Анатолий Тарасов - читать онлайн книгу. Автор: Александр Горбунов cтр.№ 86

Во-первых, чехи боялись беспорядков на стадионе и не гарантировали безопасности Тарасову, который мог подвергнуться агрессии со стороны местных болельщиков, видевших по телевизору сцены словесной перепалки тренера с чехословацкими игроками и читавших об инцидентах в газетах.

Во-вторых, коэффициент ненависти к Тарасову увеличился в Чехословакии после Саппоро в разы из-за того, что сборная СССР не пошла на сделку, не сыграла с чехами вничью и не вывела их тем самым на второе место, — серебро, как известно, отправилось в Америку.

И наконец, советское руководство не могло не прислушаться к просьбе чехословацких товарищей по той причине, что отношения между двумя странами спустя четыре года после Пражской весны и ввода войск государств Варшавского договора стали налаживаться.

Сказать, что Тарасов недолюбливал чехословацких хоккеистов, — значит, ничего не сказать. Он их возненавидел всеми фибрами своей души, видя, как они подличают на площадке, забыв о чести и посягая на достоинство его мальчишек, будто это Тарасов со своими игроками вошел на танках в Прагу и им следует за это отомстить. Тарасов и без того всегда был беспощаден по отношению к соперникам, а к чехам — беспощаден вдвойне.

С чехословацкими хоккеистами, надо сказать, нормальные отношения не складывались давно. 1968 год стал пиком неприязни. Но еще до этого, на Олимпиаде-60 в Скво-Вэлли, чехи постоянно подчеркивали, что это они научили русских играть в хоккей, а потому требовали относиться к себе с особым уважением. К ним же мало того что не относились так, как им хотелось, так их еще и обыгрывали. В Скво-Вэлли чехословацкая делегация подняла бучу после того, как узнала, что в перерыве матча США — Чехословакия в раздевалку к американцам заходил Сологубов и посоветовал тренерам и хоккеистам, с которыми успел подружиться в Олимпийской деревне, немедленно воспользоваться стоявшими во всех раздевалках кислородными аппаратами. Те в итоге соперника разгромили. Чехи через МИД пожаловались потом в Москву, но их жалоба так и осталась без последствий.

В 1969 году в Стокгольме перед началом матча капитан чехов Голонка не пожал руку капитану сборной СССР Старшинову. По ходу самой игры Ярослав Холик тыкал клюшкой нашему вратарю Виктору Зингеру в грудь и в маску с криками: «Получи, коммунист!» А после завершения матча победители-чехи, поприветствовав шведских зрителей, отправились в раздевалку, не пожав руки советским игрокам. «Я бы скорее умер, чем проиграл русским!» — фраза Голонки красовалась на первых полосах шведских газет после второй победы чехов на чемпионате-69. «После окончания второго матча, — писала 29 марта газета «Афтонбладет» о том, что происходило в Праге, — люди высыпали на улицы с плакатами. Атмосферу можно было сравнить с днем окончания войны в мае 1945 года».

Тарасов во время чемпионата мира 1969 года очень тяжело переживал перегрузки, связанные с психологическим давлением. Вечером 23 марта во время матча СССР — США ему стало плохо. Вызвали санитаров, которые стали уносить Тарасова на носилках. Со слов самого Анатолия Владимировича эту историю рассказывал Валентин Бубукин. Тарасов начал ругаться и кричать: «Куда вы меня несете ногами вперед? Я еще живой! Разверните лицом к площадке». «Санитары по-русски не понимают, думают, что ему совсем кранты, и уже бегом бегут…» Матч между тем продолжался…

«Ранее, — сообщила тогда в Стокгольме «Афтонбладет» о госпитализации Тарасова, — он уже перенес два инфаркта. Последний — минувшим летом. Сможет ли он выйти на сегодняшнюю игру с “Тре Крунур”? Ведь с Тарасовым и без Тарасова советская команда — это не одно и то же…»

Тарасов вышел. Советская команда, несмотря на возникшие перед игрой с хозяевами чемпионата проблемы (рассечение брови у Старшинова, травма Михайлова, из-за повреждения не играл с американцами Кузькин…), выиграла 3:2, а Тарасов был назван шведской прессой «хоккейным генералом».

После второго выигранного у советской команды матча чехи вновь отказались пожимать руки соперникам. Много лет спустя на Олимпиаде-98 в Нагано наследник Недомански, Болонки и других нападающий Яромир Ягр, выбравший себе на свитер номер «68» — в память о 1968 годе, заявил в интервью шведской газете «Экспрессен»: «Я всегда ненавидел Россию… Наш род был богатым до моего рождения, имел много земли и другой собственности. Но когда русские вошли в нашу страну, они забрали всё. И мой дед, и бабушка по отцовской линии были вынуждены работать на государство. Бесплатно». Впрочем, о своей «всегдашней ненависти к России» Ягр забыл, когда появилась возможность хорошо заработать. Он провел в общей сложности четыре сезона в омском «Авангарде». Условия контракта не разглашались, но неофициально называлась цифра в 7 миллионов евро в год. Не только о ненависти к стране, позволяющей своему хоккейному клубу оплачивать такие безумные контракты, забудешь — о чем угодно…

Шведы в Стокгольме-69 проявили себя настоящими мужиками. Они обыграли чехов 1:0 в матче, ничья в котором выводила бы сборную Чехословакии на первое место. Сами стали вторыми вслед за советской командой, приехавшей в Стокгольм с семью дебютантами в составе; чехи — третьими. СССР, Швеция и Чехословакия набрали тогда по 16 очков, и чемпион мира определился по лучшей разнице заброшенных и пропущенных шайб. Победа советской сборной над американцами со счетом 17:2 в первый же день чемпионата стала, как выяснилось, ключевой. Сработал давний девиз Тарасова: «Никогда не останавливаться!» Можно вспомнить, как ЦСКА, бывало, выигрывал матч чемпионата 9:1, а хоккеистам — никакого покоя. «Неужели не будет десять, неужели не округлим?!» — кипел Тарасов на скамейке, да так, будто именно от десятой шайбы зависела судьба встречи, проходившей с безоговорочным преимуществом армейцев.

Тренеры школы ЦСКА рассказывали, что Тарасов мог подойти в перерыве к побеждавшим армейским мальчишкам и спросить, сделав вид, что не знает результата, какой счет. Они наперебой начинали хвастаться ему цифрами: мол, 4:1 выигрываем. А Тарасов им: «Нет, молодые люди, счет 0:0! Выходим играть так, как с самого начала матча!»

Тарасов никогда не позволял давать слабинку. Защитника, не бросившегося под шайбу в матче, в котором ЦСКА вел с разницей в семь или десять шайб, мог уничтожить словом. Матом, кстати говоря, на людях не ругался. Хоккеистов же за бранные слова ругал нещадно. «Даже когда нелитературные выражения проскакивали на скамейке запасных во время игры, — вспоминал Виктор Кузькин. — “Рабочий мат” тренер никогда не приветствовал».

Александр Смолин, увернувшийся от шайбы в каком-то матче, на следующей же тренировке был поставлен в ворота, и ему стали бросать от синей линии — изо всех сил — два-три игрока, среди которых находился Фирсов со своим страшным по силе броском. «Тарасов, — вспоминает Смолин, — раз и навсегда отбил у меня желание уворачиваться от шайбы».

Трусость, страх игроков Тарасов искоренял простыми методами. Запускал, к примеру, молодого Анисина на тренировке против шести защитников сразу. Если Анисин не пробивался сквозь частокол тел, Тарасов кричал: «Трус! Характера нет!» После этого страх исчезал, и хоккеист смело шел напролом. Защитники порой молодых форвардов жалели — и тогда сами сполна получали от Тарасова: «Почему пропустили этого огольца!» «Втыкал» он хоккеистам и тогда, когда на занятиях те начинали жалеть Третьяка. Называл их «кисейными барышнями» и задавал вопрос: «Ты на тренировке или штаны по льду возишь?» «Самое страшное, — вспоминает Анисин, — когда Тарасов переставал кого-то ругать. Значит, через неделю этого игрока в команде уже не будет».