Он ответил не сразу.
— Да, — с усилием прошептал он.
— Ты что, все-таки сомневаешься? — испугалась она. «В одну и ту же реку нельзя войти дважды…» — Ты не уверен, что мы поступаем правильно?
Нет, я не о том, — тихо сказал он. — Я о другом — как долго продлится наше счастье? Нет, я знаю — до самой смерти я буду любить только тебя, но…
— Что «но»? — замирая, спросила Валя. Ей показалось, что Ваня скрывает что-то от нее.
— Но если смерть придет слишком скоро? Погоди, Валька, не перебивай меня… Ведь только бог знает, какой срок нам отпущен ходить по этой земле.
Валя с изумлением и даже негодованием посмотрела на него.
— Что за мысли такие мрачные! — воскликнула она. — Милый Ванечка, ты такой мнительный, такой впечатлительный, что просто… просто кошмар какой-то! Это кладбище на тебя так влияет. Не смей говорить о смерти! Здесь лежат те, чей путь пройден до конца, мы же с тобой свою задачу еще не выполнили…
— А какая она, наша задача? — с улыбкой спросил он.
— Любить друг друга! Долго, долго… Эту жажду утолить нельзя — мы будем жить с тобой бесконечно!
— Валька… — он поцеловал ее. — Какая же ты хорошая! И какой же я был дурак…
— Идем отсюда. Правда, идем… — Она взяла его за руку.
Липы шелестели над головой, солнце грело в затылок. Это было первое настоящее тепло после долгого перерыва. «Я не забыла тебя, дедушка… — мысленно произнесла Валя, оглянувшись назад, туда, где лежал Арсений Никитич. — Я еще приду к тебе. Ты ведь всегда знал, что для меня значил Ванечка… Может быть, это ты сейчас соединил меня с ним?»
За воротами наступило некоторое отрезвление — наверное, от городского шума.
— И что теперь? — растерянно спросила Валя.
— Вон моя машина… — сказал Ваня. — Идем к ней. У Вани было серебристое авто представительского класса. Кожаные сиденья были еще прохладны.
— Замечательная у тебя машина! — с удивлением сказала Валя.
— Что, у Ильи нет машины? — спросил Ваня.
— Есть, но не такая шикарная…
— Брось, Валя, мы-то знаем, что в этой жизни главное! — серьезно произнес он. — Я теперь с тобой не расстанусь — никогда, ни за что… Едем ко мне, на дачу? Вернемся в прошлое, так сказать… — усмехнулся он.
— Это похоже на сказку… Но, Ванечка, а что, если твоя жена решит тебя навестить? — испугалась Валя.
— Вряд ли… — с досадой произнес он. Видимо, всякое упоминание о Марьяне раздражало его. — Хотя на сто процентов исключить нельзя… Ну даже если она и решит навестить меня — что такого? В конце концов, я намекнул ей, что решил начать новую жизнь…
— А… а твой тесть?
— Гуров улетел на Кубу, до конца мая. Нет, он-то уж точно на даче не появится. Да, а ты где живешь? — вдруг вспомнил Ваня. — Ты же сказала, что ушла от Ильи…
— На квартире дедушки.
— Так поехали туда! — обрадовался Ваня.
Валя вспомнила завешенные зеркала, беспорядок — несколько дней назад она позвала на поминки знакомых Арсения Никитича — тех немногочисленных людей, которые знали его. Всех своих старых друзей он давно пережил… На Ванечку атмосфера в квартире подействует гнетуще.
— Нет, — сказала она. — Там… там тебе не понравится. Да и Илья в любой момент может туда заявиться.
— Плевать мне на Илью! — с вызовом произнес Ваня.
— Ванечка…
Вот что! — вдруг с азартом произнес он. — Мы начинаем новую жизнь! Поехали… поехали куда-нибудь! Пусть это будет наше свадебное путешествие…
— О господи! — прижала она ладони к щекам. — С ума сойти… Ванька, мы совсем голову потеряли… А работа твоя?
— Плевать на работу! Она мне надоела. Я столько лет занимался какой-то ерундой, которая мне совершенно не нравилась. Надоело защищать всяких идиотов! Послушай, Валя, ты же видишь — я человек не бедный, некоторое время мы можем жить без всяких забот, только друг для друга!
Она была полностью согласна с ним, но все-таки осторожно спросила:
— А что потом?
— Потом не будет! — вдруг со странным возбуждением воскликнул Иван.
— Не понимаю…
— Никаких «потом», теперь будет только сегодня… — задыхаясь, повторил он. Притянул ее к себе рукой и быстро поцеловал. — Не надо ни о чем загадывать!
— Хорошо, хорошо…
— Вот что, — нетерпеливо продолжил Ваня. — Сейчас поедем в гостиницу, снимем номер и будем выбирать место, куда поедем. Ах, Валя, я сто лет никуда не ездил!
Валя вспомнила отель «Бельтрам».
— Только не в гостиницу! — взмолилась она. — Лучше снимем квартиру!
— Да, ты права, — неожиданно согласился он. — В квартире нам будет лучше… Я знаю, тут недалеко есть одно приличное агентство…
Они сидели в машине и лихорадочно, перебивая друг друга, придумывали, как им поступить. Какая-то безумная лихорадка колотила обоих, множество планов — от вполне обыденных до фантастических — рождалось в их головах.
В конце концов Валя решила, что так или иначе ей придется заехать на квартиру деда — быстро прибрать там и захватить кое-какие вещи… Ваня в это время вполне мог посетить агентство и договориться насчет квартиры.
— Ладно, — сказал он. — Едем сейчас к тебе, потом встретимся где-нибудь в центре. Только… только ты не передумаешь?
— О чем ты? — недоумевающе спросила она.
— Ты никуда не исчезнешь? Ты не пропадешь? Ах, Валька, это слишком хорошо — даже верится с трудом…
— Я не исчезну, — серьезно ответила она, а про себя продолжила: — «Только бы ты сам никуда не пропал!»
Ваня высадил ее недалеко от «Сокола».
— До встречи!
— До скорой встречи!
Дома, в неприбранной, печальной квартире, где все напоминало об Арсении Никитиче, Вале стало как-то не по себе. Книжные стеллажи от пола до потолка — все касалось гидрологии, от осушения болот до освоения северных морей, — развал бумаг на письменном столе… «Тебя нет, а вода все течет, — мысленно обратилась она к деду. — Но ничего, рано или поздно подземная река выбьется на свет!» Она хотела верить в то, что после смерти возможно новое рождение — во всяком случае, Арсений Никитич был убежден в этом.
Она принялась быстро убираться в квартире. Сложила вещи, выбросила лишнее, принялась мыть полы.
Внезапно зазвонил телефон. Это мог быть Ваня — она оставила ему номер, на всякий случай.
— Алло! — торопливо ответила она.
— Валя… — раздался в трубке знакомый голос, низкий и грозный. — Сколько можно!
Илья. Она почти забыла о том, что есть еще Илья!
— О чем ты? — холодно спросила она, вдруг почувствовав, что этот человек больше не властен над ней.