Джон Рид - читать онлайн книгу. Автор: Теодор Гладков cтр.№ 66

— Кушайте. — Надежда Константиновна пододвигает тарелку с хлебом.

Рид машинально берет кусок. На полпути ко рту рука его останавливается: он вспоминает, что Ленин получает тот же паек, что и все служащие.

Ленин быстро спрашивает:

— Вам не нравится наш хлеб? Я слышал, что в Америке почти не едят ржаного хлеба, все больше пшеничный. А я вот не смог бы без ржаного. Наши крестьяне в деревнях умеют печь очень вкусный хлеб в русской печи, Очень вкусный!

Он весело, заливисто смеется. Рид тоже смеется. Улыбается уголками рта Крупская. Она тоже любит ржаной хлеб. Когда он выпечен из хорошей чистой муки, без примесей.

Отставив пустой стакан, Ленин спрашивает.

— Так как же это получилось, что у вас вдруг сразу оказалось две партии?

Рид рассказывает подробно, не скрывая разногласий, споров, расхождений. Ленин — не додумаешь, что минуту назад смеялся: сосредоточен, весь в мысли и внимании.

Дослушав, встал, сделал два шага по малюсенькой кухне. Сказал просто и дружески:

— Нужно объединяться. И чем быстрее, тем лучше. Единство коммунистов — непременное условие успешной деятельности партии. Это архиважно. Обе партии стоят на позициях Коминтерна. Значит, разногласия могут и должны быть преодолены.

И Риду становится совестно. В душе он уже ругает себя: неужели не могли сами понять это? Непременно требовалось советоваться… А почему бы нет, раз были сомнения? Ведь они товарищи! И на душе потеплело.

Ленин подходит к Джеку, кладет ему руку на плечо, заговорщически щурится и снова весело смеется.

— Так вы говорите, что товарищи социалисты вывели вас со съезда с полицией? Ну-ну!..

Рид виделся с Лениным часто. Владимир Ильич всегда был рад ему и никогда не отказывал в приеме. Вечерние беседы стали регулярными. Они говорили обо всем: о мировом рабочем движении, о международном империализме, о Шаляпине, о детской беспризорности, о процессах Хейвуда и Муни. Однажды Ленин изумил Рида своими познаниями в области физиологии.

По просьбе Ленина Рид написал для него записку о рабочем и коммунистическом движении в Америке. Потом — большую статью об этом же в журнал «Коммунистический Интернационал».

Риду отвели номер в хорошей гостинице близ Кремля, но уже через неделю он сбежал оттуда и поселился в обычном рабочем домике на Грузинах — тогда окраине города. Ленин одобрил, сказал:

— Это лучший путь, чтобы узнать Россию и русскую жизнь…

Узнать Россию… Это было главное, из-за чего Рид решил задержаться здесь на несколько месяцев. После «Десяти дней» Рид хотел написать еще две книги о самой удивительной стране в мире. Первая — о ходе революции вплоть до заключения мира с Германией — должна была называться «От Корнилова до Брест-Литовска». Вторую Рид представлял как книгу художественных очерков о строительстве нового общества. Для нее тоже уже было придумано название — «Дым революции» ^[27].

Рид изучал революционную Россию в едва ли не самую трудную для нее зиму. Только что поистине героическими усилиями народа были разгромлены Колчак и Деникин. Страна была обескровлена и обезлюдена. На воротах сотен фабрик и заводов ржавели амбарные замки. Некому было стоять у станков, некому убирать хлеб. Та самая костлявая рука голода, на которую еще два года назад возлагали свои надежды господа лианозовы (Рид помнил доверительные беседы с ними возле уютных каминов!), грозила удушить то, что не смогли убить пули белогвардейцев и интервентов.

И все же новая Россия жила и боролась! И с каждым днем Рид все более убеждался с радостью и гордостью, что она непобедима!

Он познакомился с несколькими интереснейшими ребятами и девчатами — московскими комсомольцами. Они поразили его своим оптимизмом и энтузиазмом. Полуголодные, плохо одетые, они говорили о мировой революции и коммунизме со страстью и убежденностью. Никто из них не сомневался, что коммунизм будет построен в самом недалеком будущем.

Еще Рида поразила тяга этих юношей и девушек к знаниям, фанатическая, доходящая до подлинной самоотверженности. Все они много работали, выполняли бессчетное множество комсомольских и партийных поручений, дни, положенные на отдых, проводили на воскресниках, когда нужно было — охотились вместе с чекистами за бандитами и заговорщиками. Рид только диву давался, как его друзья находят время и энергию овладевать премудростями алгебры и ставить пьесы Шиллера в рабочих клубах.

Никому и в голову не приходило относиться к Риду как к иностранцу. И это трогательное доверие было для него дорого и важно. Собственно говоря, в этом молчаливом признании не было ничего удивительного: он жил той жизнью, что и они, в таком же невзрачном домишке, ел ту же водянистую кашу, так же мерз, так же, как и они, по десять-двенадцать часов подряд ремонтировал старенькие «овечки» в гулких, пронизываемых декабрьскими ветрами пролетах паровозного депо.

К Риду привыкли. Его уже хорошо узнали и в среде революционной интеллигенции. Этому он был во многом обязан Луначарскому, первому наркому просвещения, которого знал еще с октябрьских времен. Он познакомился с талантливым и интереснейший человеком — рабочим поэтом Демьяном Бедным, пользовавшимся огромной популярностью среди пролетариев.

В конце декабря Джек поехал в Серпухов и в бывшем здании Дворянского собрания выступил перед рабочими с рассказом об Америке. Встретили его очень хорошо: долго аплодировали, засыпали десятками вопросов. Никто из присутствовавших в зале еще не читал «Десяти дней», но все знали, что этот высокий красивый американец написал самую правдивую книгу о революции, что ему грозит на родине тюрьма, что к нему дружески относится Ленин.

Потом Рид совершил поездку на Волгу, специально, чтобы узнать настроение людей, живущих в маленьких провинциальных городках и деревнях. Он убедился, что, несмотря на все трудности и неполадки, крестьяне горой стоят за Советскую власть и большевиков.

Вернувшись в Москву, Рид попросил Ленина дать ему возможность познакомиться поближе с деятельностью государственных учреждений и, конечно, такое разрешение получил.

Его поразили титанические усилия, которые прилагала Советская власть, чтобы улучшить жизнь трудящихся, обеспечить медицинское обслуживание, ликвидировать малограмотность, ее забота о детях. Он ознакомился с деятельностью «страшной» ЧК, о которой ходили на Западе самые дикие домыслы, и убедился, что, в сущности, это самое гуманное учреждение, какое только можно представить, ибо только для охранения безопасности миллионов рабочих и крестьян выкорчевывало оно занозы контрреволюции. Рид не забыл записать в своей записной книжке, что председатель грозной ЧК Дзержинский уделяет не меньше внимания беспризорным детям, чем вылавливанию бандитов и шпионов.