Калиостро. Великий маг или великий грешник - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Володарская cтр.№ 29

Неудача с Сакки еще больше озлобила Остертага, а вскоре число недоброжелателей Калиостро увеличилось за счет шевалье де Нарбонна. Этот молодой офицер подпал под чары прекрасной Серафины, но его ухаживания не увенчались успехом, а на одном из обедов, где он встретился с четой Калиостро, вышел скандал. По одним сведениям, де Нарбонн опрокинул соус на платье Серафины, по другим — бросил тарелку в голову ее мужа… М. Кузмин живо описал этот случай в своей повести:

"В Страсбурге Калиостро почти исключительно занимался медициной, возбуждая, конечно, зависть врачей, которая, однако, до середины 1780 года не смела высказываться. Особенно не любил Калиостро доктор Остертаг. Скоро ему нашлись союзники по ненависти к графу. Одним из них был виконт де Нарбонн, молодой человек, почти мальчик, очень красивый, служивший в местном полку, хвастливый, влюбчивый и упрямый. Он долго ухаживал за Лоренцой, она, по-видимому, оказывала ему внимание, но не в такой мере и не так очевидно, как ему хотелось бы. Однажды в августе на обеде у кардинала виконт сидел рядом с Лоренцой. Передавая ей соусник, он смотрел на ее лицо своими светлыми, как светлые фиалки, глазами, не замечая, что коричневый соус течет струей на розовое платье графини. Лоренца тоже этого не замечала, сама смотря с удовольствием и удивлением на розовое лицо, печальное и страстное, де Нарбонна. Г-жа Сарразен через стол закричала:

— Но послушайте, господа, вы думаете, что платье графини — роза, которую нужно поливать удобрением?

Оба вздрогнули, покраснели, и соусник окончательно упал на колени Лоренцы. Все вскочили, дамы бросились вытирать пострадавшую, мужчины смеялись, граф нахмурился, а виконт проворчал, от смущения не вставая с места:

— Сколько шума и разговора из-за какого-то соусника!

Г-жа Сарразен воскликнула, поворачивая Лоренцу как куклу:

— Но ведь платье все испорчено, какая жалость!

— Можно купить новое! — не совсем соображая, что говорит, отвечал де Нарбонн.

— Я вам говорил, графиня, чтобы вы не садились рядом с этим господином! — заметил громко Калиостро.

Виконт вскочил, с треском отодвинув стул и гремя амуницией, шпорами, саблей, цепочками, будто встряхнули мешок с металлическим ломом.

— Вы нахал, сударь, я вас вызываю на дуэль! — закричал мальчик сорвавшимся голосом и покраснел как свекла.

— Я не фехтовальщик. Это ваше дело, — ответил граф спокойно, но побледнел и сжал кулаки.

— Тогда стреляйтесь на пистолетах!

— И этого не буду. Мое дело возвращать людям жизнь, а не отнимать ее.

— Трус.

Лоренца бросилась к графу, крича "Александр", но вдруг тарелка, брошенная виконтом, как диск, мягко поднялась и со звоном разбилась о голову Калиостро. Общий крик, летит стул, по углам чуть не дерутся, споря, кто прав, графа оттаскивают, он растрепан, лицо красно, костюм растерзан, де Нарбонн, громыхая, уходит, хлопает дверью, кардинал для чего-то снял парик, и на его лысину желтым кружком капнул воск с люстровых свечей Лоренца давно без чувств, испуганные кареты быстро разъезжаются в разные стороны. Мнение многих: вот что значит водиться с неизвестными графами и графинями, которые вам сваливаются "как снег на голову". Кардинал считается колпаком; Сарразены что же? — разбогатевшие еврейские выскочки, а виконт де Нарбонн — мальчик из хорошей семьи с манерами и традициями.

На следующее утро по городу были расклеены памфлеты на графа, графиню и кардинала. Было смешно, смеялись даже те, кто дружил с Калиостро, доктор Остертаг потирал руки. Выкопали какие-то слухи, сплетни, неудавшиеся леченья. Родильница и бабка предъявляли претензии к графу, его собственный слуга и помощник, Карл Сакка, рассказывал по кофейням о хозяине вещи, каких не выдумать бы фельетонистам. Калиостро сократил приемы, хотел уехать, но остался по просьбе друзей, думая этим подтвердить свою невинность. Более скромная жизнь только в кругу философических друзей не была особенно по душе Лоренце, и она была почти рада, когда граф покинул Страсбург. Популярность его не уменьшалась, но шум и блеск его существования убавились; иностранцы не приезжали, некоторых он сам не допускал, жену держал взаперти, молодых людей не зазывал и вообще вел себя очень сдержанно. Виконт де Нарбонн, встречая на улицах Лоренцу, кланялся ей издали, краснел и потуплялся, а граф грозил ему палкой".

Круг философических друзей, упомянутый Кузминым, — это члены египетской масонской ложи, которую основал Калиостро в Страсбурге и которая быстро прирастала новыми членами. Кроме мужчин в масонскую ложу Изиды пожелали вступить и дамы, и Серафина с удовольствием взяла на себя уже знакомую роль магистрессы. Первое заседание ложи сплошь состояло из "посвящений" и "испытаний", на которых дамы особенно настаивали. Вступительный взнос в ложу был немалый, так что вступали в нее только состоятельные и благородные люди.

Происки доктора Остертага, скандал с де Нарбониом и памфлет, а затем несколько неудачных случаев в лечении, например смерть генерал-лейтенанта де Камбиса, снова заставили общество говорить о том, что Калиостро тарлатан. Чтобы заткнуть рот завистникам и недругам, магистр устроил публичный сеанс ясновидения, во время которого, но словам Жозефа Диса, егеря кардинала Рогана, предсказал революцию 1789 года — поведал о грядущих ужасах, о казни королевской семьи, об установлении республики и о грядущем Цезаре, который раздавит Республику. Но на публику это впечатления не произвело, пророчество вспомнили много позднее, когда наступили все эти события. Не помогли и рекомендательные письма в защиту Калиостро, написанные в марте 1783 года страсбургскому градоначальнику Жерару и коменданту маркизу де ля Салю такими уважаемыми людьми, как министр иностранных дел граф де Вержен, хранитель печатей маркиз Миромениль и маркиз де Сегюр. Профессор Мейнерс из Геттингенского университета начал собирать "компромат" на Калиостро и пришел к неутешительным выводам: "Так как Калиостро одинаково плохо изъясняется на всех языках, он, видимо, провел много лет в путешествиях, и, видимо, невозможно установить его национальность, ибо он и сам ее забыл. […] Он побывал в России и других северных странах, где выдавал себя за чародея, но, когда мода на него прошла, вынужден был бежать. В Страсбурге втерся в доверие к кардиналу; может симулировать припадок. Очевидцы говорят о его неукротимости, а также, что смысла в нем немного. Когда его стали обвинять, что он задорого продает лекарства, а потом обнаружилось, что цену устанавливал не он, а аптекарь, он снизил цену и сменил аптекаря. Сам он денег за труды не берет, играет в основном с дамами и крупно проигрывает. Можно без преувеличения сказать, что тратит он не менее 20 000 ливров в год. Но откуда он их берет? Свидетели утверждают, что у него всегда полно и денег, и драгоценностей. Видимо, делает золото. Старается окутать себя тайной. Мне кажется, он связан с обществом, которое через него проводит свои цели, ибо обществу легко содержать своего эмиссара и давать значительные суммы незаметно. Иначе придется поверить, что он делает золото. С горечью и сожалением пишу я эти строки, ибо этот человек обманул не только знатных людей, всегда готовых пойти на удочку шарлатану, но даже ученых и медиков, кои его принимали".