По краю бездны. Хроника семейного путешествия по военной России - читать онлайн книгу. Автор: Михал Гедройц cтр.№ 29

Заговор по спасению Первого корпуса, тем не менее, провалился. Мусницкий был восстановлен, а его подразделения демобилизованы германскими властями 26 мая. Однако для поляков это не стало полной катастрофой: им было предложено репатриироваться в Польшу, и большинство из них, более 23 тысяч, оказались в регулярной польской армии, формировавшейся под командованием Пилсудского.

Тадзио отказался от репатриации: у него оставалась работа в Киеве, как официальная, так и подпольная. Пришло время сворачивать деятельность «Начполя», и 30 мая 1918 года Тадзио стал членом комитета, которому была поручена эта задача. 1 июля он был назначен секретарем комитета. Параллельно он занимался оказанием помощи польским беженцам в Белоруссии. Все это вместе отнимало много сил и давало Тадзио возможность свободно перемещаться по огромным пространствам Белоруссии и Украины, что позволяло ему выполнять подпольные задания: вывозить в безопасное место людей из распущенных польских подразделений (главным образом, злосчастных Второго и Третьего корпусов, но кого-то и из Первого). Их требовалось найти, собрать в группы, которые не привлекали бы к себе внимания, и вывезти либо к союзникам в Мурманск, либо на Кубань, к Черному морю. Людей нужно было перевозить на огромные расстояния, по территориям, контролируемым либо враждебными германцами, либо еще более враждебными большевиками. Эти заслуги тоже были отмечены в представлении к «Кресту независимости». «Начполь» не скупится на похвалы и отмечает «невероятную энергию, выносливость и организаторские таланты князя Гедройца». В конце ноября 1918 года, когда работа была закончена, он наконец покидает Киев и вскоре после этого появляется в Варшаве при своем друге Владиславе Рачкевиче.

В начале лета 1919 года он приезжает в Вильно (Вильнюс) и принимает назначение вице-губернатором воеводства. Его репутация шла впереди него и, подозреваю, помогла ему завоевать сердце Ани Шостаковской. Их свадьба, состоявшаяся 10 сентября 1919 года в кафедральном соборе бывшей столицы Великого княжества Литовского, стала первым событием в светском календаре послевоенного Вильно.

Матери, видимо, тяжело далось решение ехать в Среднюю Азию летом 1942 года. Она всегда считала своим первым долгом оставаться как можно ближе к мужу, и теперь она собиралась пренебречь этим долгом. Но обстоятельства изменились. Она знала, что отца нет ни в польской армии, ни в посольстве. Если он был еще жив, он мог быть где угодно от Архангельска до Камчатки. Одна она не могла бы предпринять поиск такого масштаба. А уверения польских властей, что они действуют от ее имени, давали ей надежду. В этих обстоятельствах она решила, что следующая по значимости задача для нее — вывезти детей из Советского Союза, то есть предпринять путешествие из Николаевки через Новосибирск до Ташкента и далее к афганской границе. Ответ на вызов из Гузара был шагом в этом направлении. Это, конечно, было рискованно, но у нее были бумаги от польской армии, и она предполагала, что они обеспечиваются гарантиями советской власти. На самом деле это было совсем не так, и хорошо, что она не знала, насколько ухудшились советско-польские отношения с того момента, когда были выписаны эти бумаги.

Летом 1942 года Сталин и его приспешники были куда меньше готовы на уступки, чем год назад. В декабре 1941 года при поддержке традиционного союзника России, «генерала Мороза», советские войска дали битву под Москвой, и им удалось остановить наступление Германии. Начала поступать помощь от союзников. Отчаянной необходимости в помощи поляков уже не было. В то же время этот необычный союзник на советской земле — тысячи полуголодных людей в лохмотьях, только вышедших из советских тюрем и лагерей, могли выставить Советский Союз не в лучшем свете. У Сталина были уже новые планы на Польшу. И НКВД получило инструкции отказаться от практики наибольшего благоприятствования.

Андерсу было позволено отвести своих людей в Ташкент, где были лучшие условия для восстановления сил. Но в начале марта 1942 года ему неожиданно сообщили, что часть его армии снимается с довольствия: оно будет выделяться не на 70 тысяч (численность войска под его командованием), а на 26 тысяч. Это была огромная трагедия, потому что солдаты уже и так делили свои пайки со штатскими поляками, собиравшимися вокруг лагеря. Андерс напрямую обратился к Сталину, добился, чтобы его приняли, и 18 марта сумел довести эту цифру до 44 тысяч. Кроме того, Сталин согласился эвакуировать остальных людей Андерса, около 30 тысяч, в Иран, где они будут восстанавливать силы и проходить военную подготовку.

За этим последовала так называемая первая эвакуация. Это был tour de force по-советски. За неделю НКВД сформировало 34 эшелона, и с 24 марта по 5 апреля половина польской армии на советской земле была транспортирована в Красноводск, потом, на 17 или 18 кораблях, в Пехлеви, иранский порт на Каспийском море. Поразительно, что вместе с армией Андерс умудрился вывезти порядка 11 тысяч штатских. Сталин, конечно, об этом знал, но предпочел не обратить внимания. В отличие от польского правительства в Лондоне, которое дало указание не эвакуировать штатских. По-видимому, поляки в Лондоне не хотели расстраивать английское правительство, сомневавшееся, что сможет справиться с потоками людей в бедственном положении. Андерс проигнорировал приказ своего политического руководства, и более 11 тысяч стариков, женщин и детей были спасены. Для этих спасенных Андерс стал современным Моисеем. Оставшийся мир назвал это событие «польским Дюнкерком». Англичане, поставленные перед фактом, справились со своей частью задачи в своей обычной манере — гуманно и без суеты.

А мы в Николаевке мало что знали о первой эвакуации. Я долгое время недоумевал по этому поводу, пока недавно не обнаружил, что посольство Польши в Советском Союзе, опасавшееся неконтролируемого потока штатского населения на юг, намеренно скрывало эту информацию. Не знали мы и того, что отношения с Советским Союзом к этому времени ухудшились настолько, что Андерс стал сомневаться в целесообразности борьбы с Германией на Восточном фронте. Он опасался, что его люди не смогут воевать с полной отдачей бок о бок со своими бывшими тюремщиками. Наблюдая за быстрым продвижением немцев к Нижней Волге и Кавказу, он стал сомневаться, что Красная армия в состоянии предотвратить прорыв Германии к нефтяным залежам Ирана и Ирака. Поэтому он предложил генералу Сикорскому, что вся его армия присоединится к британцам на Ближнем Востоке и примет участие в обороне нефти.

8 июня в Янгиюль под Ташкентом, в генеральный штаб генерала Андерса прибыла телеграмма из Лондона от премьер-министра Польши в изгнании с предписанием польской армии оставаться в Советском Союзе. Это было политическое решение, принятое людьми, находящимися за тысячи миль от Советского Союза и не знающими местных реалий, не способными понять сознание советских людей. Но Андерс лучше понимал, что происходит, и решил проигнорировать приказ. Он подозревал, что британские власти уже пришли к тому же выводу, что и он. Поэтому он по собственной инициативе обратился с просьбой об аудиенции к сэру Арчибальду Кларку-Керру, британскому послу в Советском Союзе, чтобы дело получило дальнейший ход. Нарушение субординации имело место 7 июля и возымело мгновенные и поразительные последствия. В ту же ночь, с 7 на 8 июля 1942 года, Сталин дал согласие на перевод всей армии в Иран. Приказ о второй эвакуации был дан польским подразделениям 15 июля.