Анатолий Тарасов - читать онлайн книгу. Автор: Александр Горбунов cтр.№ 60

— Кто это? — растерялась Марина.

— Это Толя Тарасов.

У Марины, как потом она рассказывала Татьяне, чуть сердце из груди не вырвалось. А Тарасов, прибегнув к такой форме извинений за инцидент с «Космодемьянской», с тех пор только так к Неёловой и обращался — «великая актриса современности».

«Толя Тарасов, — пишет Татьяна Анатольевна в сборнике «Всё о моем отце». — Тебе так остро захотелось хотя бы на минуту снова почувствовать себя молодым, снова пофлиртовать с красивой женщиной, чтобы она смеялась твоим шуткам, краснела от твоих комплиментов и называла тебя Толей, чего, кстати, Марина никогда себе не позволяла».

«Внутренне Тарасов, как мне кажется, ограничивал свое всемогущество только одним, — говорил в беседе со мной журналист Юрий Цыбанев, — его хоккей обязан был быть в полном смысле социалистическим, как он выражался, “колхозным”. Не раз имел счастливую возможность разговаривать с Анатолием Владимировичем в непринужденной обстановке и обнаружил: на уровне убеждений ценности социализма были для него почти святыми. Неутомимо вешая чертей на проклятых капиталистов, он лишь изредка позволял себе вслух усомниться: “А может, нам действительно не всю правду рассказывают?” Пропитав свой самодержавный хоккей колхозными идеями, никому и нигде за границей, понятно, не приходившими в голову, вытягивая из игроков жилы вместе с талантами, Тарасов вывел хоккей в глазах советской общественности в явление планетарного масштаба». Он даже в ответственные игровые моменты, перемещаясь вдоль скамейки, громко, случалось, призывал: «Пас только на советский крючок!»

В том, что Тарасов был человеком непокорным, сомнений нет. Но непокорность его не носила политическую окраску, была не диссидентской, а обыкновенной, присущей сильному человеку, уверенному в том, что делает. «Он, — и Татьяна Тарасова подчеркивает это, — считал себя советским человеком, патриотом. Когда началась перестройка, отец страшно переживал, мучился. Галя (сестра. — А. Г.) ему подсовывала тогдашние “передовые” журналы типа “Огонька”, а он ими швырялся, кричал: “Антисоветчицы!” Только под конец жизни немного смирился с переменами, которые произошли в стране».

Советская власть в его представлении — это было нечто непогрешимое. И оттого ему пришлось очень тяжело, когда в печати стали появляться страшные разоблачения — Сталина, Ленина и других большевистских вождей. Галина и Татьяна давали ему, как бы невзначай, почитать появлявшиеся в прессе статьи Солженицына. Он прочитывал, чихвостил их, называя «отпетыми антисоветчицами». «Но все-таки, — вспоминала Галина, — читал, и видно было, что переживает очень сильно…»

За глаза отпуская в адрес Тарасова язвительные реплики, его противники пытались сражаться с ним, используя силу коммунистической печати, прежде всего газеты «Правда». А ведь слово, произнесенное «Правдой», становилось законом.

В мае 1969 года недоброжелатели Тарасова из числа журналистов вознамерились при содействии «Правды» убрать Тарасова, а заодно и его коллегу Чернышева из сборной. Инициатором написания статьи «Прощай, хоккей, в начале мая», опубликованной «Правдой» 12 мая 1969 года, стал корреспондент ТАСС Владимир Дворцов — страстный болельщик «Спартака», на дух не переваривавший ни ЦСКА, ни Тарасова. Дворцов чрезвычайно гордился статьей, называл ее «одной из самых заметных статей, появившихся в главной газете страны». «Таких статей о хоккее — заметьте, сверхблагополучном виде спорта в нашей стране, — говорил он, — до сих пор не появлялось ни в одной отечественной газете».

Дворцов раскрыл механизм подготовки в Советском Союзе материалов конкретной направленности. В перерыве одного из матчей чемпионата страны Дворцов предложил своему близкому приятелю, известному телекомментатору Николаю Озерову, еще одному поклоннику «Спартака», а также работавшему в «Советском спорте» Евгению Рубину втроем написать статью против Тарасова. Сам он брался пристроить статью в «Правду».

Лев Лебедев, ответственный в газете за спортивную тематику, охотно согласился с задумкой Дворцова, сказав, правда, что будет достаточно и двух подписей — Дворцова и Озерова. Но автор идеи настоял на «тройке».

Как проходил процесс создания «одной из самых заметных статей»? Дворцов сначала ездил к Озерову и обговаривал с ним тезисы. Потом отправлялся к Рубину, и они на пишущей машинке перекладывали устный текст на бумагу. Затем Озеров, прочитав статью, отправил ее с Дворцовым в ЦК КПСС к Александру Николаевичу Яковлеву, своему давнему знакомому, занимавшему в «инстанции» (как называли ЦК) исключительно важный пост — заместителя заведующего Отделом агитации и пропаганды. «Озеров, — вспоминал Дворцов, — очень активно поддерживал мою идею — написать не куда-нибудь, а именно в главную газету страны… “Уж ударить, так ударить!” — восклицал он. И в свою очередь обещал заручиться поддержкой ответственного за идеологию в ЦК партии Александра Яковлева. А это уже был большой плюс. Одно дело — будет Лебедев сдавать статью, хоть и именитых авторов, а другое дело — ее “лоббировал” сам Яковлев. Хотя как на это посмотрит главный редактор “Правды” Михаил Зимянин? Может, у них с Яковлевым какие-то сложные отношения. Но потом все оказалось очень хорошо: я принес статью Лебедеву, и буквально в этот момент ему позвонили от Зимянина, чтобы он дал ему почитать материал. Лебедев еще сам не читал статью, а откуда же Зимянин мог узнать про нее?..»

Это была та самая статья (о которой мы вскользь упомянули выше), вышедшая в газете «Правда» в понедельник 12 мая 1969 года, на следующий день после того самого матча, когда Тарасов увел свою команду с площадки. Сообщение об этом инциденте, небывалом для советского хоккея, было заверстано прямо в статью, и весь ее пафос и антитарасовская направленность потеряли смысл. Обличители поначалу обрадовались удачному совпадению, но потом поняли, что события в Лужниках приземлили их идею. Казавшиеся авторам важными для судеб отечественного хоккея рассуждения превратились в банальность. Рассуждали же они о том, что тренеры сборной ориентируются в основном на хоккеистов из своих клубов и не предоставляют возможность проявить себя «высококлассным» (по мнению авторов или людей, соображениями которых они руководствовались) игрокам из других клубов. При этом назывались имена В. Жидкова из Горького, В. Кузьмина из «Спартака», В. Никитина и Ю. Ляпкина из Воскресенска.

Тема, давно уже набившая оскомину у специалистов. Если говорить о ЦСКА, то Тарасов готовил для сборной игроков, которые, по словам Бориса Михайлова, «выдерживали конкуренцию с ведущими мастерами из других клубов». Постоянно споривший с Тарасовым партнер Михайлова Владимир Петров, отвечая однажды на вопрос знаменитого баскетбольного тренера Александра Яковлевича Гомельского: «Что отличало Тарасова от остальных тренеров, чем он был велик?» — сказал: «Он опережал время, его идеи двигали хоккей вперед, он был творцом, смотревшим на много лет вперед. Да, он брал подающих надежды, умел разглядеть талант, гранил его, заставлял много трудиться, подчас был жесток, но доводил человека до совершенства. Скажу честно, без Тарасова я бы не стал чемпионом Олимпийских игр, мира, СССР, а остался бы середнячком, как и многие другие».

Михайлов и Петров знают, о чем говорят. Их, как и других не слишком известных хоккеистов, приглашали в ЦСКА для того, чтобы сделать из них форвардов, способных стать лидерами атаки не только ЦСКА, но и сборной. Верхом нелепости выглядела бы ситуация, в которой Тарасов лишь для того, чтобы угодить неким радетелям равного представительства в сборной игроков из различных клубов, оставил бы дома Михайлова и Петрова, а в состав наигранного звена включил новых игроков, неизвестно, способных ли сыграть на самом высоком уровне.