Жданов - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Волынец cтр.№ 97

Формированием нового правительства Эстонии Жданов занимался двое суток, 19 и 20 июня. Прежние чиновники и бизнесмены из окружения Пятса на эту роль, естественно, не годились. Местные коммунисты после подавления красного восстания 1924 года, последовавших за ним массовых для Эстонии расстрелов и долгих лет подполья были крайне немногочисленны. В то же время слишком радикальные эстонские большевики не годились для переходного правительства. Жданову даже пришлось настойчиво попросить их не спешить и снять призывы к немедленной советизации. Для нового правительства требовались люди, известные в Эстонии, симпатизирующие социализму и СССР, но не пугающие местную интеллигенцию и буржуазию.

Как происходил ждановский набор в эстонское правительство, наглядно демонстрирует пример Ниголя Андрезена. Бывший школьный учитель был лидером молодёжной организации умеренных социалистов и даже избирался в эстонский парламент. После военного переворота Пятса интеллигент Андрезен, отойдя от опасной политики, переводил на эстонский язык «Капитал» Маркса и роман Горького «Мать». Вечером 20 июня 1940 года по приглашению Жданова на автомашине одного из советских дипломатов Ниголь Андрезен приехал в посольство СССР. Его кандидатура была более чем уместна в новом правительстве — достаточно известный в стране человек, авторитетный в среде интеллигенции умеренный оппозиционер с искренними симпатиями к социализму.

Первый разговор со Ждановым будущий министр Андрезен позднее вспоминал так: «…Наши переговоры продолжались около двух часов. Жданов сказал, что в Эстонии необходимо создать новое, по-настоящему демократическое правительство, а затем начал расспрашивать меня о способностях и деятельности отдельных людей. Он спросил моё мнение о Й. Варэесе как о премьер-министре. Я ответил, что очень доверяю Й. Варесу, однако мне известно, что ему чужда всякая административная деятельность, и боюсь, что у него могут возникнуть затруднения. Профессора Нуута я лично не знал, но будучи наслышан о нём, дал ему позитивную оценку.

"Кто больше известен в народе, Нуут или Семпер?" — прозвучал вопрос. "По моему мнению, Семпер", — ответил я без колебаний. Насколько я знаком с профессором Круусом? Я ответил, что мало встречался с ним лично, охарактеризовал его как историка, сказал о его антипятсовских выступлениях. Всё это Жданову было известно. Мог бы я порекомендовать Крууса в члены правительства? Я побоялся это делать и сказал об этом, я не был близко знаком с Круусом. Так мы обсудили ещё многих, среди них был ряд военных, о которых я ничего сказать не мог: у меня вообще не было знакомых военных, особенно среди высшею командного состава. Далее меня попросили охарактеризовать И. Нихтига (которого я немного знал и сыну которого той весной давал уроки). Я ответил, что он аполитичный делец…»

Как видим, Жданов весьма деловито и в высоком темпе проводил собеседования с потенциальными членами правительства, попутно уточняя характеристики и авторитетность иных перспективных кандидатов. Так, профессор Нуут «уступил» пост министра просвещения историку Йоханнесу Семперу, раз последнего рекомендовали как более известного в народе.

В конце разговора Жданов неожиданно спросил Андрезена, какое министерство он сам мог бы возглавить. «Я об этом не думал», — ответил филолог. «Пора было бы подумать», — не без юмора заметил Жданов и предложил собеседнику Министерство иностранных дел. Бывший депутат откровенно растерялся: «Это же самая незнакомая для меня область, если я с чем и попаду впросак, то в первую очередь с этим министерством». — «Не беда, — утешил Жданов, — газеты читаете, во внешней политике ориентируетесь, а это главное…»

Те двое суток, 19—20 июня 1940 года, Жданов в основном и провёл в таких переговорах и встречах с эстонскими оппозиционерами. Главой нового эстонского правительства неожиданно для многих стал известный в стране поэт-символист пятидесятилетний Йоханнес Варес, писавший под псевдонимом Барбарус (Варвар). Упомянутый выше новый министр просвещения Семпер тоже был известным в стране поэтом-футуристом. Был не чужд поэзии и новый глава МИДа Ниголь Андрезен. Все они входили в литературную группу «Сиуру» — своеобразное эхо петербургского Серебряного века в Ревеле (Таллине). Поэт Варес был ещё и военным врачом, широко известным героем гражданской войны в Эстонии — причём на «белой» стороне будущего диктатора Пятса. Примечательно, что он отказался получать заслуженную им в гражданской войне высшую награду самостийной Эстонии «Крест свободы». В 1920—1930-е годы он не раз выражал симпатии к социализму, что многие тогда посчитали эпатажной позой поэта. Одним словом, это была широко известная в народе и весьма авторитетная, особенно в кругах интеллигенции, фигура. То, что, по словам министра и филолога Андрезена, «ему чужда всякая административная деятельность», в той ситуации в глазах Жданова было скорее достоинством, чем недостатком нового премьер-министра.

В отличие от буржуазной верхушки Пятса большинство эстонцев имели массу поводов для недовольства текущим положением: крестьяне страдали от малоземелья и долгов, рабочие надеялись в союзе с «пролетарским» СССР спастись от вызванного мировой войной экономического кризиса, интеллигенция во многом симпатизировала левым идеям и видела в СССР защиту от унылой диктатуры Пятса и влияния гитлеровского нацизма. Эстония и так была бедной и отсталой страной, а начавшаяся Вторая мировая война ещё более ухудшила положение её небольшой экономики. Была введена карточная система на многие импортные продукты, необходимые в повседневной жизни, такие как, например, сахар. Для безработных и нищих власти организовали трудовые лагеря с тюремным режимом и телесными наказаниями розгами. На этом фоне Советский Союз, с его явными успехами в экономическом и культурном строительстве, с обаятельной идеологией и пропагандой, многим казался привлекательным.

Безусловно, последовавшие 21 июня 1940 года массовые выступления в Таллине и ряде других городов Эстонии были организованы при поддержке СССР Но столь же бесспорно, что масса эстонцев вышла на улицы добровольно и с самыми искренними намерениями, выдвигая актуальные и понятные большинству лозунги и требования. В историю Эстонии данные события вошли как «солнечная революция» — по капризу природы только этот день, 21 июня, был солнечным в течение всей пасмурной недели. В десять утра на площади Вабадузе в центре Таллина, откликнувшись на призыв профсоюзов и демократической оппозиции, собрались тысячи людей.

Формально все массовые собрания в Эстонии были запрещены, но в Таллине уже располагались дополнительные советские войска и в их присутствии «силовики» Пятса не решались разгонять демонстрации с лозунгами в поддержку политики СССР. Демонстранты требовали отставки действующего правительства, освобождения политзаключённых и повышения уровня жизни, пели эстонские и популярные советские песни. После митинга собравшиеся двинулись к президентскому дворцу.

Один из эстонских чиновников свергаемого правительства оставил колоритную зарисовку того дня: в углу Белого зала «таллинского кремля» сидел и плакал министр иностранных дел Антс Пийп (тот самый, что поминал имя Жданова на совещании эстонской элиты в этом же зале 26 сентября 1939 года), другой министр, курировавший СМИ в пятсовской республике, Антс Ойдермаа был энергичнее и, глядя из окон замка на демонстрацию, без конца повторял подчинённым: «Ребята, дело в жопе! Это конец!»