Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Глаголева cтр.№ 83

Захватывая корабли, они не соблюдают никаких правил, предписанных ордонансом, и не производят опись имущества.

Они делят между собой призы без суда.

Они топят захваченные корабли, если считают, что те им не пригодятся.

Они приводят в Сан-Доминго только тех пленников, за которых надеются получить выкуп, а не владельцев захваченных судов.

Они платят десятину только с тюков и товаров, находящихся в трюме, и не платят ничего с того, что находится на твиндеке, с золота или серебра в виде монет, слитков или ценных вещей, с драгоценных камней, амбры, а также с запасов, не относящихся к кораблю.

Они утверждают, что не обязаны платить десятую часть от добычи, захваченной не в море.

Они часто отводят свои призы или часть оных на Ямайку и в другие иностранные порты.

Они продают негров, захваченных у испанцев, в ущерб привилегиям Африканской компании, чему следует положить конец.

Они поддерживают в море сношения с англичанами, устраивая совместные походы».

Корсар был обязан привести свой приз в указанный ему порт для реализации с торгов. В порту капитан представлял в Адмиралтейство отчет об обстоятельствах захвата. Его изучали чиновники Адмиралтейства. Пока они не составили протокол осмотра корабля, не проверили целостность печатей, наложенных корабельным писарем на сундуки, тюки и прочие захваченные товары, никто не мог покинуть корабль. Наконец, чиновники лично опечатывали люки, чтобы предотвратить вынос с корабля ценных вещей, допрашивали пленных и препровождали их в городские тюрьмы (по окончании военных действий их могли либо обменять, либо освободить за выкуп). Теперь эпипаж мог сойти на берег. Он должен был дожидаться решения суда, которому предстояло определить, законен ли захват. Если он признавался незаконным, корабль возвращали владельцам.

Случаи возвращения захваченных судов действительно имели место. Так, в 1638 году граф Уорвик передал свои каперские права капитану Мэршему, командовавшему военным кораблем «Пеннингтон», а тот перепродал каперский патент капитану Шептону с судна «Маркус». Последний захватил близ Санто-Доминго испанский корабль «Бонавентуре», собственники которого подали иск в английский суд. Суд постановил вернуть судно владельцам, а убытки покрыть за счет каперов. В июне 1695 года француз Жюльен Фурке захватил груженное вином судно из Сан-Себастьяна, однако суд признал корабль незаконной добычей, поскольку у капитана имелся надежный паспорт, выданный в соответствии с договором о добрых отношениях между Францией и Испанией. Корабль пришлось отпустить. К счастью для Фурке, в тот же день он захватил у английских берегов другой корабль, команда которого, завидев приближение корсара, покинула судно. Этот приз сочли законным.

Каждый корабль с товаром, предназначенным для снабжения врага, считался законной добычей. Его выставляли на продажу (во Франции делалось исключение для сукна, которое уничтожали, чтобы не наносить ущерб национальным мануфактурам). В случае затруднений при определении стоимости приза суд назначал особую комиссию из пяти человек для его описи и оценки.

Сколько времени занимали судебные проволочки и разбирательства, видно из следующего примера. 22 июля 1695 года Жан Пуатевен, командовавший фрегатом «Льстица» («Флаттез»), повстречал португальское судно «Святой Антоний», следовавшее с Азорских островов. Корабль показался ему подозрительным, потому что у капитана имелись сопроводительные документы на товары для португальских и английских купцов. При допросе капитан показал, что является владельцем судна и перевозит товары по поручению двух португальских купцов. Лоцман же поведал довольно запутанную историю: корабль был захвачен неким французским корсаром и отведен в Сен-Мало; пока капитан находился в городской тюрьме, его корабль перехватил голландский корсар и отвел на Гернси, где его нашел капитан, выйдя из тюрьмы, но после этого он попал в руки Пуатевена. Несмотря на все эти объяснения, в ноябре 1695 года суд вынес заключение в пользу Пуатевена, объявив «Святой Антоний» законной добычей. Получается, что французский корсар из Сен-Мало и голландец вообще зря «трудились», а более удачливый капитан смог получить свое только через четыре месяца.

Чтобы рядовой матрос хоть что-то получил от продажи захваченного исмущества, он должен был быть жив во время суда (важное условие!), находиться в городе, где происходил суд, и ознакомиться с решением суда в означенное время. Все эти условия было трудно соблюсти, поскольку кашитан часто отправлял захваченные суда с эскортом в порт, назначенный для их продажи, а сам с командной продолжал бороздить моря. Так что единственное, на что мог твердо рассчитывать матрос, — это деньги и вещи, которые он лично отнимет у команды или пассажиров захваченного судна. Правда, перед выходом в море жене моряка выплачивали аванс, который можно было не возвращать. Торговая палата Дюнкерка решила было взыскивать этот аванс обратно, если матрос дезертировал или погиб в первом же бою, однако эта инициатива успеха не имела.

По мемуарам Клода де Форбена можно составить представление о том, какие злоупотребления существовали в портах и как чиновники пытались нажиться на корсарах. Так, отправляясь в очередной корсарский поход в 1691 году, Жан Барт получил от короля приказание сжигать все захваченные им корабли, однако интендант Дюнкерка, преследуя собственные интересы, изменил инструкции, дав понять, что ценные призы лучше доставить в сохранности в порт. Чтобы проследить за исполнением этого приказа, он отрядил на борт корсарского судна своего комиссара. Очень скоро корсарам удалось захватить четыре корабля с ценным грузом общей стоимостью больше трех миллионов ливров; их отправили под эскортом фрегата в Берген (этот норвежский город тогда являлся владением Дании, с которой у Франции был мир). Туда же впоследствии прибыли сами корсары, чтобы запастись провиантом. Вот как рассказывает о дальнейших событиях Форбен: «Сойдя на берег; я обнаружил, что наши дела находятся в самом плачевном состоянии: г-н Барт, ни о чем не заботясь, пировал в кабаке, в котором просиживал почти безвылазно. Губернатор, приняв его за частного корсара, не выказываш к нему никакого уважения: он отнял у него призы, захваченные нами в начале похода; они перешли в руки датчан, а Барт даже не потрудился этому воспрепятствовать». Губернатор и интендант «отфутболивали» Форбетна друг к другу. Тогда он решил взять быка за рога: вооруженные корсары поднялись на борт захваченных кораблей и прогнали оттуда стороживших их датчан. «Как только мы завладели нашими судами, мы осмотрели их. Я сразу увидел, что их сильно облегчили, разграбив. Я сказал Барту, что прежде чем снять печати, надо бы позвать сюда всех писарей и комиссара, дабы в их присутствии запротоколировать, в каком состоянии находятся призы, и составить опись их содержимого. Он последовал моему совету. Обнаружилось, что всё было разграблено наполовину, не нашлось такого тюка, который бы не вскрыли. Устроили розыск; комиссар, признанный виновным, был схвачен и закован в железа, капитан фрегата, эскортировавший суда, посажен под арест, поскольку и он не избегнул подозрений». Надо уточнить, что комиссар, «которого нам навязали, только чтобы дать интенданту возможность присвоить часть призов», пожаловался интенданту, а тот — морскому министру, так что корсарам, с большим трудом завершившим поход, пришлось еще и оправдываться за свое поведение.