Военные мемуары. Том 3. Спасение. 1944-1946 - читать онлайн книгу. Автор: Шарль де Голль cтр.№ 67

Со своей стороны, я отнесся благожелательно, хотя и с некоторой долей настороженности, к рождению новой организации. Несомненно, ее всемирное назначение вызывало уважение и соответствовало ценностям французского народа.

Возможно, это спасительный выход, поскольку конфликты, угрожающие миру, будут обсуждаться в международной инстанции, призванной искать компромиссы. Во всяком случае, ничего плохого не было в том, что время от времени государства будут встречаться и решать накопившиеся проблемы на глазах у всего мира. Однако в отличие от того, что думал Рузвельт, пытался внушить другим Черчилль и что скрывалось за уверениями Сталина, я не преувеличивал роли Организации Объединенных Наций.

Членами этой организации будут государства, то есть то, что менее всего является по своей природе воплощением беспристрастности и бескорыстия. Их совещания, несомненно, будут способны принимать политические резолюции, но отнюдь не судебные постановления. Однако надо было быть готовым к тому, что они сочтут себя годными и для того, и для другого. К тому же, дебаты, в одних случаях более, в других менее бурные, но всегда происходящие в присутствии борзописцев и под лучами прожекторов, таят в себе очевидную помеху чисто дипломатическим переговорам, которые практически всегда могут привести к положительным результатам именно потому, что ведутся с соблюдением точных правил и при сохранении тайны. Наконец, нельзя не сказать о том, что большинство малых стран автоматически станут в оппозицию к великим державам, распространяющим влияние на обширные районы мира и у многих вызывающим зависть и опасения. Америка и Россия располагают достаточной силой, чтобы их не беспокоили. Англия, оставшись практически нетронутой войной, сохранила возможности для маневрирования. Но как будут относиться к Франции, жесточайшим образом пострадавшей от войны и столкнувшейся в Азии и Африке с многочисленными проблемами?

Исходя из этого, я дат нашей делегации указание воздерживаться от пышных, трескучих деклараций, чем отличились в свое время в Женеве многие из наших представителей, и занять, напротив, сдержанную позицию. Делегация поступила в соответствии с моими напутствиями и добилась хороших результатов под переменным руководством Жоржа Бидо, впервые принявшего участие в международном совещании, и ее главы Жозефа Поль-Бонкура, который набил себе руку на подобных конференциях еще во времена Лиги Наций. Проявленная французской делегацией сдержанность не помешала ей, вполне естественно, занять место в ареопаге «великой пятерки», которая руководила действом с первой до последней минуты. Нам удалось добиться в Сан-Франциско того, к чему мы больше всего стремились. Так, несмотря на некоторое противодействие, французский язык был признан в качестве одного из трех официальных языков Организации Объединенных Наций. Кроме того, в дополнению к праву вето, которым Франция была наделена наравне с другими великими державами, первоначальный проект устава был изменен таким образом, что Генеральная Ассамблея обрела роль противовеса Совету Безопасности. В то же время, чтобы сдержать эмоциональные всплески ассамблеи, было решено принимать ее резолюции большинством в две третьих голосов. Было также установлено, что разбирательство в ООН споров никак не должно мешать заключению союзных договоров. Наконец, область применения системы trusteeships ^[99], в которой мы усмотрели злой умысел в отношении Французского Союза, была значительно ограничена.

Организация Объединенных Наций родилась! Но сессия, посвященная ее образованию, не стала заниматься проблемами, которые возникли в связи с окончанием военного конфликта. Для решения практических дел американцы и англичане, забыв о французах, поспешили в Потсдам на встречу с русскими. Совещание тройки открылось 17 июля. Трумэн и Черчилль хотели договориться со Сталиным о претворении в жизнь того проекта, который был намечен в Тегеране, а затем детализирован в Ялте относительно Германии, Польши, Центральной Европы и Балкан. Англосаксы надеялись в ходе практического осуществления принятых решений вернуть себе то, чем в свое время пожертвовали. «Большая тройка» должна была также договориться об участии, in extremis ^[100], СССР в войне против Японии.

Встреча наших вчерашних союзников в наше отсутствие — кстати, в последний раз — не могла не вызвать у нас новой волны раздражения, хотя, в сущности, мы предпочитали не ввязываться в дискуссии, которые впредь теряли всякий смысл.

Мир находился перед лицом свершившихся фактов. Огромный кусок Европы, авансом отданный Советам согласно ялтинским соглашениям, теперь уже на практике перешел в их руки. Даже американские армии, перешагнувшие в последние дни войны установленный в Германии рубеж, вынуждены были отойти назад на 150 км. Русские единолично оккупировали Восточную Пруссию и Саксонию. Они без разговоров аннексировали часть польской территории, расположенную к востоку от «линии Керзона», переселили жителей к Одеру и Найзе и изгнали в западные земли немецкое население из Силезии, Познани и Померании. Так они решили вопрос о границах. При этом правители, которых они привели к власти в Варшаве, Будапеште, Софии, Белграде и Тиране, находились у них в безоговорочном подчинении и твердо следовали их линии. Советизация этих стран пошла полным ходом. Это был всего лишь фатальный итог того, о чем было договорено на конференции в Ялте. Напрасно теперь американцы и англичане кусали локти.

Что касалось подключения советских войск к военным действиям на Тихом океане, то что это могло дать? Атомная бомба была уже создана, и по прибытии Трумэна и Черчилля в Потсдам их сразу оповестили об успешном завершении испытаний в Неваде. Со дня на день следовало ожидать страшных взрывов и, соответственно, капитуляции Японии. С точки зрения военного исхода, обязательство русских вступить в войну не имело никакого значения. Но взамен этого обязательства Кремль, в качестве победителя, получал право вмешиваться в дальневосточные дела. Все это позволяло утверждать, что и в Азии, и в Европе потсдамские соглашения лишь подготовят почву для бесконечных трений между русскими и англосаксами.

Эти перспективы убедили меня в отсутствии необходимости ехать в Потсдам. Я сожалел о том, что не был приглашен в Тегеран. На Тегеранской конференции было еще не поздно попытаться предотвратить нарушение равновесия в Европе. Я был раздражен тем, что мое присутствие не потребовалось на Ялтинской конференции — и тогда еще сохранялись шансы помешать «железному занавесу» расколоть Европу надвое. Сегодня же все было предопределено, и делать в Потсдаме мне было нечего.

Опубликованное по окончании конференции коммюнике показало, что завершилась она чем-то похожим на паническое отступление. Несмотря на изобилие примирительных жестов со стороны Трумэна, на яростные протесты Черчилля, генералиссимус Сталин не пошел ни на какие уступки. В Польше введение в правительство, сформированное на основе Люблинского комитета, Миколайчика, Грабского и Витоша вынудило Вашингтон и Лондон, как, впрочем, обязало и нас, признать это правительство, во главе которого были поставлены Берут и Осубка-Моравский. Но уже вскоре пришлось убедиться, что тоталитарный характер власти в Варшаве нисколько от этого не пострадал. В Азии, благодаря своему обещанию начать военные действия против Японии, Сталин добился присоединения к России Курильских островов и половины Сахалина, получил право распоряжаться на территории Кореи к северу от 38 параллели и лишил Чан Кайши территории Внутренней Монголии, которая превратилась в «народную республику». Правда, за это генералиссимус расплатился обещанием не вмешиваться во внутренние дела Китая. Он, однако, продолжал оказывать помощь и поставлять оружие Мао Цзэдуну, что и обеспечило последнему скорую победу. В итоге, вместо того, чтобы закрепить на мировой арене сотрудничество между Америкой и Россией, ради которого Рузвельт пожертвовал балансом сил в Европе, Потсдамская конференция лишь усугубила противоречия между этими двумя странами.