Патриарх Тихон - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Вострышев cтр.№ 3

Монашеский образ жизни — знак покаяния, и Василий Беллавин с самого начала всенощного бдения стоял в одной рубашке вне храма, в притворе, определенном для покаяния.

«Сам себя удаляя от мира, — говорит Симеон Солунский, — новопостригаемый приносится подобно дару и стоит пред дверьми храма, как еще не принадлежащий к ангелам и людям равноангельным, но как кающийся стоит пред раем и небом, умоляя о входе».

После великого славословия, во время пения «Святый Боже», монашествующие вышли из алтаря за новопостригаемым. Оба хора семинарских певчих затянули трогательный седален на Неделю о Блудном сыне: «Объятия отча отверзти ми потщися: блудно иждих мое житие, на богатство неиждиваемое взираяй щедрот Твоих, Спасе, ныне обнищавшее мое сердце не презри. Тебе бо, Господи, во умиление зову: согреших, Отче, на небо и пред Тобою».

Под эти слова — о горячем желании принести искреннее, сердечное покаяние, святую решимость не возвращаться вспять и обращение с пламенной молитвой к Богу о прощении согрешений и ниспослания благодати для исправления, — монашествующие провели Василия Беллавина к алтарю, закрыв его своими мантиями. Трижды в пути он пал ниц — на пороге храма, посредине и пред алтарем. «Приводится, как обретенное овча погибшее, воспринятое и перенесенное на раменах обретшаго его Господа. Посему он — и обнажен от мирских одежд, бос и непокровен. Первое потому, что он отверг все излишнее и мирское; а второе — потому, что он беден и нищ, как лишенный богатства разбойниками…»

Перед алтарем новопостригающийся заявил о своем желании оставить мирскую жизнь. Преосвященный Гермоген, епископ Псковский и Порховский, спросил Василия Беллавина, сможет ли он исполнить три высоких обета монаха:

— Девства?

— Ей, Богу содействующу ^[4].

— Нищеты?

— Ей, Богу содействующу.

— Отречения от собственной воли?

— Ей, Богу содействующу.

Преосвященный трижды вручил и забрал у вступающего в монашество ножницы, которыми затем он и постригся. Монахи, облачив нового инока в монашеские одежды и передав ему свечу, святой крест и Евангелие, приветствовали его взаимным целованием.

— Познаем, братие, таинства силу… — разлетелось по храму.

Новопостриженный инок получил имя Тихона, в честь святителя Тихона Задонского, чудотворца и великого учителя иночества. На следующий день в кафедральном соборе Пскова отец Тихон был рукоположен в сан иеродиакона, а в следующее архиерейское служение посвящен в иеромонаха.

Настала новая жизнь, с первого до последнего дня отданная служению Православной Церкви.

В ненастный весенний день 1892 года поезд подъезжал к уездному городу Холму Люблинской губернии Царства Польского ^[5]. Около окна стоял молодой иеромонах Тихон, назначенный определением Святейшего Синода от 17 марта 1892 года инспектором Холмской духовной семинарии.

Холмская земля в древности называлась Червонной Русью (по городу Червен, уничтоженному иноземными захватчиками), и ее границы простирались в глубину польских губерний — Радомской, Петроковской, Келецкой, Плоцкой. Здесь жили славянские народы — бужане, волыняне, дулебы, хорваты. Еще в 907 году они предприняли с русским князем Олегом поход на Царьград. Со времен равноапостольного князя Владимира эти земли становятся уделом князей его рода. Особенно заботился о духовном окормлении и благосостоянии Холмской Руси владимиро-волынский князь Даниил Романович. Он и учредил в 1235 году особую Холмскую епархию.

Но далекую западную окраину, прижавшуюся тонкой полоской к реке Бугу, зачастую забывали даже почесть за русский край. Холмщина, никем не понятая и не поддержанная, изнемогла в неравной борьбе с воинственными соседями и, наконец, была полностью покорена поляками. Лишь к 1795 году (третьему разделу Польши) Россия вернула себе Западный край. All мая 1875 года было провозглашено воссоединение холмских греко-униатов с Православной Церковью.

…Туман надежно спрятал от взора молодого иеромонаха древнерусский город. И вдруг сквозь тучи прорвался луч света, озарил Холм с его дивной святою горою, на которой возвышался кафедральный собор. Здесь, в иконостасе над Царскими вратами, сияла величайшая святыня края — чудотворная Холмская икона Божией Матери, написанная, по преданию, евангелистом Лукой.

Позади осталась Псковская земля, родители, товарищи. Впереди — чужой город, чужие люди. Но внезапный луч света помог справиться с унынием, навеянным воспоминаниями о покинутой родине, ощутить радость от предстоящей встречи с многотрудной работой во славу Господа.

— Под Твою милость прибегаю, Богородице Дево.

Холмская духовная семинария, основанная 133 года назад как униатская, уже семнадцать лет жила по православным обычаям и третий год находилась в новом обширном здании с домовой церковью во имя святителя Леонтия, епископа Ростовского. Ко времени прибытия нового инспектора в ней получали знания и духовное окормление 115 воспитанников.

Но, кажется, судьба ненадолго связала отца Тихона с Холмской Русью. Уже 24 июня 1892 года последовало определение Святейшего Синода о назначении его ректором Казанской духовной семинарии с возведением в городе Холме в сан архимандрита. Не успел новонареченный архимандрит свыкнуться с мыслью о новом назначении, как 15 июля Святейший Синод, в связи с переводом ректора Холмской семинарии архимандрита Климента на должность ректора Московской семинарии, перемещает отца Тихона на место ректора семинарии, в которой его многие уже оценили и полюбили.

— Преблагий Господь судил мне, взятому от вас, возлюбленные братья, в далекую Казань, — говорил отец ректор преподавателям и воспитанникам 4 сентября 1892 года, — снова быть вместе с вами, молиться и трудиться вкупе и, как новому предстоятелю сего учебного заведения, открыть молитвою наши годичные занятия…

Просто и доходчиво разъяснял отец ректор воспитанникам смысл их обучения:

— Будущим пастырям Церкви необходимо самое тщательное и основательное знакомство с учением Церкви. Очень многие у нас склонны думать, что учение церковное есть что-то сухое, мертвое, отвлеченное, не имеющее никакого отношения к жизни. Поэтому и светские люди часто отвращаются от этой якобы схоластики, да и духовные изучают ее скорее по необходимости, чем по любви. Между тем такой взгляд на учение Церкви есть только одно печальное заблуждение, основывающееся на нежелании или неумении проникнуть в суть дела, понять его как следует. Церковное учение, будет ли то краткое наставление веры или целая богословская система, есть самое ближайшее выражение истинной жизни и истинных потребностей нашего духа, стремящегося к Богу, как источнику истины и любви…

— Для успеха будущего вашего служения, — наставлял отец ректор воспитанников, — необходимо также заранее воспитывать в себе повиновение уставам святой Церкви. Подчиняясь ее уставам, вы закалите свою слабую волю в добре, приобретете себе силу самоограничения, силу воли, столь необходимую для будущей вашей деятельности… Успеху вашего будущего служения много поможет также и то, если вы воспитаете в себе любовь к храму Божию и богослужению. Относясь к ним с любовью, вы тем самым воспитаете в себе вкус к красоте церковной, так пленяющей душу народа, среди которого вам придется действовать: еще и поныне для многих в народе храм Божий является единственным училищем, где во тьме седящие просвещаются и поучаются Словом Божиим, молитвами, священнодействиями…