Не время умирать - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Звонков, Дмитрий Янковский cтр.№ 42

– На совещании прозвучало, что не было других обращений в «Скорую». Вы не допускаете, что все действительно имело локальный характер и уляжется само собой.

– Знаете, кем я себя считаю? – Наталья покосилась на Пичугина. – Я себя считаю разумной перестраховщицей.

Пичугин едва не крякнул от неожиданности. Точно так же, совсем недавно, он охарактеризовал сам себя, когда увидел на «хвосте» машину Кирилла Стежнева.

«Мне сейчас только знаков судьбы не хватало», – подумал он, стараясь успокоиться.

– Я уже говорила, но сейчас повторюсь. Я не верю в террориста. Я предположила его только потому, что у нас нет пока других версий, более подтвержденных и правдоподобных. Я верю в природный источник, и он должен быть, он у нас под носом. А мы смотрим и, как говорится, за деревьями не видим леса. Вы аналитик. Возможно, вам под силу собрать цельную картину из разрозненных данных. Сможете?

– Я постараюсь. Но должен предупредить, что всегда привык строить теорию на основе фактов, а не пытаться притянуть за уши факты к теории. Даже если их надо притянуть к теории, выдвинутой столь… – он поискал наиболее подходящее определение, – завораживающей женщиной.

– Лихо, – усмехнулась Наталья. – Пятерка за храбрость, тройбан за самоконтроль и двойка за самонадеянность. А за спешку вообще кол.

– Надеюсь, не в сердце?

– Спасибо, что вы немного разрядили обстановку… Впрочем, нам предстоит бурная ночка, так что, может, сразу перейдем на «ты»? – предложила Наталья.

– С такими формулировками мой тройбан может быстро сползти до неуверенной единицы, – рассмеялся Пичугин.

– А вы тренируйтесь, милейший. Мужчинам это вообще полезно.

– Принял, умолкаю, весь превратился в слух. И я не против на «ты».

Наталья отметила про себя, что Пичугин умел выдерживать тонкую грань между пикантностью и пошлостью. Сама того не желая особо, или, скорее, на подсознательном уровне, она его подвела к этой грани, но он, несмотря на первоначально выписанный тройбан, с честью выкрутился из двусмысленной ситуации. Наталья терпеть не могла пошляков, но и с ханжами не желала иметь дел.

– Давай тогда я опишу два главных пункта своей позиции, – предложила Наталья. – Первый – это то, что Ширяев заразился от казаха, а не казах от Ширяева, как все первоначально думали.

– Мне показалось, что Олейник до сих пор не уверен.

– Мне тоже. В чем-то он прав, болезнь может протекать по-разному, есть как усугубляющие факторы, ускоряющие развитие симптоматики, так и, наоборот, ослабляющие.

– Например?

– Например, прием антибиотиков. Человек лечится от чего-то, принимает курс антибиотиков, и в это время в его организм попадает чумная палочка. Антибиотики ее в какой-то степени подавят, дадут человеку время, задержат появление симптомов. Не более того, но часы по развитию наблюдаемых симптомов сверять нельзя. У двух людей, заразившихся в одно время, разгар болезни и летальный исход могут наступить с очень большим интервалом.

– Ты понимаешь, что, с моей точки зрения, это скорее камень в огород твоей теории, чем ее доказательство? – напрямик спросил Пичугин.

– Конечно. Время смерти казаха лишь опосредованно связано с моментом его заражения. В теории Ширяев мог заразиться раньше казаха, а прожить дольше. Но есть такая штука, как интуиция.

– Ты на нее полагаешься?

– Она меня редко подводит, – ответила Наталья неожиданно сухим тоном.

Пичугин не понял, чем мог ее задеть, но решил попусту не бросаться словами и вопросами личного характера. В этой женщине действительно таилась некая загадка, это не было иллюзией, результатом игры теней на ее лице при поездке по ночному городу.

– Как бы там ни было, я лично буду придерживаться наиболее вероятной версии, что если казах первым умер, то он первым и заразился.

– Хорошо. Логично. Принцип бритвы Оккама. Не плодить сущностей без необходимости. Самое простое, чаще всего, статистически, оказывается самым верным.

– Да. Так что нетипичное течение болезни мы условно пока отвергаем. Второй пункт – заражение от природного источника, скорее всего, от дикого животного. Это наиболее вероятный путь заражения, понимаешь? Допустим, что казах где-то нашел больного суслика и съел. Такие случаи есть. Не в Москве, но есть. Так, к примеру сделал подросток в Киргизии в две тысячи тринадцатом. Давай и теперь допустим такой ход событий. В качестве версии. Что получается? Больной казах садится к таксисту, там кашляет, заражает, потом, уже днем, умирает у себя дома. Примерно в это время Ширяев вызывает «Скорую». По времени идеально. А выдумки про террориста, скорее всего, это подсознательный повод найти легкий путь. Я этого очень боюсь. Очень боюсь, когда люди, сами этого не осознавая, стремятся как бы под ситуативный уклон. Шажок, полшажка… И раз, они уже сошли с прямой дорожки истины. Иногда такое соскальзывание в исполнении очень неглупых и очень ответственных людей приносит больше вреда, чем тупость и намеренный саботаж.

– Ты об Олейнике?

– Нет. Я вообще. Ну, к примеру, меня бесит фатализм Пивника и злит, что инфекционистка, работающая в закрытом на карантин хирургическом корпусе восемьдесят первой больницы, прислала не все материалы, а составила свое видение эпидемической обстановки, выслав только его.

– Не имеет права?

– Имеет. И это бы даже помогло, если бы она все-таки приложила это свое видение к полному отчету, который можно проанализировать без привязки к ее личному видению.

– Да, понимаю. – Пичугин кивнул.

– Ругаться по телефону я не считаю правильным. Олейник меня учил, что претензии надо высказывать в глаза. И лучше тет-а-тет. Он человек от природы мягкий, но волевой, и считал, что отсутствие лишних глаз в приватной беседе дает широкие возможности в диалоге, дескать, можно и двинуть, если другие аргументы не подходят. Так сказать, ввести убеждающий фактор в беседу.

– Хорошо сказано! – Пичугин рассмеялся, оценив шутку.

Но для Натальи это не было шуткой. Она умела держать себя в руках в любых ситуациях, всегда находила аргументы в любой конфронтации, но один раз ей все же пришлось воспользоваться мудрым советом академика. Тогда бесталанный и ленивый аспирант нахамил маленькой женщине-преподавателю, связав ее невысокий рост с удобством исполнения орального секса заведующему кафедрой. И хотя выдал он это без свидетелей, но сделал это вызывающе, цинично и нагло, видимо, ожидая реакции в виде слез или стыда. Но Наталья обеспечила ему такую реакцию, которой он не мог предсказать, и у него не было на нее ответного психологического шаблона. Она, без затей, втолкнула его в тесную каморку лабораторного склада и прошипела: «Еще раз я услышу от вас подобное, и я вам этим инструментом пересчитаю все зубы». При этом она показала не молоток, не кувалду, а всего лишь свой маленький женский кулачок. Но не успел аспирант съязвить по этому поводу, как Наталья, в тесном помещении, где и размахнуться-то негде, прошибла рукой стенку полупустого ящика, собранного из пятислойной фанеры.