Лавка забытых иллюзий - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Литвинов cтр.№ 13

Прямо противоположным бандане полюсом являлась «частичка нашего знамени», что носили мы на своих юных шеях.

Ничего полезного, голый символ.

Обнаженная идеология, невкусная, как чистая соль.

Поэтому обретали мы галстуки с вожделением.

Расставались — без сожаления.

И следующий свой знак отличия — комсомольский билет — уже получали безо всякого трепета.

В футбольном мяче ныне уже нет ни грамма кожи. Его делают из полиэстера и поливинилхлорида.

Но как же мы в детстве мечтали о кожаном мяче! Он до сих пор мерещится мне: дольки из желтоватой кожи, сшитые суровыми нитками, плотная кожаная шнуровка — он звенит, накачанный, и летит в ворота как снаряд. Мечта!

Ни у меня, ни у кого-либо из друзей, где бы я ни жил и ни играл, настоящего футбольного мяча не было. Я даже не знал, откуда берутся такие мячи. В магазинах спорттоваров, если спросить, продавщицы только усмехались и смотрели как на дебила: «Не бывает!»

Пока суд да дело, прогресс не стоял на месте, и на смену мечте о кожаном мяче со шнуровкой (так и не воплотившейся) пришла иная, более совершенная: мяч так называемый ниппельный, у которого вместо шнуровки и соска от камеры имелось лишь узкое отверстие для ниппеля. А потом появился (не у нас, а где-то далеко, на фотографиях и экранах телевизоров) футбольный снаряд, который мы все называли «олимпийский» — тоже ниппельный и черно-белый, пятнистый, как леопард. Его изготовили под нужды телевидения, бывшего тогда почти исключительно черно-белым. Появился мячик на чемпионате мира в Мексике.

Однако сколько бы мы ни грезили о настоящем фирменном футбольном мяче, я его даже ни разу не пнул. А потом и грезить о нем перестал. И ведь что тут скажешь, кроме банального: все хорошо в свое время. Сейчас полно замечательнейших мячей, самых что ни на есть фирменных, от немецкой компании-производителя, «олимпийских», которыми только что играли на чемпионате Европы, — буквально везде навалом, да и цена смешная, не более тысячи рублей. А покупать — совершенно не хочется, и я прохожу мимо них абсолютно равнодушно.

Помимо мяча, имелась у моего поколения и еще одна мечта, связанная с футболом, более дерзкая. Фантазию эту активно пропагандировали детские газеты и журналы (а их было много, газета «Пионерская правда», например, и журнал «Пионер»). Они внушали, что к любому советскому мальчику, играющему во дворе, может однажды подойти дядя тренер и сказать: «Парень, мне понравилось, как ты играешь, приходи в нашу секцию (или нашу команду) на стадион, будем с тобой работать». Многие игроки команд мастеров и даже сборной СССР рассказывали в интервью, что они таким образом в большой спорт попали. По стране широко шагало движение «Кожаный мяч»: детские команды разных школ и дворов встречались между собой на первенство Советского Союза. И детские тренеры, говорят, так и рыскали по дворам и спортплощадкам, отыскивая самородков.

В Новороссийске мы играли в футбол за домом на поляне в одни ворота — ими служили два толстых тополя, а противоположных просто не было.

В Ростове, куда я позже переехал к родителям, мы гоняли резиновый мяч по асфальтовой площадке возле нашего подъезда, а воротами служили два кирпича. Позже, уже в Москве, при нашей современной школе, наконец появился пыльный стадион с настоящими воротами, а также хоккейная коробка. И всюду я лелеял мечту (временами она подступала очень явственно), что однажды остановится рядом с нами, игроками, детский тренер, понаблюдает и скажет мне и, допустим, другу Диме Р-ву: «Ты и ты, приходите, пожалуйста, на тренировку». А потом победа в «Кожаном мяче», юниорская команда, после молодежная, затем команда мастеров, и, как венец, сборная СССР.

Притом надо признаться, что футбольными талантами я не обладал: в нападении не показывал супердриблинга или обводки, мячом не умел чеканить (жонглировать), в то время как некоторые мальчишки влегкую набивали по двадцать — двадцать пять раз, я подкидывал мяч, не роняя, от силы раза четыре. Если в игре требовалось защищаться — я был сноровист и безогляден, но не непроходим. Ставили в ворота — играл самоотверженно, но ни ростом, ни прыгучестью не выделялся.

Однако, несмотря на то что футбольные таланты у меня отсутствовали и умом я понимал, что великий игрок из меня не выйдет, мечта о тренере, который найдет меня, самородка, жила во мне очень долго, аж до старших курсов института. Мы гоняли мяч, здоровенные дылды, во дворе общаги — а мне временами казалось, тогда уже совершенно беспочвенно, что вот-вот подойдет дядя и пригласит играть в команде мастеров. Да что там институт! Уже когда я стал учить футболу своего сына и мы с ним и его сверстниками возились на импровизированном футбольном поле, мне однажды привиделось, как подходит ко мне (именно ко мне, а не к сыну!) дяденька и говорит: «Мальчик, мне понравилось, как ты играешь, не согласишься ли тренироваться в команде мастеров?» Короче, бред!

Впрочем, я все чаще убеждаюсь, что если чего-то сильно хотеть, то в принципе мечта осуществляется — однако как-то кривовато, странно, с изгибом: не тогда, когда ты хочешь и не так, как хочешь. Однажды (я уже учился в Москве, в седьмом классе) к нам и впрямь пришел дяденька тренер — но не на игровую площадку, а прямо на урок. Рассказал, что приглашает всех парней в секцию классической борьбы. Дяденька очень ярко живописал, какими мы, мальчишки, скоро станем сильными, закаленными и бодрыми духом, если будем заниматься «классикой». Классическая борьба (сейчас она называется греко-римской), говорил он, это древнейший вид единоборств, еще греки ею занимались, а потом сам Поддубный, и тот, кто ею овладеет, тому никакой противник будет не страшен, ни на улице, ни в подворотне, нигде. Записываться можно прямо сейчас, без каких-либо ограничений.

В итоге записались все шестнадцать мальчишек, за исключением двух Андреев: толстого и раскоординированного С-на по кличке Слон и рафинированного К-ва, которого из всех спортплощадок можно было представить себе только на теннисной. Однако затем, довольно быстро, энтузиазм стал угасать. На первую тренировку мы, одноклассники, отправились уже вдесятером, на втором занятии нас осталось пятеро, а постоянно посещать стали только двое: я и мой друг Дима Р-ов.

Впрочем, это было гораздо позже, и уже не про футбол.

Случилась со мной и другая, очень советская история из той же серии: шел мимо дяденька и заметил мой талант. Произошла она, когда я в Ростове учился в четвертом классе. Но она тоже не про футбол.

Как и во всех своих местах жительства, в городе на Дону я записался в детскую библиотеку и был там, видимо, на неплохом счету, несмотря на все мои попытки увильнуть от книг из серии «Рассказы о Ленине» и «Пионеры-герои» и выбрать Жюля Верна или Стругацких. И вот в один прекрасный день библиотекарша предложила мне прийти на местное телевидение, где планировалась встреча известного детского писателя Аматуни, автора фантастической саги «Гаяна», с читателями, пионерами и школьниками.

— На телевидение?! — переспросил я.