Черный человек - читать онлайн книгу. Автор: Василий Головачев cтр.№ 95

Молчание в кабинете длилось несколько минут. Потом Боянова надела эмкан связи с Умником, инком отдела, остальные сделали то же самое: предстояло сформулировать решение и распределить конкретные задачи.

– Лирика закончена, коллеги.

– Наверное, не совсем, – проговорил Шевчук с ноткой сомнения. – По сообщению наблюдателей с «Эдипа-2», час назад орилоун на Маате, их единственная станция метро, исчез. А может быть, и взорвался. На том месте наличествует приличная воронка, и над ней до сих пор в колоссальном столбе светится воздух.

Снова кабинетом завладела тишина. Боянова повела короткий мысленный диалог с Умником, покачала головой.

– Есть такое сообщение, попало в разряд несрочных. И что это означает, Алекс?

– Не знаю.

Торопов поморщился.

– Если уж безопасность не знает…

Шевчук вдруг медленно встал, глядя перед собой отсутствующим взором.

– На Орилоухе ведь тоже стали взрываться старые орилоуны…

– Ну и что? Не вижу связи.

– Таймыр…

– Что?!

– Орилоун на Таймыре. А если и он попытается?..

– «Три семерки» в эфир! – проговорила Боянова в ответ.

Ромашин задумчиво смотрел на озеро сверху, сквозь прозрачный борт пинасса, потом перевел взгляд на громадный котлован, в котором красовался очищенный от торфа, глины, песка и грязи Таймырский орилоун. Котлован постоянно заплывал подпочвенными водами, вернее, коричневой жижей, и техника откачки работала вовсю. Людей в котловане на самом орилоуне видно не было: отдел безопасности сыграл тревогу, и район озера был объявлен зоной непрогнозируемого риска. Исследователи заперлись по бункерам, изучая орилоуна дистанционно, с помощью автоматов.

– «Софии храм передо мной блистал, чаруя всей громадой драгоценной» [70] , – продекламировал спутник Ромашина, оставаясь сонно-невозмутимым.

Игнат покосился на его глыбистые плечи, хмыкнул.

– На храм он похож только издали, а вблизи это разрушающийся от старости замок, вернее, старинный многоэтажный панельный дом. Как вам его форма?

– «Чтобы описать сие сооружение, я бы отдал червонный без досады» [71] , – снова негромко произнес сосед, демонстрируя хорошую начитанность и память. Говорил он таким гулким, внутренним, чуть ли не «подземным» басом, что Ромашину казалось, будто у него от этого голоса резонируют кости черепа.

Спутником эксперта был Аристарх Железовский, биоматематик из ксеноцентра Даль-разведки, согласившийся помочь Ромашину решить личную проблему. То, что эта проблема называлась «поиск Шаламова», математик еще не знал.

Колоритная фигура, подумал Ромашин мимолетно. Несколько рисуется, да и мышц нарастил больше, чем требуется, однако в рекомендациях Грехова и Доброгнева сомневаться не приходится. Обычно ученые затрудняются отвечать, почему их интересует та или иная проблема. Что заинтересовало Аристарха? Ответит ли он, если спросить напрямик? Что ж, посмотрим его в деле… если не откажется. Впрочем, не отказал же он Мальгину…

Железовский вдруг ухмыльнулся – улыбка преобразила его скульптурное, каменно-неподвижное лицо в лицо доброго великана из детской сказки, – бросил взгляд на Ромашина, и тому показалось, что в голове его кто-то прошептал: «Не волнуйтесь, не откажусь».

Игнат мотнул головой, наваждение прошло. Но сомнение осталось. Он готов был поклясться, что Железовский передал ему свою мысль без всякой пси-рации.

– Этот орилоун – реализация эллиптической функции Якоби в многомерном континууме, – сказал Железовский, доставая бинокль. – Но много дислокационных нарушений. Могу посчитать, сколько он продержится до схлопывания.

– Что? – поразился Ромашин. – Вы можете… какого схлопывания?

– Я работаю в ксенологическом центре, – снова слегка улыбнулся Железовский, – и знаю все об орилоунах, «черных людях»… о Горловине. О Данииле Шаламове. И чтобы не возникало вопросов в будущем: я работаю с вами по Даниилу до тех пор, пока это мне интересно.

– Откуда вы… откуда вы взяли, что работать придется по Шаламову?

Математик прижал окуляры бинокля к глазам и превратился в статую Геракла, выбирающего цель для охоты. Все позы Аристарха были настолько скульптурными, что на ум невольно шли сравнения из древних сказаний и легенд о богах и героях.

– Интуиция, – ответил наконец Железовский своим потрясающим басом, в котором прозвучали нотки насмешливости и превосходства. – Подойдите к нему поближе.

– Не пустят, – очнулся от транса Ромашин, но команду автопилоту дал.

Пинасс плавно заскользил к громаде орилоуна, и тотчас же впереди возникло в воздухе алое светящееся кольцо, перечеркнутое таким же крестом. Их просили остановиться. Затем по рации пришел запрос: кто и по какому поводу пытается проникнуть в зону риска?

– Эксперт синклита УАСС Ромашин, – вздохнул Игнат, отворачиваясь. – Интерес сугубо личный. Я поброжу здесь вокруг немного, а чтобы не мешал, включите машину в поисково-опознавательную сеть.

Пинасс пошел по кругу.

Железовский достал из сумки, с которой заявился к Ромашину, видеокамеру и несколько минут снимал орилоуна с колпаком газоконденсатора и шарами пылесборника, а также пейзаж вокруг, потом откинулся на спинку кресла и застыл неподвижно.

– Этот орилоун мертв, иначе давно прекратил бы фонтанировать газом. Что вы хотели поручить мне, какой расчет? Или прогноз? Учтите, эфаналитик я еще слабый.

– Не прогноз, а действительно поисковый расчет. Я даю вам всю информацию по этому орилоуну, данные по анализу пыли и газа, а вы должны будете рассчитать, с максимально возможной точностью, район Нептуна, из атмосферы которого поступает сюда струя газа и пыли. Ученые как будто бы сделали подобные расчеты, но я им почему-то не очень доверяю. Расчетам, разумеется.

Железовский не пошевелился, вглядываясь куда-то в даль, не сделал ни одной попытки пошутить или возразить.

– Попробую, – сказал он, помолчав, – это действительно неординарная задача. Вы хотите найти орилоуна на Нептуне?

– Или на Тритоне. Шаламов ушел в систему Нептуна, его видели и стационарщики на Тритоне, и динамисты у колец планеты. Если бы я мог исследовать выходы орилоунской сети метро, я не бродил бы вслепую, но орилоуна на Маате уже нет, а на Орилоух и в Горловину мне, наверное, уже не попасть. Да и этот орилоун, сами говорите, мертв, работает как мембрана: сюда пропускает, а обратно нет. Недаром Шаламов не стал пробиваться к нему.

Солнце зашло, сумерки завладели землей внизу, и краски сразу потускнели. Из красивой асимметричной «этажерки» орилоун превратился в разваливающийся многоэтажный барак, с покрытыми плесенью стенами. Но через минуту над котлованом зажгли мощные осветители, и орилоун снова засверкал белизной и муаровой вязью «настенной росписи».