Бандитский путеводитель - читать онлайн книгу. Автор: Николай Леонов, Алексей Макеев cтр.№ 57

— Да, в выходные виделись. Только не больно-то приятные они были, эти встречи. Я уж когда знала, что дежурство на выходной выпадает, старалась заранее все так приготовить, чтобы в этот день побыстрее управиться. Что хорошего на это смотреть? Ходит человек, угрюмый, слова не скажет, видно, что переживает. И нет бы поговорить, излить душу, глядишь, и самому бы полегче стало. Нет. Набычится, насупится и ходит туда-сюда. Как арестант какой в камере.

— Вы не в курсе, он часто бывал на кладбище?

— У Олюшки-то? Бывал, как же. Аккуратно каждые выходные ходил. У них и место там было куплено. На Троекуровском. Большой участок, на семью. Все шутили, что рядом со знаменитостями будут лежать. Ан вот и улеглись. Не к добру, видать, шутили-то.

— Значит, по выходным. А в будние дни, выходит, он туда не наведывался?

— Не знаю, может, и ходил. Мне ведь не докладывают. Только в будни у него работа. Он с работы-то раньше девяти вечера и не приходил никогда. Куда там еще на кладбище идти?

— А откуда вы это знаете, если уходите в семь? — лукаво прищурился Лев.

— Я? — растерянно и как-то даже испуганно переспросила Клара. — Но как же… Это уж давно известно. Всегда он так ходит. На работу к десяти, с работы после девяти. Иногда и в одиннадцать приезжал.

— Наверное, об этом вам говорила жена или дочь?

— Да, и они. И вообще… Это уже известно, когда он приходит.

В целом картина складывалась. Рябов, расстроенный самоубийством дочери, поздно вечером отправился на кладбище и там, обдуманно или спонтанно, решил последовать ее примеру. Дома его никто не ждал, и тот факт, что он не вернулся «по расписанию», ни у кого не вызвал бы беспокойства как минимум до утра. С этой стороны все выглядело логично.

Интересно было другое. Чтобы пустить себе пулю в лоб, хоть обдуманно, хоть спонтанно, нужно иметь из чего стрелять. А крупный государственный чиновник вряд ли вот так вот просто каждый день ходил на работу с пистолетом. Может, оружие было в машине? Да и было ли вообще у Рябова оружие?

— Клара Семеновна, вы поддерживаете порядок в квартире, наверное, уже изучили все закоулки? Вы не знаете, где обычно Дмитрий Петрович держал пистолет?

— Пистолет?! — Изумление домработницы было совершенно искренним. — Вот уж не знаю. Никогда и не видела даже. Зачем ему пистолет? Хорошие, приличные люди. Да еще дома. Нет, не знаю. Пистолет никогда не видела. А почему вы спросили?

— Так, из интереса. Подумал, может быть, Дмитрий Петрович имел оружие для самообороны.

— А, это вы из-за того нападения. Нет, не знаю. Про пистолет не знаю. А что там такое случилось? Кто на него напал? Вы так и не сказали.

— Да нет, ничего особенного. Просто хотел узнать, имелись ли у Дмитрия Петровича средства для самообороны. Так, значит, вчера вы не приходили сюда?

— Нет. Я через день. Еще когда жена его была и дочка, тогда да, тогда каждый день приходила. А сейчас нет. Через день.

— Еще один вопрос. Супруга Дмитрия Петровича умерла уже довольно давно. Вы не знаете, он не имел кого-нибудь, так сказать, на примете? Все-таки мужчина еще не старый.

— Нет, не знаю. Про такое нам не докладывают. Да и Олюшка никогда ничего не говорила. Нет. Думаю, не имел. В гости не водил никого, а как там еще где было, этого не знаю. Был бы кто, наверное, пригласил бы. Но нет. Я не видела. Да и Олюшка ничего не говорила.

— Наверное, он очень любил жену?

— Да. Любил. Очень горевал, когда она померла. Да и все расстроились. Хорошая была женщина. Потом вот и у Олюшки с Игорьком этим. Когда стал он сюда ходить, вроде как-то и повеселее все пошло, Олюшка снова улыбаться начала. И вдруг опять. Только, было, подумали, что жизнь налаживается, а оно еще хуже обернулось. И что это за напасть такая на эту семью?

— Клара Семеновна, а вы не обращали внимания, в последние несколько дней в настроении Дмитрия Петровича не проявлялось чего-то необычного? Какие-то эмоции, поступки? То, чего раньше за ним не наблюдалось?

— Не знаю. — Взгляд собеседницы выражал недоумение. — Вроде все, как всегда. Да я его и не видела почти. Говорю же, у нас расписание такое, что мы с хозяевами почти не пересекаемся. Честно говоря, и желания особого не было пересекаться. Что хорошего? Всегда угрюмый, слова не скажет. Набычится, насупится и ходит туда-сюда.

— А раньше он таким не был?

— Раньше-то? — Клара Семеновна задумалась. — Как вам сказать? Я ведь все больше с девочками общалась. Вот с женой его да с Олюшкой. Его-то самого и не видела почти. Конечно, раньше-то повеселей у них было. А так — не знаю, необычного вроде ничего не было.

Разговор с домработницей не стал кладезем в плане информативности. Но общее представление о семье Рябовых у полковника сложилось.

По всей видимости, эта «ячейка общества» представляла собой некий самодостаточный социум, замкнутый внутри себя. Глава семейства, похоже, был вполне доволен существующим положением вещей и новизны не искал. Это подтверждалось уже тем, что спустя два года после смерти супруги он так и не женился.

При таком положении было вполне объяснимо, что первый трагический случай, нарушивший целостность этого небольшого «клана», по принципу цепной реакции вызвал все остальные беды.

Предположения о самоубийствах выглядели вполне логично, и тем не менее чем больше полковник размышлял об этом деле, тем чаще его мысли возвращались к теме убийства и заказа.

«Наверняка эти люди не хуже самого Рябова знали его расписание и были в курсе того, что после работы он возвращается в пустую квартиру. Значит, как минимум до утра у них была временная фора и возможность «замести следы». Да и пистолет этот. Пока непонятно, откуда он взялся. У Рябова было разрешение? В досье об этом ничего нет. Похоже, нужна санкция на обыск. Представляю, как обрадуется генерал».

Кроме вопроса о пистолете, беседа с домработницей выявила и некоторые другие обстоятельства, которые Гурову сразу захотелось прояснить, хотя они и не имели непосредственного отношения к самоубийству чиновника из Минобороны.

Например, очень подозрительным показалось ему несовпадение образа «тихого спокойного мальчика», жениха Ольги, описанного домработницей, и дебошира, которого переводят из камеры в камеру за то, что он не может ужиться с другими заключенными. Что могло скрываться за этим расхождением?

Инстинктивно Лев чувствовал, что связь между этими тремя смертями — жениха, дочери Рябова и его самого — не только в том, что погибшие — близкие люди. Опытный полковник за событиями, для всех очевидными, улавливал скрытый подтекст и понимал, что не сможет успокоиться до тех пор, пока смысл этого подтекста полностью для него не прояснится.

Поэтому, возвращаясь в Управление, он уже предчувствовал проблемы.

«Если Орлов узнает, что я начал «копать», сразу встанет на дыбы. Надо поосторожнее. Партизанскими методами. Дело и впрямь неприятное, а реальных фактов у меня пока нет. Да и неизвестно, будут ли. Даже если и есть какие-то «нюансы» по этому самоубийству, откровенничать точно никто не станет. Не говоря уже о том, что я пока еще и не настолько в курсе дела, чтобы «нужные» вопросы задавать. Для начала попробуем выяснить, что там с этим убийством в СИЗО и самоубийством дочери. А от этого уже будем «плясать».