Боевая рыбка. Воспоминания американского подводника - читать онлайн книгу. Автор: Лидл Симс, Джордж Грайдер cтр.№ 10

Мы вели огонь по кормовой части правого борта судна, по точке, находящейся в трех четвертях расстояния от его носа. Но судно повернуло влево как раз в момент, когда мы открыли огонь, – вероятно, по чистой случайности, потому что тогда ни на судне, ни на кораблях охранения не знали о нашем присутствии. Тот факт, что мы слышали звуки гидролокатора, означал лишь, что он сканировал район и пока нас не обнаружил. Однако он мог сделать это в любую секунду, а мы даже не знали, где он находился.

Торпеды прошли мимо, все три.

Но маневр, спасший от них цель, также оказался для нее роковым. Судно все разворачивалось до тех пор, пока мы не оказались в отдалении от его левого траверза.

– Четвертый, пли!

Вновь вздрогнула лодка, а мы опять ждали. Ход торпеды должен был продлиться одну минуту и двадцать секунд. Короткое время, но, когда вы ждете, оно как вечность.

Теперь перископ убрали. Все действия прекращены. В молчании, замерев в воде, мы ждали…

Бу-ум!

Сначала раздался громкий взрыв. За ним последовали раздельные удары – малые взрывы следовали один за другим. Нам представилось, как выгибаются переборки, вода потоком устремляется в огромные пробоины в корпусе. Первый взрыв мы слышали через корпус самой подлодки; более мелкие зафиксировала акустическая аппаратура в боевой рубке, но они были достаточно громкими.

Этот один удар оказался чувствительным. Мы подвсплыли, подняли перископ, поймали грузовое судно для того, чтобы увидеть, как оно тяжело кренится на левый борт. Прежде чем мы покинули это место, судно затонуло.

Теперь наступала расплата. Корабль сопровождения, небольшой миноносец, обнаружил бурун от нашего перископа. Оставляя за собой пенный след, устремился прямо к нам.

– Убрать перископ! Заполнить цистерну быстрого погружения!

Мы начали погружение, стараясь уйти на глубине подальше от этого места. В этот момент мы не пытались быть хладнокровными, как это было в напряженные мгновения приближения и атаки. Все, чего мы хотели теперь, – это убраться куда-нибудь подальше и побыстрее. Осмотреться в отсеках и отключить производящий шум механизм.

Снова настало время затаиться. Каждая деталь механизмов, производящая шум, все, без чего мы могли обходиться, было отключено. Система кондиционирования воздуха, установленная для защиты электрического оборудования, прекратила подачу охлажденного воздуха. Жар стал расползаться по лодке. Рулевые горизонтальных и вертикальных рулей, управлявшие электромоторами, перешли на ручное управление; теперь они обливались потом от напряжения, когда поворачивали и направляли гигантские лопасти и рули силой своих мышц. Створки в переборках и системе вентиляции были задраены, с тем чтобы в случае затопления какого-нибудь отсека он мог быть изолирован – что, как нам всем было известно, не очень помогает, потому любой затопленный отсек потопит лодку.

И тогда, когда мы быстро погружались, первая глубинная бомба была сброшена противником.

Это было хуже всего, потому что сторожевик приблизительно знал, где мы находимся. На этот раз мы слышали через корпус лодки шум гребных винтов корабля, проходившего над нами. И вдруг на звукоприемнике мы услышали всплеск. Первая глубинная бомба ударилась о воду.

Взрывающаяся глубинная бомба издает три вида звука: щелчок, затем резкий металлический звук разрыва, будто по корпусу ударяет миллион кувалд, и, наконец, шипение, как будто вода сильным потоком врывается в пробоину, проделанную бомбой. Чем ближе падает бомба, тем меньший промежуток между этими звуками. Когда бомба совсем близко, вы слышите один ужасный звон.

Первая проявила себя как раз таким образом. Пробка и краска отслоились от переборок. Электрическая лампочка разлетелась возле моей головы. Лодку тряхнуло. Я испытал головокружение, чувство отрешенности, будто попал в автомобильную катастрофу или получил жесткий удар в челюсть. А еще было чувство, будто все происходит с вами, но вы как бы над всем, глядите на свое тело как на объект, подвергшийся наказанию.

Миноносец сбросил с дюжину бомб, прежде чем мы стали удаляться от него. Если сможем уйти на пару миль, думали мы, то скроемся от него в темноте, безопасно всплывем и ускользнем.

Уходили все дальше и дальше от глубинных бомб и всплыли примерно в миле от сторожевика. Минуту спустя он двинулся к нам.

На горизонте был шквал с дождем, и мы направились туда на полной скорости. Шквалы с дождем очень благоприятны в подобных ситуациях, особенно ночью. Поскольку мы шли в надводном положении и удирали от него, его акустические приборы были практически бесполезны в качестве средства обнаружения нашего местонахождения, к тому же мы могли развивать гораздо большую скорость, чем в подводном положении, устремляясь к нашему прикрытию. Конечно, когда мы быстро двигались, лодка оставляла за собой кильватерный след – в некоторых районах Тихого океана вы можете стоять на кормовой части мостика и читать газету в полночь при свете от кильватерного следа, оставляемого лодкой, но шквал с дождем спрячет нас и наш кильватер на достаточно долгое время, чтобы скрыться.

По крайней мере, таков был план, и он сработал. Миноносец догонял нас, когда мы вошли в область шквала, он потерял подлодку, а мы изменили курс и вышли с другой стороны шквала. Через некоторое время он тоже вышел из этого района, но к тому времени мы обошли его кругом и были готовы войти туда с другой стороны. На этот раз, когда мы оттуда вышли, мы его потеряли. Зловещая игра в прятки завершилась; призом за победу были наши жизни.

Позднее, когда мы вспоминали о той первой атаке и глубинном бомбометании, они казались нам почти смехотворно скучными. Но в то время мы были пьяны от восторга и гордости.

Мы наконец-то потопили судно, после всех этих недель неудач и трудов, ожиданий и наблюдений, борьбы со скукой и страхом, наконец. Это судно не было большим, но оно было «нашим». На нас сбрасывали глубинные бомбы, и мы это вынесли, поставив на карту не просто свои жизни, но и свою честь. Все хлопали друг друга по спине, у всех был немного безумный взгляд и переполняло торжествующее осознание того, что никто из нас не сломался, что мы, наконец, заглянули в тайны своей души и нашли там то, что надеялись найти.

До сих пор, и, как я полагаю, это происходит со всеми моряками, переживающими свое первое боевое крещение, мы были поглощены собой, своей лодкой и нашим океанским походом. Мы знали о более значительных событиях, происходивших вокруг нас на огромных просторах Тихого океана; наши инструктажи в Пёрл-Харборе убеждали в этом, и ежедневные передачи последних известий и кодированные послания, которые мы получали по радио на «Уаху», держали нас в курсе событий. Но «огромная сцена» оставалась лишь фразой до тех пор, пока с боевыми выстрелами торпед, с потоплением вражеских транспортов и с выживанием после атак противника мы сами не стали ее частью.

Теперь неисчислимые океанские мили, которые до этого только усиливали нашу изоляцию и наш самоанализ, сопутствовали нам в другом сражении. Мы наконец сориентировались. Место, где пошло ко дну наше грузовое судно, было как бы одной из двух точек, между которыми проведена прямая линия. Другая точка, на которую мы теперь смотрели по-новому, называлась остров Гуадалканал.