Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Глаголева cтр.№ 96

Обвинение в пиратстве не имело срока давности. Так, Томас Сондерс, о котором мы писали выше, освободившись из алжирского плена, вначале служил боцманом у капитана Пикока, однако брат пристроил его на более доходное место — исполняющим обязанности капитана на шлюпе, владелец которого не имел никакого понятия о морском деле. Через некоторое время шлюп захватили два датских корабля и отвели в Роттердам, где всю команду судили за пиратство. Однако у голландцев не набралось достаточно доказательств, и всех оправдали. 12 лет спустя те же люди предстали перед судом Адмиралтейства в Англии. Уйти от наказания удалось только Сондерсу: за него вступился капитан Пикок, заявив, что это его боцман. Сам же Сондерс утверждал, что его принудили заниматься пиратством (как мы помним, флибустьеры даже выдавали соответствующие свидетельства морякам, захваченным ими в плен, чтобы они потом могли оправдаться на суде). Впоследствии его судили еще раз, во Франции, но тоже оправдали. Сондерс принимал всё происходившее на суде близко к сердцу: для него было важно, чтобы никакое позорное пятно не пало на его семью.

Если пирату удавалось разорвать порочный круг и стать, наконец, «честным человеком», он всеми силами старался скрыть свое прошлое, замкнуть за семью печатями. Но оно могло аукнуться самым неожиданным образом. Сэр Генри Морган, член совета Ямайки, скончался в августе 1688 года от туберкулеза и цирроза печени — всё это были следствия попоек его бурной молодости. А сколько бывших пиратов умерли от лихорадки, старых ран…

Кстати, откуда нам вообще что-либо известно о жизни пиратов и флибустьеров? О королевских корсарах можно судить по официальным документам — корсарским поручениям, счетам, приказам; их возводили в дворянское достоинство, награждали; земляки называли в их честь улицы в их родных городах. Но пираты, стоявшие вне закона, наоборот, старались запутать следы. С одной стороны, им было нужно, чтобы их знали и боялись, ведь дурная слава была психологическим оружием, а с другой — им вовсе не улыбалось быть узнанными при пленении, ведь тогда им наверняка пришлось бы качаться на рее. Они редко назывались собственными именами, предпочитая прозвища, которые, как правило, отражали их происхождение. Так, Жан-Давид Но был известен как Франсуа Олоне (то есть француз из области Сабль-д'Олонн), Мишель д'Артиньи — как Мигель Баск, Пьер Анто — как Пикардиец; а были и просто Пьер Большой, Монбар Губитель, Деревянная Нога… ^[97] Стид Боннет, получивший помилование от губернатора Северной Каролины, но снова ставший пиратом, переименовал свой корабль и взял себе другое имя — капитан Томас, чтобы не лишиться королевского прощения (как мы знаем, это его не спасло). Сохранившиеся каперские свидетельства — большая редкость. Скудные сведения о повседневной жизни этих людей можно почерпнуть из официальных документов: отчетов губернаторов, протоколов судебных процессов, записей в судовых журналах, которые вели капитаны, отряженные на поимку пиратов. О самых ярких подвигах корсаров и самых жестоких преступлениях пиратов можно узнать из газет того времени, но это взгляд со стороны, к тому же сфокусированный лишь на одном аспекте. Кроме того, реальные события быстро переходили в область фольклора, обрастая вымышленными подробностями. Порой мифотворчество было намеренным. Так, маркиз де Ментенон снискал уважение к себе со стороны флибустьеров страшными рассказами о том, как побывал в плену у индейцев-карибов. По счастью, некоторые бывшие корсары и флибустьеры, а также люди, сталкивавшиеся с ними (например, священники-миссионеры), оставили мемуары, и это просто кладезь самой разнообразной информации.

В те времена, когда не было ни кино, ни телевидения, все путешественники почитали своим долгом подробно описать читателям природу и животный мир увиденных ими земель, обычаи туземцев и вообще всё, что показалось им примечательным, не упустив, разумеется, и разных приключений, которые подогрели бы интерес к их трудам. Благодаря этим книгам перед нами встают образы реальных людей из плоти и крови, а не выдуманных персонажей, — рослого светловолосого красавца Де Граффа с пышными пшеничными усами, щуплого и смуглого Де Граммона, похожего на испанца. И пусть их поступки порой нам не вполне понятны, тем больше причин поверить в реальность их существования.

Львиная доля сведений о пиратах Карибского моря почерпнута из книги Александра Оливье Эксквемелина (1645–1707) «Пираты Америки», первое издание которой вышло в 1678 году в Амстердаме на голландском языке. Эта книга сразу же завоевала популярность и была переведена на другие европейские языки. Во французском переводе, вышедшем в 1686 году в Париже в двух томах, она называлась «История авантюристов-флибустьеров, проявивших себя в Индиях, содержащая всё самое примечательное, что совершено ими за последние 20 лет». Английский перевод вышел годом раньше. Генри Морган, которому в книге Эксквемелина посвящено немало страниц, тогда находился в Англии (его сняли с должности губернатора Ямайки за казнокрадство). В «Пиратах Америки» он был представлен не лучшим образом, а потому подал на издателей в суд за клевету — и выиграл дело, получив компенсацию за моральный ущерб.

В четвертую часть английского издания «Пиратов Америки» был включен дневник Бэзила Рингроуза, в котором описывалось первое вторжение флибустьеров в тихоокеанские воды в 1680–1682 годах: нападения на города, перенесенные лишения и тяжелые испытания, чаяния и раздоры участников похода. Рингроуз пересек Панамский перешеек вместе с Джоном Коксоном, а потом плавал с Бартоломью Шарпом вдоль побережья Перу, обогнул мыс Горн, вернулся в Карибское море, а затем и в Англию. К моменту опубликования его дневника он уже вновь находился где-то в Тихом океане и никаких писательских лавров не стяжал, а слава капитана досталась Шарпу.

Пока в Европе переводили и издавали книгу Эксквемелина, в 1684 году 1100 голландских, английских и французских флибустьеров объединились, чтобы в очередной раз разграбить побережье Перу. Одни отправились на юг, прошли Магеллановым проливом и поднялись к Панаме. Другие решили пересечь Панамский перешеек по маршруту Коксона с помощью индейцев куна. Этот переход совершила группа из 330 французов, в которой был Жак Равено де Люссан: 12 апреля 1684 года они вышли к Тихому океану и соединились с первым отрядом. Позже Равено де Люссан опубликовал «Дневник путешествия к Южному морю с флибустьерами Америки в 1684-м и в последующие годы» — ценное свидетельство о тех годах, когда флибустьеры потихоньку переквал ифицировал ись в плантаторов и только «последние из могикан» еще продолжали сражаться. Из этой книги стало известно о «Золотом острове», о том, как индейцы куна в обмен на стекляшки, ножи и прочую мелочь, а главное — на хорошее отношение каждый год помогали сотням флибустьеров пройти через Панамский перешеек к испанским поселениям в Перу, несмотря на политику «выжженной земли», практикуемую испанцами. Остаток своих дней Равено де Люссан предположительно провел на Эспаньоле.

В том же 1684 году еще один корабельный лекарь флибустьеров, Лионель Уофер, был высажен раненым на берег Панамы и провел четыре месяца среди индейцев, пока его не подобрали товарищи. Вернувшись в Англию, он опубликовал в 1695 году «Новое путешествие с описанием Американского перешейка». Уильям Патерсон, затевавший экспедицию в Панаму и вынашивавший свой «Дарьенский проект», прочел эту книгу еще в рукописи.