Жданов - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Волынец cтр.№ 90

Но реальность несколько сложнее этой версии. Тот же Дмитрий Васильевич Крупин отнюдь не родился бюрократом правящей партии. Ровесник Жданова, в юности он был народным учителем в Вятской губернии. Мировая война сделала его прапорщиком, а огонь Гражданской войны — комиссаром стрелковой бригады. Энергия социального взрыва превратила в партийного босса обычного школьного учителя.

Значительная часть провинциальной русской интеллигенции начала XX века, к которой принадлежали и Жданов, и Крупин, и великое множество иных партийных и беспартийных людей, имела вкусы, радикально отличавшиеся от навязываемого нам ныне стандарта Серебряного века. Тот же «старательно забытый» крестьянский поэт Спиридон Дрожжин был им несравненно ближе и ценнее всяческих символистов и акмеистов с имажинистами.

После революции эта искренняя неприязнь к столичной «салонности» с её «аристократическими» замашками, особенно остро воспринимавшимися разночинной интеллигенцией полуфеодальной империи, трансформировалась в решительное неприятие тех, кто был чужд будням строительства нового общества. Ведь это новое общество строилось во многом потом и кровью той самой провинциальной интеллигенции, некогда ушедшей «в социализм». Накануне великой войны сюда примешивался ещё один немаловажный момент — осознание того, что в период тяжёлых испытаний уж точно не нужны будут рефлексирующие неврастеники и сторонние созерцатели. Нужны будут люди, способные своё творчество сделать средством достижения победы, мобилизовать во имя высокой цели человеческие характеры и чувства.

Докладная записка Крупина Жданову по форме — пусть и спорная, но самая настоящая литературная рецензия с обильным цитированием стихотворений Ахматовой: «Переиздаётся то, что было написано ею, главным образом, до революции. Есть десяток стихов (а в сборнике их больше двухсот), помеченных 1921 — 1940 годами, но это также старые "напевы".

Стихотворений с революционной и советской тематикой, о людях социализма в сборнике нет. Всё это прошло мимо Ахматовой и "не заслужило" её внимания.

Издатели не разобрались в стихах Ахматовой, которая сама в 1940 году дала такое замечание о своих стихах:

Два источника рождают стихотворный сор Ахматовой и им посвящена её "поэзия": бог и "свободная" любовь, а "художественные" образы для этого заимствуются из церковной литературы» .

С церковной-то литературой товарищ Жданов был знаком не понаслышке… Разгромная «рецензия» Крупина писалась явно в спешке, и, похоже, чиновный автор перепечатывал отрывки из Ахматовой по памяти, так как допустил в цитировании мелкие ошибки. От рецензии докладная записка управделами ЦК отличалась лишь последней безапелляционно-начальственной фразой: «Необходимо изъять из распространения стихотворения Ахматовой».

Ситуация вокруг Ахматовой усугублялась тем, что она была ленинградской поэтессой и, помимо Ленинградского отделения издательства «Советский писатель», её стихи в том же году активно публиковали литературные журналы города на Неве — «Ленинград», «Звезда», «Литературный современник». И товарищ Жданов, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома, особенно остро воспринял это, с его точки зрения, форменное безобразие, написав на первом листе рецензии-докладной раздражённую резолюцию: «Просто позор… Как этот Ахматовский "блуд с молитвой во славу Божию" мог появиться в свет? Кто его продвинул?»

Современные ценители и исследователи творчества и судьбы поэтессы не сомневаются, что не раз потом звучавшая в разных вариациях фраза товарища Жданова про ахматовский «блуд с молитвой на устах» является плагиатом из статей 1920-х годов крупнейшего ленинградского литературоведа Бориса Эйхенбаума ^[10]. Однако высказывание о «блуде» секретаря ЦК может быть куда более личным.

Никто из исследователей ранее не обратил внимания, что у Жданова и Ахматовой давно, едва ли не с начала века, были общие знакомые. Волей судьбы одна из лучших художниц Серебряного века О.Л. Делла-Вос-Кардовская была другом семьи и столичной поэтессы Ахматовой, и провинциального интеллигента Ивана Жданова, родного дяди нашего героя. В Переславле-Залесском большой дом четы художников Кардовских соседствовал с домом учителя Жданова, а в Царском Селе, петербургском дачном пригороде, Кардовским принадлежала половина дома, хозяевами второй половины которого была семья тверских дворян Гумилёвых. В 1909 году Кардовская напишет портрет Николая Гумилёва, в 1914 году — портрет Анны Ахматовой, в 1923 году — портрет Ивана Жданова. При всей женской дружбе с Ахматовой, Кардовская явно сочувствовала семейной драме Николая Степановича. И, судя подошедшим до нас мемуарам о семействе Кардовских ^[11], более чем вероятно, что именно Ольга Людвиговна стала источником слухов, впрочем, вполне небеспочвенных, о весьма вольной личной жизни Анны Андреевны… Для круга общения провинциальных интеллигентов в переславской усадьбе Кардовских такие «римские» нравы петербургской богемы были весьма шокирующими. Теперь вспомним: Андрей Жданов и до революции, и в 1920—1930-е годы не раз гостил в семье дяди в Переславле. И он сам, и его интеллигентные родственники уж точно любили поболтать «о вечном», о литературе. Так что такие соседские сплетни о «блуде» знаменитой поэтессы Ахматовой Андрей Жданов вполне мог получить практически из первых рук…

Всё семейство Ждановых, с их священническими корнями и «народническим» мировоззрением, отличалось весьма строгими взглядами на мораль в отношениях полов. А наш герой к тому же всю жизнь любил одну-единственную женщину, свою жену. Так что Жданов вполне искренне презирал «блудницу» Ахматову, и отношение к ней как к человеку полностью совпадало со столь же презрительным мнением о её творчестве.

В сентябре 1940 года Жданов оставляет пост начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) — накануне войны он всё глубже погружается в сложнейшие вопросы подготовки армии и военной промышленности. Все «литературные» и прочие «культурные» вопросы были лишь малой частью занимавших его проблем.

Отладив за полтора года функционирование «идеологического монстра», агитпропа, Жданов передал его 32-летнему Георгию Александрову, бывшему тамбовскому беспризорнику, благодаря советской власти и комсомолу закончившему в начале 1930-х Московский институт истории и философии ^[12]. Он был штатным философом и редактором Отдела пропаганды ЦК, только что защитившим диссертацию об Аристотеле. Однако, оставив пост начальника агитпропа, Жданов лишь расширил свои функции и своё влияние в государственном аппарате — политбюро поручило ему «наблюдать» за деятельностью Управления пропаганды и агитации. А человек из его команды, Пётр Поспелов, в те же дни стал главным редактором газеты «Правда».