уезжаю отсюда с такой же радостью, с какой звёзды покидают чистилище…»

Кардинал Аззолино, несмотря на все мольбы и страдания Кристины, остался непреклонным, но сохранил по отношению к ней дружеские чувства. И не более того. Их дружба длилась ещё пару десятилетий, но любовь Кристины к нему так и не угасла. О кардинале биографы Кристины в последние годы её жизни упоминают скупо — он просто куда-то исчез, хотя всё время был рядом. Из римского периода сохранились записки, которыми они продолжали обмениваться, хотя виделись почти каждый день. Записки Кристины по-прежнему полны нежности и любви к кардиналу, в то время как его ответы подчёркнуто сухи и деловиты. Когда Аззолино в одной из записок обратился к ней с инициалами «S. М.», она впала чуть ли не в состояние экстаза от радости и восторга ^[138]. Как писал один немецкий историк, «могло случиться, что кардинал в это время чувства платонической любви превратил в чувства настоящей дружбы».

Шведский историк Курт Вейбуль скептически относится ко всем выводам о любовных романах Кристины. «Истории в прошлом, как и нашим современникам, достоверно не известно о каких-либо любовных связях королевы Кристины, — пишет он, — ни об одном: ни о Магнусе Габриэле Делагарди, ни о Пиментелли дель Прадо, герцоге Гизе, Сантинелли, Мональдески, Аззолино, ни о многих других, как мужчинах, так и женщинах, о которых так много рассказано в романах и в трудах квазиисториков».

Вероятно, можно согласиться с Вейбулем по всем пунктам, кроме Аззолино. Здесь есть достоверные доказательства — письма Кристины.

С годами чувства Кристины вошли в русло спокойной и искренней дружбы. Как и во многом другом в жизни, ей пришлось от них отказаться. Вообще её жизнь в Риме — это нескончаемая череда поражений на личном фронте, цепь компромиссов, сдача в утиль больших претензий и требований. Найти утешение в религии, как советует Аззолино, она пока не в состоянии. Более того, она поднимает его лицемерие и ханжество на смех.

Но пройдёт время, и Кристину подхватит религиозная волна и понесёт её к новым ориентирам. Но будет ли она счастлива? Одно лишь общение с Богом до конца дней не удовлетворяло её. Искусство, политика никогда не переставали интересовать королеву.

Вышеприведённый эпиграф как нельзя лучше отражает новые настроения на последнем этапе жизни бывшей королевы. Её прежние стоистические принципы, как мы уже говорили, рухнули, и незаметно даже для себя самой она начинает движение в сторону Церкви, веры, Бога. Только на сей раз её взгляды претерпят кардинальные изменения не на глазах всего двора или общества, не под звуки фанфар или органа, а в ходе мрачных, мучительных и тяжёлых размышлений, в полном одиночестве, наедине с Всевышним и Всемилосердным. Если её восшествие на престол, уход с него, переход в иную веру являлись оглушительной демонстрацией триумфа духа, то теперь уход к Богу знаменовал собой её полную моральную капитуляцию перед жестокой действительностью.

Королева никогда и никому не рассказывала о том, что ей пришлось пережить в процессе этой мучительной трансформации, зато она оставила неоспоримые следы в своих литературных произведениях — автобиографии, афоризмах, исторических эссе.

«У кого в жизни ничего не осталось, тот должен приехать в Рим и жить там», — сказал как-то Шатобриан. Это высказывание подходило ей больше, чем кому-либо другому, в момент её возвращения в конце 1668 года в Рим. Погоня за миражами — чужими коронами, влиянием на ход мировых событий — оказалась тщетной и бессмысленной, все надежды, связанные с Неаполем, Польшей и Швецией, рассеялись словно дым. Впереди оставалась лишь одна реальность — Рим. Больше её нигде не ждали. А в Риме были Аззолино, дружественно настроенный папа Климент IX, любимый дворец Риарио.

Возвращение в Вечный город было обставлено с не меньшей помпой, нежели 12 лет тому назад: Триумфальная арка, швейцарская гвардия, пушечные салюты, бесчисленные кардинальские сутаны, плюмажи нотаблей и толпы ликующего народа. Понтифик уделил Кристине самое пристальное внимание, он навестил её во дворце Риарио и познакомился с её коллекциями картин и скульптур; он пригласил её на неофициальный обед к себе в Ватикан, а 9 декабря устроил в её честь грандиозный банкет с участием двадцати четырёх кардиналов и избранной публики. В зале играла громкая музыка, и поскольку понтифик и королева сидели за разными столами, то разговор между ними происходил с помощью монсеньора Фебея, курсировавшего от одного стола к другому. Дамам из семейства Роспильози по этикету на таких обедах присутствовать не позволялось, но в данном случае для них было сделано исключение: их допустили в зал и поставили за ширмой с проделанными отверстиями, через которые они могли наблюдать за происходящим пиршеством.

Кажется, после двадцати лет поисков и честолюбивых предприятий наступал период настоящего покоя. Теперь Кристина могла всецело и безвозмездно отдаться музыке, театру, искусству. Новый папа был во вкусе королевы, на громкий её отъезд из Гамбурга он не обратил ни малейшего внимания и встретил её с распростёртыми объятиями. Из ватиканского фонда «Пропаганды» он выделил ей годовую пенсию в размере 12 тысяч крон, предоставил ложу в театре комедии и вообще оказывал ей всякие знаки внимания. Пожалуй, это были самые лучшие годы её жизни в Италии. Как отметил немецкий историк Л. Ранке, и сама она слегка изменилась, нрав её смягчился, она стала более терпимой, внимательной и снисходительной к людям.

Рим при Клименте IX сильно преобразился. Бернини на площади Святого Петра заканчивал строительство колоннады и устанавливал скульптуру всадника — императора Константина. Брат понтифика в фойе Пантеона устроил выставку картин, на которой были представлены экземпляры из коллекции королевы Кристины. И днём и вечером звонили колокола, напоминая о том, что папские войска пока доблестно сражаются с турками на Крите. Рим жил лишь развлечениями, которые Климент IX умел так ярко и талантливо разнообразить и поощрить. Театры Рима ставили одну пьесу за другой, а карнавалы не сходили с улиц города. Папа пошёл на невиданный дотоле шаг — по совету Кристины разрешил женщинам петь в опере!

Культурную жизнь Рима в новом, 1669 году сильно оживил приезд в город знаменитой племянницы Мазарини 25-летней красавицы Марии Манчини. Своей красотой, богатством и блеском она затмила популярность Кристины, которую местные жители уже называли Padrona di Roma. Впрочем, королева быстро поняла, что ей не стоило пускаться в состязание с красоткой Манчини. Её преимущество заключалось в уме, а не во внешней броской красоте. Она «скромно» уступила ей место и наблюдала за праздниками и за Манчини со стороны или из специально сооружённой для неё ложи.