Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946 - читать онлайн книгу. Автор: Шарль де Голль cтр.№ 82

Согласно плану, Совещательное собрание должно было высказать свою точку зрения. Партии во время дебатов, проходивших 25 июля, не скупились на критику: от имени левых господа Филип, Мош, Дюкло и Рамет объявили, что государство не очень постаралось в области изымания частных капиталов; правые же, а именно господа Ланиэль и Дене, выразили недовольство, подчеркнув, что планируемый налог нанесет вред. Тем временем различные группы, догадавшись, таким образом, о приготовленной ловушке, не поддержали текст, проявив псевдосолидарность. Это, должно быть, было последним разом, когда Национальная ассамблея решилась поддержать правительство. Оппозиция повсюду открыто начала споры о конституционной проблеме.

Я хотел, чтобы кто-нибудь урегулировал печальное дело Петена, Лаваля, Дарнана, которое владело умами всех и не давало утихнуть страстям и тревогам. Не вмешиваясь никоим образом в расследование, проводимое Верховным судом, правительство дало ему знать о своем желании как можно скорее видеть, как процедура завершится. Судебные процессы проходили тогда открыто, начиная с дела Марешаля. Объявили, что это приведет к большим волнениям, в разных смыслах слова. Ничего не было. Вероятно, люди, участвовавшие в скучных заседаниях в качестве судей, присяжных, свидетелей и адвокатов, не всегда удовлетворяли свои желания и чаяния. Но проблемы не покинули стены Дворца правосудия. Наверно, публика с напряженным интересом следила за дебатами, о которых вкратце сообщали газеты. Но никогда не было, ни в каком смысле, волнений толпы. Все в глубине души считали необходимым вынесение правосудием вердикта, и для подавляющего большинства дело было решено.

Я разделял такой взгляд на вещи. В любом случае, то, что в обвинении мне казалось важным, в глазах многих имело меньшее значение. Для меня главной виной Петена и его правительства было то, что они во имя Франции заключили с врагом так называемое «перемирие». Разумеется, вдень, когда этот договор был подписан, сражение в метрополии было безоговорочно проиграно. Остановить битву между, чтобы положить конец замешательству, этот поступок, имеющий существенное военное значение, был оправдан. В компетенцию командования задействованных сил входило сделать все необходимое согласно приказу правительства, в противном случае командование было бы смещено. Вот здесь выиграл Алжир — хранитель французского суверенитета, — который защищали и оберегали на протяжении четырнадцати веков, сражаясь до самого конца, выполняя слово, данное союзникам, и требуя их поддержки. Но после выхода из войны империя осталась единой, флот обошелся без серьезных потерь, авиация большей частью не была задействована, войска в Африке и Леванте не потеряли ни одного солдата. Все эти силы, в том числе и сама Франция, могли быть переброшены в другое место. Сверх того, все государство было передано в распоряжение Рейха, все это заслуживало осуждения, чтобы Франция могла быть избавлена от позора. Сотрудничество с оккупантами, война, развязанная в Дакаре, Габоне, Сирии, Мадагаскаре, Алжире, Марокко, Тунисе против «Свободной Франции» либо против союзников, борьба с движением Сопротивления, проводившаяся в союзе с немецкой полицией и войсками, выдача Гитлеру французских политических заключенных, евреев и иностранных беженцев, оказание помощи врагу в виде предоставления рабочей силы, сырья и готовой продукции, проведение пропаганды, поставка боевой техники — вот в чем было виновно правительство Виши.

Еще мне было неприятно видеть происходящее в Верховном суде, многие парламентарии и газеты в основном обходили молчанием «перемирие», а вместо этого пространно разглагольствовали о второстепенных фактах. Опять выводили они на обозрение то, что подходило для политической борьбы, а не то, что говорило о борьбе страны с внешним врагом. Слишком часто начинались бурные дебаты по поводу процесса над партизанами, несколько раз даже имело место сведение счетов, в то время как само дело обсуждалось только с точки зрения обороны страны и национальной независимости. Прошлые заговоры кагуляров, разгон парламента после отказа его от власти, процесс Риома, обещание, которое требовали от судей и чиновников, рабочий устав, антисемитские действия, преследование коммунистов, исход судьбы партий и синдикатов, кампании, предпринятые Моррасом, Энриота, Люшаром, Деа, Дорио и другими до и во время войны. Это было предметом толков и пересудов в гораздо большей степени, нежели капитуляция, разрыв с нашими союзниками и сотрудничество с оккупантами.

Филипп Петен во время процесса замкнулся в молчании. Принимая во внимание его возраст и слабое состояние здоровья, а также то, что большая часть дела была не доказана, такое отношение с его стороны показалось мне проявлением благоразумия. Своим молчанием он спасал свою воинскую честь, которую заслужил своими значительными заслугами в прошлом. Упомянутые факты, представленные свидетельства, обвинительная речь и прения представили его дело как драму старого человека, которого безжалостные годы лишили сил руководить людьми и событиями. Пребывавший в иллюзии, что служит общественному благу, видимыми стойкостью и хитростью маршал легко стал жертвой интриг предателей и злоумышленников. Суд вынес смертный приговор и одновременно выразил пожелание, чтобы приговор не был приведен в исполнение. Я тем временем решил в любом случае подписать помилование. С другой стороны, я предпринял все возможные меры, чтобы избавить маршала от оскорблений, которые он рисковал на себя навлечь. Как только 15 августа решение было вынесено, он был самолетом переправлен в Портале. Позднее он прибыл на остров Йо. Я намеревался сделать так, что после пребывания двух лет в тюремной камере он закончит свою жизнь у себя на родине, уединившись неподалеку от Антибов. В свою очередь перед судьями предстал Пьер Лаваль. Сразу после капитуляции Рейха немецкий самолет доставил его в Испанию, где он рассчитывал найти убежище. Но генерал Франко арестовал его и переправил воздушным рейсом на территорию Германии. Может быть, беглец надеялся на помощь со стороны Соединенных Штатов? Тщетно! Американская армия передала его французским властям. В октябре дело главы правительства Виши рассматривалось в Верховном суде. Лаваль попытался сначала представить свою деятельность не как умышленное сотрудничество с Рейхом, но как маневр государственного деятеля, смирившегося с самым худшим и старающегося уменьшить размеры ущерба. Поскольку судьями были недавние или нынешние парламентарии, обвиняемый мог догадаться, что прения превратятся в политическую дискуссию, возникнут споры между знатоками своего дела по поводу различных теорий, что приведет к тому, что для него непременно будут найдены смягчающие обстоятельства. Однако эта тактика не годилась, чтобы воспользоваться ей перед трибуналом. Догадавшись об этом, Лаваль решил рискнуть и перед судьями вел себя вызывающе, что привело к тому, что с их стороны имел место ряд неподобающих высказываний. Тут же воспользовавшись в качестве предлога этим недостойным поведением, он отказался отныне являться в суд. Еще он пытался сделать что-нибудь, доказывающее, что в его процессе что-то не так и органам правосудия придется или начать новое рассмотрение, или же смягчить смертный приговор, который казался обвиняемому неизбежным и который был в конечном итоге вынесен. Не было ни пересмотра приговора, ни помилования. В последней попытке избежать казни приговоренный выпил яд. Но его поставили на ноги. Выхода из положения не было. Пьер Лаваль приободрился, твердым шагом прошел к столбу и храбро умер.