Предел несовершенства - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Феррис cтр.№ 13

— Жаловаться мне нечего. На заводе всю жизнь проработала, муж тоже. — Женщина вздохнула.

— Вы сказали, что мужа похоронили. Примите мои соболезнования. Что с ним случилось?

— Убили его, прямо на заводе и убили. Можно сказать, на рабочем месте и помер.

— Как на заводе убили?! Он у вас, что ли, в охране работал и преступника обезвредил?

— Он гальваником был, простым рабочим. Вот какие-то бумаги после него разбираю, целый пакет. Надо наследные дела оформлять.

— Почему его убили? Ведь если ему угрожали, то вы об этом могли знать. Почему в полицию тогда не обратились?

— Какая полиция! Он, если в первую смену, утром уходил на работу, вечером возвращался. Мы все больше у телевизора любили сидеть, а еще он Интернет любил, на компьютерные курсы пошел несколько лет назад, чтобы разобраться.

— В чем разобраться?

— Письма он кому-то по Интернету писал. Курс доллара смотрел, новости футбольные. Компьютер изъяли следователи, а бумаги я сразу к соседке унесла от греха подальше, вдруг там про деньги что-то есть, а у меня эти бумаги конфискуют? Вот сегодня назад бумаги забрала. — Она потрясла пакетом. — На дочку сильно обиделась, на похороны к родному отцу не приехала, разве так бывает!

— Не держите обиды, Мария Петровна, раз не приехала, значит, не смогла. Там, в Турции, несладко, несмотря на то что есть море, солнце и фрукты. Она там где работает? В отеле?

— Да не знаю я, говорит, что работа хорошая. Звонит раз в полгода, я ее через подружку школьную нахожу, Аню Горшкову. Она в регистратуре поликлиники работает. Ты пей чай, вот коврижка медовая, муж такие любил.

— Но ведь за что-то его убили! Не может быть, чтобы вы приближение беды не чувствовали!

— Что ты заладила, как дятел, не может быть, не может быть! Это мы по молодости друг от друга оторваться не могли, всюду вместе ходили — и на работу, и в гости, а уж когда состарились, так каждый сам по себе. Когда-то меня Федор жалел. Да тебе, молодой, этого не понять. Я свое здоровье на пескоструйке в цехе подорвала, знаешь, какой гадостью дышала, теперь без одышки на второй этаж подняться не могу! Ты пей чай, он остыл уже, — заботливо добавила Мария Петровна.

— Да уж, от работы ни у кого здоровья не прибавляется, я таких заводских историй знаю массу, — тут же придумала Юля.

— Вот погляди, договоры какие-то с подписями. Может, вклады банковские? Федор меня, конечно, не обижал, но прижимистый был мужик. Знаешь, что еще скажу? Что газету твою и твои статьи читаю. Ты молодец, людям простым помогаешь, о ветеранах заботишься. Сердцем пишешь, наверное, родители тобой гордятся, а я вот одна осталась, одинешенька…

— А я без мамы выросла. Так сложилась. Не знаю ее и не помню совсем. Не обижайтесь на свою дочь. Кто любит, всегда прощает.

Мария Петровна всплеснула руками — вот у каждого своя судьба!

— Какие бумаги посмотреть? Давайте, если смогу разобраться.

— Ты молодая, грамотная, к тому же журналистка, разберешься. Думаю, что там должны быть банковские документы. Я ведь дома денег не нашла. Где ж его сбережения, ума не приложу?

Юля взяла увесистую кипу бумаг, и ее глаза от удивления широко раскрылись. Мария Петровна смотрела на нее с надеждой.

— Скажите, вы когда-нибудь отдыхали за рубежом?

— Нет, я отдыхаю на своей даче в Додонове.

— А ваш муж?

— Тоже нет. Вместе на дачу ездим, машина у нас есть, старенькая, правда, но на ходу, муж ее всегда подшаманивал.

— Мария Петровна, я не знаю, что у вас там за дача в Додонове, но вот документы на дом в Испании, город Торревьеха, Коста-Бланка. Площадь дома сто двадцать квадратных метров, три спальни, двести метров от моря. Стоимость дома — двести тысяч евро.

— Это не шутка? — опасливо спросила Мария Петровна.

— Нет, не шутка. Вам нужно нанять юриста и разобраться со своей собственностью. Никаких договоров и вкладов в банк я пока не увидела. Здесь нужен специалист, юрист, который занимается недвижимостью.

— Помоги мне, — вдруг зашептала Мария Петровна. — Никому не верю, все меня «обкрадут».

— Да почему, это ведь не девяностые годы вашей юности! Заплатите юристу, и проблем не будет.

Мария Петровна словно не слышала и продолжала шептать:

— За мной следят, я знаю. Теперь понятно, почему.

— Вы действительно ничего не знали про дом в Испании?

— Конечно, нет, а то зачем я картошку в Додонове выращиваю! Ну, Федька, ну, гаденыш! — И она погрозила кулаком куда-то вверх. — Помоги мне, девочка, не бросай меня. Дочь меня бросила, денег тоже нет. Что делать, не знаю. Должна ведь газета людям помогать!

Она заметила его недавно и подошла к нему сознательно, с глупым вопросом, изобразив случайную встречу.

— Как вам тренажерка?

Уж ей ли не знать про эти тренажерки! Она периодически худела, отжимаясь по двадцать раз от пола, вертела ногами до одурения, это упражнение называлось «велосипед», множество раз приседала, и все под контролем персонального тренера. Все эти напряжения тела были исключительно ради мужчин, без них она не мыслила своего существования.

Жизнь без мужского пола в принципе теряла смысл, поэтому она совершала почти героические подвиги, чтобы он оказался рядом. Дамочка считала, что в ее возрасте женщины проверяются на качество нанесения макияжа, на килограммы и ухоженность, если результаты проверки не соответствуют «золотому стандарту», то женщина будет непривлекательной.

Этот стереотип возник не на пустом месте, укоренился, и выкорчевать его было невозможно.

В ее мире мужчины присутствовали всегда, она трижды была замужем и всех своих официальных мужей так и называла: Муж Один, Муж Два и Муж Три. Между ними еще было несколько самцов, с которыми дело ограничивалось постелью, но до загса не доходило.

Муж Один достался ей по молодости и по глупости и звал ее дурацким именем Люсинда, которое приклеилось к ней среди друзей. Уже потом в умных книжках она прочитала, почему молодые женятся. Оказывается, для того, чтобы узаконить занятия сексом. В этом утверждении была доля правды, они действительно с Мужем Один первое время просто не вылезали из постели, но потом у нее возник целый перечень дамских претензий к мужской половине. В него входили валяющиеся по комнате носки, регулярные посиделки с друзьями и пивом на кухне и, конечно, полное отсутствие внимания к ней, любимой и единственной. Но, как оказалось, она была не очень любимой и совсем не единственной. Раздражение на молодого супруга достигло апогея, и объяснение состоялось бурное, с летающими и бьющимися на кухне тарелками, с криками и скандалами. Из принадлежащей ей комнаты Муж Один исчез, забрав с собой принадлежавшие ему по праву носки.