Убить, чтобы жить. Польский офицер между советским молотом и нацистской наковальней - читать онлайн книгу. Автор: Стефан Газел cтр.№ 20

В шахту вели примерно полдюжины вделанных в стенку железных скоб-ступенек. Поставив ноги на скобы, мы облокотились спиной о противоположную стенку шахты. Таким образом, ноги сержанта, который влез первым, оказались чуть выше канализационного стока, проходившего под площадью, в то время как я, находясь практически под решеткой, закрывавшей шахту, мог видеть небо и ноги пленных на площади.

В таком подвешенном состоянии мы пребывали какое-то время, пока мне не пришло в голову, что за три дня общения я так и не узнал имени моего спутника.

– Послушай! – прошептал я.

– Да? – раздался голос снизу.

– Меня зовут Стефан.

– А меня Владек, – ответил сержант и добавил, протянув испачканную руку: – Прости за грязь.

Я тихо хихикнул.

– Что смешного? – поинтересовался он.

– Просто вспомнил, как всего несколько дней назад у меня была аналогичная история. Только тогда, представляясь друг другу, мы были в голом виде.

– Ты хочешь сказать, что в разгар войны очутился в лагере нудистов?

Пришлось рассказать ему о побеге из русского плена.

Сначала мы слышали над головой шарканье ног пленных, которых собирали в группы по двадцать человек и отправляли на станцию. Затем на скорости проехал грузовик. Спустя час раздался цокот подков, и мы поняли, что едет запряженная лошадью телега. Она остановилась рядом с канализационной решеткой, и спустя несколько минут поток лошадиной мочи обрушился на наши бедные головы. Мало того что мы промокли до нитки и источали невыносимое «благоухание», так еще через какое-то время у нас начался нестерпимый зуд. Нам оставалось только шепотом посылать проклятия в адрес ни в чем не повинных животных.

– Никогда бы не подумал, что мочевой пузырь лошади сродни дождевому облаку, – заметил я.

– С той лишь разницей, черт побери, что дождь не воняет и не раздражает кожу, – отозвался Владек.

Повозка отъехала, но свет уже не проникал в наше укрытие. Наступила ночь.

Мы совершенно закоченели, не имея возможности ни на секунду расслабиться. Опираясь спиной о стенку шахты, упершись ногами в металлические скобы, мы могли только попеременно перемещать вес тела с одной ноги на другую. От невыносимого напряжения болел каждый мускул, каждая клеточка тела.

Просидев в темноте около двух часов и не слыша снаружи никаких звуков, мы решили вылезти из канализационной шахты.

– Готов? – спросил я Владека.

– Готов, – ответил он. – Как только выберемся наружу, бежим в ближайший двор. Не тяни, вылезай.

С трудом преодолев две скобы, я добрался до решетки и надавил на нее головой и одной рукой. Решетка не сдвигалась. Я надавил сильнее. Никакого результата – решетка не сдвинулась ни на дюйм. С огромным усилием подняв обе руки, я уперся в решетку. Она категорически отказывалась сдвигаться с места.

– Все дело в этой проклятой телеге. Вероятно, колеса вдавили решетку, и ее заклинило, – сообщил снизу Владек. – Попробуй еще раз.

Я толкал что было сил. Я пытался, напрягая все мускулы, сдвинуть эту чертову решетку, но она не поддавалась. Теперь я вспомнил, что нам пришлось приложить немало усилий, чтобы вдвоем поднять ее, а теперь я должен был сделать это один, да еще после нескольких часов, проведенных в шахте.

– Стефан, попробуй надавить в середину. Я буду толкать тебя снизу. Давай!

Теперь уже с помощью Владека я надавил на решетку. Никакой реакции. Спустя четверть часа я понял, что выдохся и должен передохнуть.

– Ничего не выйдет, Владек. Мне ее не поднять. Придется звать на помощь.

– Не торопись. Давай попробуем. – С этими словами он снял с ремня пряжку и протянул мне. – Вставь ее между решеткой и рамой и используй как рычаг. Вдруг это поможет.

После нескольких неудачных попыток решетка начала поддаваться, и я уже мог сдвинуть ее.

– Получилось! Получилось, Владек!

– Отлично! И помни, как выберешься наружу, тут же беги в ближайший двор.

Я поднял решетку двумя руками и аккуратно положил на землю. Надо мной в небе сияли звезды.

Поднявшись на полметра, я высунул голову и несколько минут обозревал окрестности.

– Ничего не видно и не слышно, – шепотом сообщил я Владеку.

– Тогда вылезай.

– Ладно, вылезаю.

И вот я уже лежу на булыжной мостовой в ожидании Владека. Через минуту он был рядом.

– Что-нибудь слышно? – прошептал он.

– Нет.

– Тогда бежим вон туда, – сказал Владек, указывая в узкий проход между домами на ближайшей стороне площади.

– Прямо сейчас?

– Да, давай!

Я попытался встать и тут же рухнул на землю.

– Владек, я не чувствую ног! Я не могу встать.

– Я тоже.

Мы слишком долго находились в шахте без движения, ноги затекли и не желали нас слушаться.

– Придется двигаться ползком, – прошептал Владек.

Ничего не поделаешь! Мы поползли через площадь, ожидая, что в любой момент можем попасть в руки немецкого патруля или фары проезжающего мимо грузовика неожиданно выхватят наши фигуры.

Но нам сопутствовала удача. Мы благополучно достигли прохода между домами и вползли во двор. Около получаса мы массировали ноги, чтобы восстановить кровообращение. После этого занялись обследованием двора. Первой исключительно ценной находкой был водопроводный кран, и мы вволю напились холодной воды.

– Теперь я понял, что страшно голоден, – отдуваясь, заявил Владек.

– И не только ты.

Немного посовещавшись, мы решили войти в дом, считая, что для этой цели лучше всего подойдет кухонное окно. Сказано – сделано.

В полной темноте мы начали на ощупь искать продукты в буфете, на полках, на столе. От моего неловкого движения что-то с грохотом упало со стола.

– Кто там? – раздался сверху женский голос.

– Мы, – ответил я.

– Кто это «мы»?

– Польские солдаты. Мы сбежали от немцев.

Шаги приблизились, и мы услышали, как она вошла в кухню.

– Я не вижу вас, – сказала женщина, – но свет зажигать нельзя. Немцы стреляют по окнам, если видят ночью зажженный свет. Что вы хотите?

Мы видели только ее смутный силуэт на фоне стены. Судя по голосу, женщина была молодой.

– Мы страшно проголодались, пани, – сказал я. – Мы были бы вам очень благодарны, если бы вы дали нам хоть какой-нибудь еды.

– У меня найдется кое-что для вас. Но, ради бога, уходите отсюда. Если вас найдут у меня в доме, то нас всех расстреляют.

Она отрезала несколько кусков хлеба, намазала их свиным жиром и протянула нам со словами: